Книга День муравья - Бернард Вербер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Медовухи? Напиток Олимпийских богов и муравьев…
— Не произноси больше этого слова. Я больше никогда, никогда, никогда ни слова не хочу слышать о муравьях.
Она склонилась к его креслу. Их бокалы сомкнулись.
— Конец расследованию дела химиков, прощайте муравьи!
Мелье вздохнул.
— Я в таком состоянии… Спать я не могу, и в то же время работать тоже, я слишком сильно устал. Может, сыграем в шахматы, как в старые добрые времена, когда в номере отеля «Прекрасный берег» мы подкарауливали муравьев?
— Больше никаких муравьев! — засмеялась Летиция.
«Мне не доводилось смеяться так много, как в последнее время», — подумали они одновременно.
— У меня есть идея получше, — сказала молодая женщина. — Китайские шашки. В этой игре не надо съедать шашки соперника: они помогают быстрее передвигать свои шашки.
— Будем надеяться, это не слишком сложно для моего истощенного мозга. Объясни мне.
Летиция Уэллс принесла мраморный шестиугольник, на котором была гравировка в виде шестиконечной звезды.
Она принялась объяснять правила игры:
— Каждый луч звезды — это лагерь с десятью стеклянными шариками. У каждого лагеря свой цвет. Цель — как можно быстрее переправить шарики в противоположный лагерь. Продвигаемся вперед, перепрыгивая через свои шарики или шарики соперника. Нужно, чтобы клетка рядом с шариком была пустой, и тогда на нее можно ставить свой шарик. Прыгать можно сколько хочешь и в любых направлениях, если есть место для прыжка.
— А если на пути нет шариков?
— Можно продвигаться на одну клетку в любом направлении.
— Шарики, через которые перепрыгнул, забирать?
— Нет, в отличие от классических шашек, ничего не уничтожается. Мы адаптируемся к топографии свободного пространства и находим самую короткую дорогу, ведущую в противоположный лагерь.
Они начали партию.
Летиция быстро выстроила себе что-то вроде дороги из шариков, расставленных через деление. Одна за другой ее шашки отправлялись по этой магистрали как можно дальше.
Мелье устроил себе такую же дорогу. К концу первой партии он привел все шашки в лагерь журналистки. Все, кроме одной. Одна забытая отстала. Пока он вел эту отстающую, молодая женщина ликвидировала свое отставание.
— Ты выиграла, — признал он.
— Для начинающего, ты очень неплохо сыграл. Надо передвигать сразу все шашки, не пропуская ни одной.
Он не слушал ее. Как загипнотизированный, он смотрел на доску.
— Жак, тебе плохо? — забеспокоилась она. — Конечно, после такой ночи…
— Нет, не в этом дело. Я чувствую себя как нельзя лучше. Но посмотри хорошенько на эту игру.
— Я смотрю, и что?
— А то! — воскликнул он. — Это же решение!
— Я думала, мы уже нашли все решения.
— Да нет, — настаивал он. — Решение последней загадки мадам Рамирез. Ты помнишь: сделать шесть треугольников из шести спичек. (Она тщетно всматривалась в шестиугольник.) Посмотри же. Достаточно разложить спички в форме шестиконечной звезды. Такой, как в этой игре. Два взаимопроникающих треугольника!
Летиция более внимательно посмотрела на доску.
— Это звезда Давида, — сказала она. — Она символизирует знание микрокосма, объединенного с макрокосмом. Сочетание бесконечно большого и бесконечно малого.
— Мне очень нравится эта концепция, — сказал он, склонившись к ее лицу.
Их щеки слегка соприкасались, так они и сидели, глядя на доску.
— Еще можно назвать это соединением неба и земли, — заметил он. — В этой идеальной геометрической фигуре все завершается, все сливается, все соединяется. Отдельные зоны проникают друг в друга, сохраняя при этом свою особенность. Это смешение верха и низа.
Они стали состязаться в сравнениях.
— Инь и Ян.
— Света и тьмы.
— Добра и зла.
— Холода и жары.
Летиция нахмурилась в поисках других противопоставлений.
— Мудрости и безумия?
— Сердца и рассудка.
— Духа и материи.
— Активного и пассивного.
— Звезда, — завершил Мелье, — как твоя партия в китайские шашки, где каждый исходит из своей точки, чтобы потом оказаться на точке другого.
— Откуда ключевая фраза загадки: «Надо думать так же, как другой», — сказала Летиция. — Но у меня тут еще кое-какие мысли. Что ты думаешь о «союзе красоты и ума»?
— А ты о союзе мужского и… женского?
Колючей щекой он прижимается к нежной щеке Летиции. Осмелев, проводит пальцами по ее шелковистым волосам.
На этот раз она его не оттолкнула.
103-й выбирается из мойки, проползает рядом с вентиляционной трубой, идет по коридору, поднимается по стулу, взбирается на стену, скрывается за картиной, выползает оттуда, спускается, потом карабкается по крутым краям унитаза.
На дне маленькое озерцо, но муравей не собирается спускаться туда. Он направляется в ванную, вдыхает мятный запах не плотно закрытого тюбика зубной пасты, сладкий запах лосьона после бритья, скачет по марсельскому мылу, соскальзывает во флакон с яичным шампунем и едва избегает гибели.
Он увидел вполне достаточно. В этом гнезде нет ни единого Пальца.
И снова в путь.
Он один. Он убеждает себя, что представляет собой упрощенный и минимальный результат крестового похода. В итоге все сводится к индивиду. У него еще есть выбор: быть за или против Пальцев.
Может ли 103-й в одиночку уничтожит их всех?
Конечно же. Но это будет нелегко.
Крестоносцам потребовались три тысячи солдат, чтобы справиться с одним из этих великанов!
Чем больше он думает, тем сильнее он склонен отказаться от идеи истребить всех Пальцев Земли в одиночку.
Он подходит к аквариуму с рыбками и долго стоит у стеклянной стены, глядя снизу вверх на этих странных беззаботных пташек, сверкающих своего рода оперением.
Потом 103-й проползает под входной дверью и по главной лестнице поднимается на следующий этаж.
Он проникает в другую квартиру и снова начинает исследование: ванная, кухня, гостиная. Он заблудился в видеомагнитофоне, прополз по электронным деталям, вылез оттуда и отправился в спальню. Никого. Ни одного Пальца на горизонте.
И снова мусоропровод и подъем еще на этаж. Кухня, ванная, гостиная. Никого. Он останавливается, выплевывает феромон и записывает туда свои выводы по поводу образа жизни Пальцев:
