Книга Худшее из зол - Мартин Уэйтс

— Слушаю.

Еще одна сорванная дверь кабинки, но уже ближе, еще один протестующий вопль.

— Старик, это я, Джамал.

— Джамал, где ты?

— Это он. Молот! — истерично шептал Джамал. — Он здесь.

Очередная дверь… Совсем рядом… Кабинка, в которой прятался Джамал, заходила ходуном. Его дверь — следующая.

— Он здесь! — почти кричал Джамал. — Здесь! Мужской туалет на четвертом этаже! Скорее…

Дверь кабинки распахнулась.

На него смотрел Молот.

И улыбался.

Майки Блэкмор стоял перед «Балтикой», задрав голову.

Там наверху картинная галерея. Что может быть приятнее, чем пройтись по ней в субботний день под руку со спутницей, посмотреть картины, обменяться впечатлениями. Не бравируя осведомленностью, поделиться собственными знаниями. Своим пониманием искусства. Спутница под впечатлением.

Потом они поднимаются на самый верхний этаж, в ресторан. Заказывают дорогое вино, а чуть позже, возможно, еще и кофе с коньяком.

Потом вместе — домой.

Майки горестно вздохнул. Перевел взгляд на огромную стеклянную стену прямо перед собой.

В кафе-баре на первом этаже сидят люди, пьют кофе и вино. А еще иностранное пиво в красивых бутылках. Едят бутерброды с каким-то особенным хлебом. С начинкой из продуктов, которые он даже не сумеет назвать.

Образованные люди. Процветающие.

Уверенные в завтрашнем дне. Довольные собой.

Они читают книги, о которых он никогда в жизни не слыхивал, газеты, которые не удержать в руках, толстые путеводители по галереям. Строят планы на вечер, на выходные.

Планируют свою жизнь.

А Майки отделяет от них толстая стеклянная стена, которая отнимает у него то, что есть у них, — обернутую в тепло и уют жизнь.

Она не пускает внутрь, и ему приходится мерзнуть на холодном ветру.

А ему раньше так хотелось туда, к этим людям!

Но он хорошо знал, что этого никогда не произойдет. Это просто не может произойти. Оборвалась последняя ниточка, на которой держалась надежда.

Боль в сердце усиливалась.

Джанин мертва. И он, Майки, тоже мертв.

Жизнь насмарку.

И эта стеклянная стена. Она будет возвышаться всегда.

Всегда.

По щекам покатились крупные слезы.

У него больше ничего не осталось.

А человек, из-за которого он все потерял, сидит вон там за столиком и пьет кофе. И ведет разговоры с друзьями. И улыбается.

Он почувствовал, что сердце вот-вот разорвется.

Майки вытащил из кармана пистолет.

Продолжая плакать, прицелился.

— Я вспомнил, — воскликнул Кинисайд с выражением злого торжества на лице.

— Вы о чем? — Донован надеялся, что у него не дрожит голос.

— Вы Джо Донован. Журналист.

Донован застыл на месте.

Нэтрасс с силой стукнула ладонью по столу:

— Черт!

Повернулась к Тернбуллу:

— Почему нам неизвестно, что он его знает?! Почему мы не в курсе?!

Тернбулл потрясенно пожал плечами. Она глянула на экран…

— Черт подери нас всех…

Донован хотел что-то сказать. Кинисайд встал из-за стола:

— Давайте перестанем ломать комедию. Это подстава, да?

— Конечно нет. — Шарки тоже поднялся.

Кинисайд окинул его тяжелым взглядом:

— Докажите.

Шарки посмотрел на Донована, шагнул к Кинисайду.

— Видите ли, мистер Кинисайд, — начал он, — все это…

Часть стеклянной стены напротив разлетелась на мелкие кусочки.

Сначала посетители в зале будто приросли к месту.

Потом все пришло в движение.

Люди начали шарахаться в разные стороны, переворачивая столы, расшвыривая стулья. В воздух полетели тарелки с едой, бокалы с напитками.

В этом хаосе многие узнали свою истинную цену. Кто-то метнулся в сторону, чтобы не попасть под фонтан осыпающихся осколков. Кто-то толкал спутниц на пол и бросался сверху, закрывая собой, как щитом. Кто-то прятался за них, выставляя перед собой, как щит.

Началось настоящее безумие. События разворачивались с быстротой молнии и одновременно — как в замедленной съемке.

Снова летят битые стекла. Крики, как в фильме ужасов.

И среди этого апокалипсиса — короткие, едва слышные щелчки.

Майки, ослепленный слезами, палил не разбирая куда.

Нэтрасс сорвала с головы наушники, обернулась к группе захвата:

— Вниз! Быстро!

Они выскочили за дверь. Она вытащила рацию, попросила помощи. Ни о какой секретности больше не могло быть и речи. Нужны наряды полиции. Нужны машины скорой помощи.

Она посмотрела на двух стоявших столбом охранников. Приказала включить аварийную сигнализацию и начать эвакуацию людей из здания.

Потом подняла голову, выкрикнула куда-то в потолок проклятие и помчалась вниз.

Шарки неловко дернулся и упал.

Донован сразу понял, что он ранен. Даже раньше, чем под пиджаком начало расползаться кровавое пятно. Он бросился на колени перед адвокатом, поднял глаза на Кинисайда:

— По-прежнему считаете, что все подстроено?

Кинисайд смотрел на него с нескрываемой ненавистью, не замечая свистевших рядом пуль:

— Это все из-за тебя…

— Вызывайте «скорую»! — крикнул Донован.

— Мудак…

— «Скорую»! Быстрее!

Кинисайд вдруг словно очнулся, огляделся, понял, что происходит. Резво нагнулся, вырвал из-под лежавшего Шарки алюминиевый чемоданчик, поискал глазами, куда бежать, пригибаясь и прячась за колоннами, выскочил на улицу.

Джамал истошно закричал. Молот схватил его, сдернул с унитаза. Мобильный звонко шлепнулся на пол.

Их взгляды встретились.

— У нас с тобой, малыш, имеется кое-какое незаконченное дельце, помнишь? — Молот плотоядно улыбался. Изо рта несло разложением и смертью.

Джамал никогда в жизни не испытывал такого ужаса.

Боковым зрением он видел дядечек, которые, как загипнотизированные, молча жались у стены. В глазах вопрос: «Неужели то, что сейчас происходит, правда?»

И скрытое облегчение: «Слава богу, не со мной».

— Помогите! — кричал Джамал. — Он меня убьет! Помогите!