Книга Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

В Минно-торпедном институте поморщились:

— Мы техническое задание не выдавали, в испытаниях не участвовали и вообще это какая-то самоделка! У Кокрякова уже почти 70 узлов в кармане. Зачем нам эта торпеда на 45 узлов?

Опытные сотрудники института дипломатично возражали:

— Но ведь работа проводилась с согласия самого Костыгова!

— Ну и при чем здесь Костыгов? Он теперь уже заместитель Начальника вооружения ВМФ! А в УПВ Игнатьев с Пуховым. Вот теперь пусть они и разбираются.

Единственным человеком в институте, который выступил в поддержку разработки, был капитан 2-го ранга Михаил Хаимович Берсудский. Они с Тополянским создавали торпеду 53–56 и теперь ревниво, но доброжелательно следили за чужими успехами на «своем» поле.

В ЦНИИ «Гидроприбор» к отчету по испытаниям отнеслись тоже пренебрежительно:

— Посмотрим, как у них торпеда будет наводиться на цель!

Стрельбы торпедой на заводских испытаниях с оптической системой самонаведения действительно энтузиазма поубавили: торпеда наводилась на цель плохо. Система самонаведения оказалась практически неработоспособной — ее пришлось положить на полку. 1967-й год был черным годом кислородной торпеды. Работа оказалась под угрозой закрытия.

А между тем Ко кряков завершил испытания своей торпеды. Скорость около 70 узлов он получил, но надежность силовой части торпеды была крайне низкой. Отмечались взрывы энергокомпонентов на дистанции хода, прогары парогазогенераторов, хлопки в трубопроводах. Тем не менее, на вооружение ее приняли и даже отметили Ленинской премией. Скорость хода торпеды 70 узлов на всех действовала завораживающе: американцев обошли! Все посчитали, что надежность — дело наживное. К тому времени американцы еще не высадились на Луне и время беспокойства не наступило. Однако успех Кокрякова в достижении большой скорости хода не снял других проблем, а наоборот — их прибавил. Торпедную общественность донимала не только надежность тепловых торпед, но и большое количество образцов. Противокорабельных торпед действительно было многовато. Попробуй, обеспечь их приготовление и эксплуатацию. Сколько нужно иметь постов приготовления и торпедных расчетов в МТЧ? Потому на очередных сборах минеров было ясно, что кто-нибудь из тех, кто служит на самой дальней от Москвы скале самого дальнего моря встанет и скажет…

Михаил Борисович Розенштейн, чутко улавливающий настроение аудитории, мимоходом вбросил идею:

— Зачем нам иметь для практических стрельб большое разнообразие образцов торпед на сильных окислителях? Может быть, следует иметь надежную воздушную парогазовую торпеду?

Народ удивленно замолчал: не ослышались ли, ведь это шаг назад, даже два. А потом, уже взвесив все «за» и «против», промолчал дипломатично — меньше проблем с обеспечением боевой подготовки. Не все знали, что в этот период на экспорт была разработана воздушная парогазовая торпеда. Сначала небольшие партии этих торпед под загадочным названием 53–56В обосновались в торпедных мастерских флотов. Торпеда оказалась отличной во всех отношениях. Все пришли в восторг. Воздушная парогазовая торпеда начала второе покорение флота. Название торпеды вполне современное — модернизация кислородной торпеды. Она и внешне похожа на нее. Пошли на флот и боевые торпеды. Напряжение временно спало. Но только временно. Процесс эксплуатации тепловых торпед на сильных окислителях напоминал езду по бездорожью: хвост вытащишь — нос увязнет, или наоборот. То подводит антифриз, то резиновые манжеты, то трескается металл. «Нужен единый образец торпед на сильных окислителях», — размышлял Акопов, вновь и вновь возвращаясь к мысли о судьбе кислородной торпеды. Прежде чем закрыть тему, он решил еще раз послушать непосредственных исполнителей работы и пригласил в Москву Гинзбурга, Берсудского, Колядина. Мнение военного представителя было кратким:

— Грант Мигранович, результат мог быть совсем другим. Аппаратуру самонаведения нам навязали здесь, в УПВ. Если взять аппаратуру у Кокрякова — цены торпеде не будет. Вы посмотрите, как она ходит!

Этого Акопову он мог не говорить. Тот и сам видел по отчетам, что торпеда проще, надежнее всех предыдущих. Он интуитивно чувствовал, что она — подарок судьбы. Она послана нам свыше, чтобы быть единой противокорабельной торпедой. Разработку ее нужно завершить во что бы то ни стало и принять на вооружение под шифром 53–65К как модернизацию 53–65. Вряд ли мы сумеем повысить надежность торпеды Кокрякова. Акопов вновь прислушался к тому, в чем его убеждают специалисты.

— Грант Мигранович, работу закрывать нельзя. Нужно идти к Пухову и убедить его…

— А я и не собираюсь ее закрывать. Но от вас нужен нестандартный ход. Визит к Пухову ничего не даст. В настоящее время развернулась борьба с многотемьем. Ему приказали, развернуть с многотемьем борьбу, он ее и разворачивает. Нужно ваше аргументированное обращение к Сергею Георгиевичу Горшкову. Тем более, что работа проводится по плану Главкома. Все будет естественно. Так мол и так, имеем неплохие результаты. До завершения необходим год-полтора. Будем иметь простую, надежную и дешевую торпеду. Не мне вас учить. Вы умеете расписывать свои обещания. А мы вас поддержим. Это я беру на себя. А сейчас уйдем в «подполье». Пока письмо идет туда-сюда, корректируйте документацию, заменяйте аппаратуру самонаведения. Тут ко мне приходили из авиационного института — профессор Рябов Борис Александрович со своими специалистами. Предлагают доработать систему управления — дополнить датчиком угловой скорости. Если это нужно, то набросайте им техническое задание. Подключу.

…Прочитав письмо группы конструкторов из КБ алма-атинского завода, Сергей Георгиевич задумался. Такие письма в его адрес — не редкость. Можно все это отправить на заключение в Научно-технический комитет. Тогда те запросят мнение УПВ ВМФ, те Минно-торпедный институт, те… Похоже, это другой случай. Эти изобретатели, вероятно, уже везде побывали и хотят получить либо его одобрение, либо… он еще раз перечитал последний абзац — про технологичность, простоту, дешевизну. Вспомнилась война… «Это торпеда для войны» — подумал Главком. И начал выводить — «ОДОБРИТЬ». Так будущая торпеда 53–65К получила первый пропуск на флот. От Главкома. Лично.

Решение Главкома друзей торпеде не прибавило. Институты по-прежнему делали вид, что не в курсе дела, знать не знают и слышать не слышали о разработке новой кислородной торпеды. «Это не страшно. — думал Акопов, — главное, чтобы не мешали работать, не писали… Есть у нас борцы за справедливость — чуть, что не так — письмо на самый верх без подписи». Но все было тихо.

Торпеда рождалась под счастливой звездой. Собранная талантливой рукой Гинзбурга из лучших агрегатов и узлов, что были тогда в наработке по тепловым торпедам, оптимизированная по расходам энергокомпонентов пока для условий полигонных стрельб, торпеда уверенно наворачивала километры на винты. Теперь уже и с системой самонаведения.

Телефон на столе Акопова зазвонил «междугородным» звоном:

— Грант Мигранович! Колядин докладывает по Гинзбургу. Не изделие, а конфетка. Ходит, как часы. Наводится как зверь. Пора выходить на Государственные испытания.