Книга Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

— Работайте, работайте…

Грант решал не простую задачу. Пора докладывать Пухову, что его указание по закрытию работы с этой торпедой не выполнено, зато… не просто докладывать начальнику, что ты оказался мудрее и дальновиднее. Надо как-то искать выход из положения… ем более, что любит начальник изобретать, а еще более — получать вознаграждения, а здесь новое поле деятельности — от головы до хвоста. Вскоре случай представился, как по заказу…

Телеграмма с Тихоокеанского флота за подписью Бродского: «Освоение флотом торпеды 53–65 считаем нецелесообразным из-за крайней сложности в приготовлении…» Сначала, конечно нужно будет доложить хорошую весть. Например, эту телеграмму из Алма-Аты: «Рассмотрев ваши предложения по повышению надежности торпед 53–61, сообщаю, что они приняты к реализации. Акты реализации высланы исх…» Акопов вызвал «главного изобретателя» Юлиана Дашкова, показал телеграмму:

— Нужно собрать комиссию..

— Соберем. Кому сколько?

— Ему 200, мне 50. Еще пару человек подбери. За оформление.

— Понял…

… Пухов размашисто расписался в денежной ведомости и сунул деньги в боковой карман тужурки.

— Садись, Грант, что у тебя еще? Ведь не из-за этого ты ко мне в такую рань?

— Да, Александр Григорьевич, ты прав. Бродский отказывается осваивать торпеду 53–65. Пишет, что она сложна и ненадежна. Вот телеграмма ЗАС.

— Опять этот Бродский! Умник нашелся! Все ему не так! Я ему перекрыл кислород везде, где мог. Опять лезет.

— А может, он прав? Есть хорошие вести. Кислородная торпеда в Алма-Ате на выходе.

— Так мы же ее зарубили еще года два назад.

— Зарубили, да не погубили, — Грант хитро улыбнулся, — и не плохая торпеда получилась…

Акопов доложил все подробности. Пухов долго молчал, переваривая информацию:

— А как встречают торпеду наши ученые?

— «Гидроприбор» и слышать не хочет. Ничего не знаем! Наши тоже не признают. Хурденко говорит, что никакого технического задания не подписывал и вообще не в курсе дела.

— Ну, а Кокряков с Тополянским? Они же взвоют.

— Поощрим — не взвоют.

— Хорошо. А с Хурденко мы разберемся. Подключи Берсудского из серийного отдела. Они с Гинзбургом договорятся.

— Уже давно сидит в Алма-Ате. Кстати, я поручил ему изучить возможность внедрения в торпеду твоих идей.

— Да, конечно. Что они понимают в торпедах? А «Гидроприбор» подключим попозже — никуда они от нас не денутся. Правда, лауреатов здесь получить не просто. Ты еще не лауреат?

— Пока нет.

— Ну, денежная премия — тоже не плохо! Пухов усмехнулся… — Давай твою торпеду на Государственные испытания. Готовь совместное решение.

Торпеда родилась под счастливой звездой. Научные институты категорически против нее, а торпеда крутит и крутит километры. Государственные испытания прошли с блеском.

Главный конструктор торпеды Даниил Самуилович Гинзбург пробивной личностью не был. Тихий, скромный, интеллигентный и, наконец, всегда трезвый, он пасовал перед мощными голосовыми связками и, порой, соглашался даже с тем, с чем в корне был не согласен. А что касается доверительного разговора с руководством, то и вообще сразу понимающе кивал головой. Так по «высшим соображениям» торпеда была принята на вооружение не Постановлением Совета Министров СССР и даже не приказом Министра обороны. Ее просто запустили в серийное производство приказом Главнокомандующего ВМФ. Как какой-нибудь тренажер или блок питания.

Подписывая приказ о запуске торпеды в серию, Главком вспомнил об обращении к нему конструкторов торпеды. Значит, все в порядке. Теперь Главком подписывал торпеде не пропуск на флот, а давал ей постоянную прописку. На долгие годы. Но ни орденов, ни медалей, ни премий никто не получил. Не тот «уровень», хотя и качество выше.

Торпеда пошла на флот. Начало, как всегда, было не простым. Здесь свои условия и свои проблемы. Но оказалось, что на флоте у торпеды очень много друзей — она была простой, технологичной и надежной.

Не вылезают с флотов заместитель Главного конструктора Евгений Матвеевич Барыбин, научный сотрудник Михаил Хаймович Берсудский и военпреды Виктор Николаевич Костюченко и Юрий Петрович Головань. Учат торпедистов флотов готовить торпеды к выстрелу. Стреляют ею со всех классов кораблей.

На производстве рационализаторов и изобретателей — как тараканов на кораблях! И откуда они только берутся? И нельзя сказать, что торпеда от этого стала лучше. Скорее, наоборот. А на Тихоокеанском флоте рванула так, что кресла сановных торпедистов закачались. Обошлось.

Торпеда начала уверенно завоевывать свои позиции на флоте.

Прошло время. К 80-м годам кислородная торпеда 53–65К стала практически единой противокорабельной торпедой в ВМФ. Уже пришла пора универсальных торпед. Однако занятые в свое время трубы торпедных аппаратов кораблей, начиная от торпедных катеров до атомоходов первых поколений, торпеда 53–65К не уступала своим конкурентам. Не одно поколение специалистов торпедных расчетов сменилось на флотах, рабочих на заводах и чиновников в конторах. В УПВ уже четвертый начальник — Бутов. Почти везде новые люди. И тогда Даниил Самуилович Гинзбург решился…

— Слушай, Грант, — обратился он к Акопову при очередном посещении Москвы, — скоро ты на пенсию. Тебе уже и заместителя нового пристроили. Надо бы доброе дело людям сделать. Мы создали торпеду, которая составляет почти половину боекомплекта флота. Нет, я не знаю ваших секретных боекомплектов. Я знаю порядковые номера изготавливаемых торпед и не припомню, чтобы какой-нибудь другой образец выпускался в таких количествах. Я напоминаю тебе о Государственной премии. Неужели мы ее не заслужили?

— Заслужили, еще как заслужили. Поздновато вроде. А может, наоборот лучше? — Грант задумался, — мы же пытались ее оформить. Помнишь? А что нам сказали в Военно-промышленной комиссии? Скорость хиловата, дальность маловата.

— Но ведь нет тепловой торпеды дешевле, проще и надежней нашей. Вот ты уйдешь, и никто этим вопросом заниматься не будет. Для вашего ведущего по тепловым торпедам Спехова Александра Сергеевича она уже прошлый век, и этим вопросом он заниматься не будет.

— Ну, зачем ты уж так. Вот мой новый заместитель совсем недавно с комиссией спасал твою торпеду от очередного наката. Помнишь ЧП на Камчатке?

— Еще бы. В октябре прошлого года мы с ним встречались на Камчатке. Тогда произошел пожар при закачке кислорода в торпеду. Кислород — дело тонкое. Грязи не терпит. Доказать, откуда начался пожар, когда половина торпеды сгорела, не просто. А по выпавшим из торпеды и не сгоревшим деталям удалось. Не успели их спрятать. У торпеды, Грант, друзей больше, чем тех, кто при каждом ЧП прежде всего лезет в конструкцию, чтобы обвинить завод. Но все-таки, как с премией?

— Никак, Даня. Друзей у торпеды много, но и врагов не меньше. Не все ладится сейчас с практической торпедой. Пошли потопления торпед в конце дистанции хода..