Книга Чужие берега - Сергей Протасов

В качестве компенсации Небогатов распорядился передать на берег восемь 47-миллиметровых пушек Гочкиса и боеприпасы к ним, а также поделиться патронами для пулеметов. Командир местного воинского формирования полковник Арцишевский был за это весьма признателен. Для нужд порта с «Наварина» передали две водолазные рубашки взамен уже до предела изношенных с «Новика» и около полусотни переснаряженных 120-миллиметровых снарядов, также два полузаряда дымного пороха для 305-миллиметровых орудий, хранившихся в герметичных кокорах на броненосце еще со времен перехода на Дальний Восток. Его предполагалось израсходовать для переснаряжения старых снарядов из боекомплекта батарей, часть из которых была извлечена из погребов уже затонувшего «Новика» и потому особого доверия не внушала.

С «Урала» передали четыре 57-миллиметровые пушки для вооружения дозорного судна, в которое переклассифицировали бывшую канадскую парусно-винтовую шхуну, и для организации противоминоносной батареи, – её можно будет использовать и в качестве пристрелочной, – а также запасную якорную цепь для устройства бонового заграждения. Поделились и пустой тарой из-под керосина и машинного масла для поплавков этого самого заграждения, а также стальным тросом и прочими приспособлениями для сооружения дополнительных комплектов тралов. Двух имевшихся в Корсакове было явно недостаточно.

В том, что все это будет использовано наилучшим образом, никто не сомневался. После полученной встряски Корсаков стал наконец полноценным портом, в котором можно не только отстояться после похода, но и получить помощь с берега. Кстати, отыскались и телеграфные книги со всеми новыми радио-кодами, высланные из Владивостока еще в июне. Они хранились в телеграфной конторе села Петропавловского в опечатанном парусиновом мешке, в котором и были доставлены нарочным, о чем имелись все соответствующие записи. Местные чиновники просто не удосужились их передать военным. А может быть, отомстили таким образом за неполученную мзду.

Об этом, с соблюдением всех юридических тонкостей, был составлен соответствующий акт, как о саботаже в военное время, приобщенный к общему перечню обвинительных документов. Как только это стало известно в Николаевске-на-Амуре и Владивостоке, покровителей у арестованных Небогатовым чиновников резко убавилось. Одно дело заступиться за несправедливо обиженного развоевавшимися морячками хорошего человека, который умеет помнить добро, и совсем другое, за возможного японского шпиона или тайного пособника вероломного врага.

Как только были закончены минимально необходимый ремонт по механической части и пополнены запасы, два броненосца и два крейсера второго отряда Тихоокеанского флота двинулись домой. Выход из залива обеспечивался тральным караваном Корсаковского порта, но мин не обнаружили. Благополучно выйдя на глубокую воду, дали восемь узлов, снова отправив «Жемчуг» вперед для разведки. На протяжении всего перехода никого не встретили и достигли входа в залив Петра Великого к закату 25 июля. Там, отстоявшись на якорях у острова Аскольд до рассвета, переждали туман и утром 26-го вошли в базу.

Глава 4

Капитан второго ранга Андржиевский к моменту, когда второй отряд Тихоокеанского флота приближался с севера к входу в пролив Цугару, не спал уже третьи сутки. Да и вообще, после выхода с Цусимы он отдыхал лишь урывками. Впрочем, так можно было сказать обо всех офицерах отряда. Но последние дни выдались особенно тяжелыми.

Неспокойное море, неважная видимость, временами становившаяся вообще отвратительной, враждебные воды вокруг, частые тревоги, порой заканчивавшиеся перестрелками, измотали вконец всех и каждого. Это не могло не сказаться на скорости реакции и способности адекватно оценивать ситуацию.

Начав углубляться в пролив Цугару, ведя разведку впереди по курсу отряда Небогатова, на трех своих эсминцах, он быстро потерял из вида колонну главных сил, оставшуюся где-то за кормой. Вопреки уже сложившейся традиции репетичного корабля между миноносцами и броненосцами в этот раз не имелось, но на это как-то не обратили внимания.

От первоначального намерения укрыться под северным берегом пролива сразу пришлось отказаться. Юго-западным ветром, тянущим из него, образовало полосу хорошей видимости, как раз там, в то время как всего в двух милях далее к югу стояла довольно плотная мгла. В ней и поспешили скрыться три низких силуэта, составлявшие авангард второго боевого отряда российского Тихоокеанского флота.

Быстро миновав участок чистой воды в просматриваемой с берега зоне и нырнув под спасительное туманное покрывало, миноносники не вызвали никаких резких реакций со стороны противника, что позволяло надеяться на сохранение скрытности. О неожиданном осложняющем факторе сразу сообщили по радио, рекомендовав главным силам дождаться сгущения сумерек подальше от берега, чтобы не открыть раньше времени своего присутствия, но квитанции не получили.

В уже привычной промозглой дымке эсминцы шли на пятнадцати узлах на юго-запад, постоянно борясь с переменным течением. Сначала оно было встречным, потом оказалось бьющим в правую скулу, норовящим вынести миноносцы в океан. Держать предписанный курс в таких условиях оказалось трудно, а вести точную прокладку вообще немыслимо. После того, как все береговые ориентиры пропали из вида, определиться с местом удавалось лишь приблизительно, а где сейчас могут находиться главные силы, вообще оставалось только гадать, поскольку эти течения так же легко мотали и гораздо более медлительные броненосцы.

Но навигационные трудности все были согласны терпеть безропотно, лишь бы не встревожить хозяев этих вод, чье телеграфирование, весьма некстати, начали принимать станции миноносцев. Вскоре на кормовых румбах правого борта, где должен был быть мыс Есамазаки, в небо поднялась красная ракета.

Не прекращавшиеся и до этого японские кодированные телеграммы хлынули сплошным потоком сразу с нескольких передатчиков. Такая активность, в сочетании ракетами, окончательно подтвердила, что отряд обнаружен. Но с эсминцев до сих пор не видели противника. Вероятность своего обнаружения по дымам Андржиевский исключал, поскольку еще час назад распорядился использовать только отборный уголь, сберегаемый как раз на такой случай. Идя на нем, миноносцы почти не дымили. Скорее всего, с горы на мысу разглядели дымы не успевшей отступить основной части отряда, которые скрыть было невозможно.

Вскоре по радио получили приказ Небогатова: «Максимально расширить просматриваемый сектор!» Немедленно увеличили ход и рассыпались в широкую цепь, уже не скрываясь ни от возможных дозорных судов, ни от береговых наблюдателей. Но так же никого не видели.

Несмотря на поднявшуюся тревогу, установить визуальную связь с главными силами никто так и не озаботился. Считалось, что разрыв ориентировочно всего в пять-шесть миль гарантирует быструю взаимную помощь. Обстановку докладывали каждые четверть часа, пока была возможность пользоваться радио.

Поскольку других приказов не было, Андржиевский продолжал вести разведку, скоро достигнув самой узкой части пролива между мысами Омо и Шануби. К этому времени уже почти совсем стемнело, но за мысом Омо тумана вовсе не было, что облегчало ориентирование. Это позволило разглядеть на фоне догоравшего заката три силуэта больших кораблей, пересекавших пролив с севера на юг примерно в двух с половиной милях впереди по курсу шедшего в середине разведочной завесы «Грозного». По характерному силуэту с отставленной назад третьей трубой в концевом почти сразу безошибочно опознали «Адзуму», а два других, с двумя и тремя трубами могли быть только «Токивой» и «Якумо». Следом за ними шло еще несколько небольших паровых судов, но разглядеть и опознать их уже не удалось. Быстро стемнело.