Книга Осколки нефрита - Александр Ирвин

— Мистер Прескотт, вы вернули мне голоса, и, стало быть, человек вы неплохой. Вы пытаетесь спасти свою дочь, потому что, кроме нее, у вас ничего нет, верно? Что ж, у меня нет ничего, кроме этого нового мира, а ваша дочь — всего лишь девчонка, далеко не единственная на свете.

Арчи понял, что происходит, и почувствовал, как тьма обволакивает его со всех сторон. Он был прав, когда подумал вчера, что, войдя в пещеру, окажется прямо в ловушке, подготовленной чакмоолем.

— Стивен, прошу вас…

— Нет, мистер Прескотт, я не могу отказаться от нового мира. — Что-то загремело, упав на камни в том месте, где стоял Стивен. — Если вы тот, за кого я вас принимаю, то это поможет вам выбраться из пещеры. Я должен был вас убить, но не могу.

— Стивен, а как же моя дочь… Прошу вас! — Арчи вытянул руки и не мог найти опоры. — Пожалуйста, не бросайте меня здесь!

Стивен не ответил. Шелест его шагов затих в темноте.

— Стивен, не уходите! Стивен! — Арчи захлебнулся криком. Парализованный удушливой темнотой, он все выкрикивал имя Стивена.

5-е Немонтеми, 1-Трава — 2 апреля 1843 г.

Стивен словно во сне прошел мимо пещеры, направляясь к сараю. Плотный туман низко стелился между стволами деревьев, закрывая тропу, однако ноги сами знали, куда идти. Солнце только что взошло, но утренней свежести не чувствовалось. Солнечный свет казался туманной дымкой, которая липла ко всему окружающему, капая с ветвей и превращая птичьи трели в неразборчивое бормотание.

Стивен опять не спал всю ночь — лежал без сна рядом с Шарлоттой, а в голове все тараторили невнятные голоса. Шарлотта дважды прижималась к нему, запуская пальчики в кудрявые волоски на животе и начиная поглаживать, и оба раза Стивен не дал ей зайти дальше. Неразбериха в голове и неспокойная совесть лишили его мужской силы. Ему хотелось предупредить Шарлотту, сказать ей: «Золотце мое, мне остался лишь маленький шаг до убийства — один, совсем маленький шаг».

А потом в нем вспыхнуло желание овладеть ею, прижать к себе изо всех сил, а когда она станет засыпать, поговорить с ней. Оправдаться: «Ведь я делаю это не только ради себя. А ради наших детей, ради всех чернокожих детей, которые родятся на этот свет и смогут сказать: „Я свободен“. Разве такая цель не оправдывает мои действия?»

Может быть, он все же уснул. Во всяком случае, среди ночи он впал в забытье. Иногда голоса затихали, превращаясь в негромкое журчание, похожее на шум отдаленного потока. А иногда Стивену приходилось вцепляться в одеяло, чтобы не забыть, где он находится. В углах комнаты вспыхивало пламя — и угасало, оставляя резкий запах гари. Шарлотта сонно бормотала и беспокойно ворочалась в постели, однако не просыпалась.

Стивен решил, что провел ночь где-то между сном и бодрствованием — в месте, где видел и ощущал чужие сны. И в глубине души он был уверен, что сны эти принадлежали не человеку из мира живых.

Ему так и не удалось вырваться из этого места: даже открыв дверь хижины, он все еще оставался между сном и явью. Скрип покосившейся двери принес новую волну голосов, но что они говорят, не разобрать. Прескотт вернул ему голоса, однако Стивен перестал их понимать. Это из-за Прескотта или дело в нем самом?

«Я не убийца. Я сделал это ради моих и чужих детей — детей, еще не рожденных на свет. Их жизни дороже, чем жизнь какой-то девчонки».

При виде Джейн Стивен опешил. За несколько дней, проведенных вдали от солнца, ее кожа стала почти прозрачной; запавшие глаза лихорадочно горели. Она так исхудала, что на шее проступила пульсирующая жилка. Принесенное Стивеном одеяло валялось в углу, на ржавой лопате. За последние два дня, с тех пор как Джейн поела сушеных яблок, она не притрагивалась к пище: вся еда так и лежала там, где ее оставил Стивен.

Хуже всего были язвы. Когда чакмооль привел Джейн, Стивен видел исчезающие шрамы на ее лице и руках, и уже тогда она почесывала болячки — немногочисленные маленькие болячки, которые чесались, как и положено заживающим ожогам. А теперь язвы покрывали половину лица девочки, почти закрыв один глаз и стянув в сторону правый уголок рта, словно в ухмылке. Руки тоже были покрыты струпьями, и пальцы срослись вместе, превратившись в крючья. А Джейн все поглаживала зеленые перья кецаля, и перья гладили ее в ответ — от их прикосновений на еще чистой коже появлялись язвы.

— Уже пора? Пожалуй, я буду скучать по этому телу — теперь, когда его исцелили. Но ведь время пришло? — Болячки на губах треснули, а когда Джейн улыбнулась, нижняя губа лопнула и закровоточила. Видно было, как под коркой засохшей крови двигается почти закрывшийся глаз, вглядываясь мимо Стивена, — видимо, Джейн надеялась, что чакмооль тоже пришел. Когда она посмотрела прямо на Стивена, он едва сумел удержаться от желания убежать.

— Да, время пришло, — ответил он. — Тебе пора завершить свой путь.

Она встала, плотнее запахнув накидку.

— Ура, время пришло! — воскликнула Джейн, и голоса в голове Стивена повторили ее слова.

Арчи не знал, как долго он звал Стивена, прежде чем потерял голос и свалился на землю, все еще издавая невнятные, сиплые звуки. Там, где нет света, нет и времени. Лежа на боку, Арчи осторожно пощупал вокруг, чтобы убедиться, что лежит не на краю невидимой пропасти, — и сдался.

«Здесь я и умру, — подумал он, чувствуя, как в тело проникает пещерный холод. — Если я останусь здесь, то сойду с ума или умру от жажды. А если попытаюсь идти, то земля разверзнется у меня под ногами, мой труп будет гнить в яме и станет любопытной находкой для какого-нибудь ученого лет через сто.

Меня снова погребли заживо».

Он не мог двинуться с места. Стоит ему пощупать пол пещеры, и окажется, что там пропасть, что Стивен завел его на каменное острие и вокруг только пустота, а он погребен в этой пустоте, в воздушном пузыре внутри каменной толщи.

Конечно же, все это чепуха: ведь он видел пещеру при свете и знал, что рядом стена — твердая стена, переходящая в твердый пол, который тянется под куполообразным сводом, нависающим над головой.

Однако здесь было так же холодно, как и в могиле на пивоварне, а в темноте ничего нельзя знать наверняка. Снаружи вполне может светить солнце, а внутри есть только тьма.

«Если солнце взошло, то уже наступило воскресенье. В воскресенье вечером Джейн должна умереть», — внезапно пришла непрошеная мысль, и Арчи попытался с ней поспорить.

«Джейн умрет быстро, — ответил он. — А мне на это надеяться не приходится».

Арчи задрожал, чувствуя, как холод глубже проникает в тело.

«Хочешь быстрой смерти? Вставай и иди. Упадешь в яму. Высохнешь и сморщишься, как чакмооль высох, пока дожидался, когда же его найдут».

— Не вынуждай меня к этому, — хрипло простонал Арчи. — Какая разница, если выхода нет?

«Что сказал Стивен?»

— Ничего не сказал.

«Что сказал Стивен, перед тем как уйти?»