Книга Копье и кость - Анастасия Машевская

Бану в душе ликовала. За годы, проведенные в Храме Даг, она слишком хорошо выяснила свои сильные и слабые стороны, а Госпожа Войны учит, что в основу стратегии лучше закладывать те качества, в которых в первую очередь уверен сам. Бансабире вспомнились путешествия по Ласбарну. Старый верблюд всегда крупнее, наросты на его коленях толще, горбы выше, сила и выносливость превосходят в пустыне всех, позволяя перевозить по двести килограммов поклажи с одного конца страны на другой. Да только на любых забегах более мелкий молодой нар неизменно приходит первым.

Но прежде чем на радостях предаться воспоминаниям, нужно сделать еще одно дело. Шауты начали войну, а Аамуты позволили ей продолжиться. С каждого из них Мать Сумерек спросит через нее, Бансабиру, которая с тринадцати лет отмечена Черной Саблей Свирепой Шиады.

Ранди Шаут закусил губу до крови. Не для того ведь он вырвался из болезненных объятий Старой Нанданы, чтобы увидеть, как распадается вся его мощь, крошится сила, разваливается армия, прахом развеиваются все его многолетние труды…

Когда капитуляция армии алых больше не вызывала сомнений и поверженные и победители съехались в центре войск для принятия условий, Бансабира неожиданно дала алым еще один шанс. Не повелась на лесть, на провокации, на зов собственной гордыни, а предоставила шанс без права на отказ.

– Теперь, когда мы обговорили условия вашей контрибуции, и решено, что две тысячи алых бойцов переходят под мое командование, я проявлю милость исключительно из признания равенства вашего титула и моего. Я даю Алому дому возможность сберечь своих сыновей и дочерей. Сможете выиграть – уйдете с миром, проиграете – и я буду решать судьбу каждого Шаута.

Окруженная охраной и офицерами, спешилась с коня, прошла вперед, скинула чешуйчатый панцирь, оставшись в одной лишь, привычной с детства, тряпичной форме Багрового храма. На пределе возможностей выкрикнула:

– Я, Бансабира Изящная, третий номер в сто девятом поколении Клинков Матери Сумерек, вызываю на поединок защитника Алого танаара Ранди Шаута или любого из его земных сыновей, если прожитый срок не позволяет тану вступить в битву самому.

Сверкнули короткие мечи. Бану ждала. После недолгого совещания воевать за отца вышел его средний сын. Выехал верхом, но Бансабира не позволила. Вооруженное войско за ее спиной с мечами наголо красноречиво убеждало алых, что лучше послушаться.

– Вы можете выбрать любое оружие и в любом количестве, но биться мы будем пешие и насмерть.

Шауты и их полководцы переглянулись – значит, жди той самой судьбоносной атаки, о которой многие говорили, но мало кто видел. Родня подбодрила ахтаната Шаута, раздался рев поддержки от уцелевших солдат.

– Не туда смотришь, – бросила Бану, атакуя.

Мнения о поединке разошлись в рядах быстро:

– Она моложе.

– Он сильнее.

– Она из Багрового храма.

– Она женщина…

– Верткая, непредсказуемая баба! – в сердцах выругался старый Шаут с трясущейся головой.

Бансабиру было не пронять разговорами, да и ахтаната тоже. Бились отчаянно, понимая, как много зависит от этого поединка. Бой шел с переменным успехом. Шиада, Мать Войны и Госпожа Ворон, играла ликами и тенями, поддерживая то одного, то другого.

«Любит вертеться», – оценила танша, когда Шаут в очередной раз, пригнувшись, ушел от ее широкого удара через разворот. Надо подобраться ближе, любой ценой. Ну почти любой, поправила себя Изящная, сделав подсечку. Шаут быстро откатился и взметнулся вверх.

Дистанция сокращалась и увеличивалась стремительно. Бану пока с осторожностью обнажала ножи, больше полагаясь на собственную изворотливость, гибкость и навыки в рукопашной, которые заметно улучшились за последнюю пару лет в тренировках с Одханом.

Однако вскоре один из ножей все же отлетел в сторону – тот, что она вытащила из сапога. А за ним и тот, что обычно, будто по волшебству, ядовитой змеей выскальзывал из правого рукава.

Улучив благоприятный момент, Бану мигом провернулась, заходя со спины и заводя третий мелькнувший из ниоткуда нож к горлу врага. Тот был готов – больше того, казалось, с самого начала поединка он ждал чего-то подобного. Не дав Бану завершить прием, он не стал рисковать лишний раз и вывернулся из опасной зоны, следуя по направлению движения разворота Бану. Обернувшись друг к другу лицом, Шаут и Яввуз восстанавливали дыхание в крохотной передышке.

Наблюдатели замерли.

Враги сцепились с новой силой. Они то срывались в лобовые сокрушительные атаки, то переходили в грациозные стили, ловко ловя меч противника клинком своего, отводя удары и отклоняя выпады.

Бану подпустила Шаута совсем близко – до надсечки на правом плече. Держать меч оказалось сложно, рука ныла, сдерживать удары с каждым разом удавалось все труднее, на краю сознания мелькнула мысль, что ее многострадальные зубы в этот раз от давления точно раскрошатся. Окружение обеих сторон было взвинчено до предела: волнение, предвкушение победы и опасность поражения смешивались в каждом зрителе в разных, но очень значительных мерах.

Перейдя в наступление, Бансабира, будто в последней отчаянной попытке, с трудом координируя в бесчисленном множестве собственных переходов, с помощью которых избегала ударов Шаута, рассекла воздух мечом в правой руке. Наотмашь, справа налево, вынуждая мужчину пригнуться и уйти в разворот – ведь в удар был вложен весь вес маленькой танши, вся ее скорость и вся решимость убить. Она не могла при таком замахе не развернуться сама, инерция движения требовала от Бану прокрутиться вокруг оси.

Но в последний момент Бансабира перенесла вес тела на выброшенную в диагональ левую ногу, просела, пропуская под левой рукой клинок врага, и поймала горло Шаута на лезвие ножа. Все произошло молниеносно.

– Разве ты не знаешь, что в бою полагаются на собранные заранее сведения, но не зацикливаются на них и действуют по ситуации? Или тебе просто не сказали, что я весьма ловко владею ножами с обеих рук?

Она довела по горлу мужчины дугу, пинком выбив из его руки меч. Развернулась.

– Всех Шаутов, от мала до велика, кроме наследника дома, и все высшее командование алых – в клетки! Когда война закончится и мне пришлют вашего внука, уважаемый Ранди, я отпущу вас домой, – пообещала женщина.

Поскольку люди Серта и Бугута держали в готовности громадный взвод арбалетчиков, не подчиниться приказу танши алые не посмели. Уж лучше быть пленником, чем трупом, Ранди знал наверняка. Пока ты жив, у тебя есть шанс начать все заново.

Судя по тому, как уверенно Бану вела себя после сражения и как действовала, стало очевидно: она не допускала и тени сомнения в собственном успехе и оценила силы противника в первые же минуты схватки. Все, что было потом, – либо было спектаклем, либо вовсе происходило потому, что доставляло маленькой танше удовольствие.

– У нее невероятные рефлексы, – восхищенно признал один из сотников, который негласно возглавлял в рядах Бану остатки подкрепления от дома Ниитас.