Книга Флэшмен и краснокожие - Джордж Макдональд Фрейзер

Вожди прибыли на обед при полном параде – в кожаных куртках и с перьями. Их было шестеро во главе со знаменитым оглала Красное Облако – хмурым дикарем, с лицом, настолько суровым, что из него можно было высекать искры кремнем. Из прочих имен мне запомнились только Стоящий Лось и Белый Гром. Ну и, конечно, возвышаясь над всеми, роскошный в своей белоснежной рубахе и с одним орлиным пером, перед нами предстал широко известный любитель «живых картин» и покровитель бурлеск-театров Лупа. При виде меня его черные глаза на миг расширились; потом он поклонился и зарокотал, здороваясь с Элспет. Та приветствовала вождя, небрежно протянув руку и холодно улыбнувшись, что встревожило меня сильнее, чем если бы она открыто заигрывала с ним.

Обед получился сдержанный. С самого начала стало понятно, что вожди недовольны и не находятся в согласии между собой. Меня усадили между Красным Облаком и Стоящим Лосем, чтобы сполна использовать мой лингвистический дар. Бросая на меня подозрительные взгляды, Красное Облако односложно отвечал на пространные заверения в дружбе, расточаемые через мое посредство Эллисоном и другими членами делегации. Подозрительность и враждебность расползались от индейцев, словно туман, и к десерту мы уже чувствовали себя, как на валлийских похоронах. Вожди хранили молчание, Эллисон обиженно дулся, священник расстраивался, Миллз старался сгладить углы, а его жена, бедное создание, не находила себе места, нервно теребя руками скатерть. Первый раз я возблагодарил Бога за то, что он наделил Элспет даром безостановочно болтать ни о чем, обращаясь ко всем присутствующим по очереди и не обращая внимания на молчание собеседника. Из индейцев один только Пятнистый Хвост отвечал ей, но и то лишь общие любезности – ему сейчас было не до флирта.

Унылая атмосфера не помешала, смею заметить, нашим гостям, истреблять кушанья с аппетитом проголодавшегося волка. Самая длинная фраза Красного Облака относилась к тому, что угощение выглядит гораздо лучше тех объедков, которыми снабжают их в агентстве, что я и перевел миссис Миллз в качестве комплимента ее повару. Когда все встали, Белый Гром, евший больше всех, обошел стол, ссыпая все, что осталось на тарелках, в свой мешок. Он даже начал счищать остатки с ложек, но тут Пятнистый Хвост сказал ему что-то, чего я не разобрал. На выходе вождь брюле со значением посмотрел на меня, и когда индейцы вышли, а Эллисон принялся ворчать по поводу несговорчивости индейцев: «Напустили на себя постный вид, чтоб мне лопнуть, прям как избалованные дети!» – я тихонько выскользнул на веранду. И точно, Пятнистый Хвост был там, очертания массивной фигуры слегка расплывались в летних сумерках. Остальные вожди стояли уже на плацу, ожидая, когда грумы подведут мустангов. Хвост сразу перешел к делу:

– Зачем ты сидишь вместе с исантанка, Пускающий Ветры? Какое есть дело до этого всего Матери-Вашечуска?

– Никакого, – говорю. – Я здесь, потому что знаком с тобой и говорю на твоем языке.

– Они думают, я прислушаюсь к тебе? Что ты сможешь смазать их слова так, чтобы они без труда проскочили в глотку мне и моим братьям?

От прежнего светского собеседника из Чикаго не осталось и следа. Тон его был резким от гнева. Я не стал вилять.

– Американцы считают, что раз я вождь солдат в своей стране, то могу честно открыть их мысли для тебя. А поскольку знаю кое-что о тебе и твоем народе, смогу честно открыть ваши мысли для них. Мне известно то, чего простой переводчик не ведает, и я могу говорить с обеими сторонами нераздвоенным языком.

Вождь должен был понимать, как это важно и сколько горьких недоразумений произошло по вине неграмотных толмачей.

Он искоса посмотрел на меня, потом вскинул голову.

– Вах-ах! Бэс! Тогда скажи им для начала вот что: вернувшись из Вашингтона, я побывал в Черных Холмах. Там много золота, и я его видел. Так что мы не отдадим Холмы и не позволим забрать их у нас.

Итак, переговоры еще не начались, а уже зашли в тупик. Без всяких дипломатических уловок, намеков или прощупываний – комиссии он такого никогда бы не сказал, а мне как посреднику – вполне. «Неужели хитрюга Сэм Грант предвидел нечто подобное?» – промелькнуло у меня в голове. Не исключено, что именно ради этого меня сюда и послали. В глубине души тинькнула струнка гордости при мысли, что я оказался в самой гуще событий – как видите, даже в лучших из нас гнездится скользкий политик, – и в то же время мне стало тревожно от мысли, какой страшный вес может приобрести мое слово. Господи, какой шанс воспользоваться положением! Но я не поддался и решил отвечать прямотой на прямоту, сочтя это за лучший способ действий.

– На самом деле Холмы у вас уже отобрали, разве не так? Ты видел, сколько там старателей. И сам говорил, что копье и томагавк Пятнистого Хвоста не в силах остановить их.

Он напрягся, потом отвечает тихо:

– Есть и другие копья.

– Чьи? Сидящего Быка? Или моего маленького приятеля, Бешеного Коня? Это не ответ, и ты это знаешь. Послушай меня, Синтэ Глешка: я человек незаинтересованный, – сказал я, причем не солгал ни капельки. Первый раз в жизни у меня не было нужды лить воду на чью-то мельницу – мне было абсолютно до фонаря, кому будут принадлежать Черные Холмы, поскольку меня это совершенно не касалось. По правде говоря, во мне пробудилось нечто до поры неведомое – некий проблеск собственного достоинства, а вместе с ним удовольствие от возможности наблюдать разворачивающуюся драму со стороны, не будучи в нее замешанным. Не было нужды соблюдать все эти дипломатические тонкости. Знай Эллисон про то, что я собираюсь сказать, его хватил бы удар; Красному Облаку с парнями это тоже вряд ли пришлось бы по вкусу. Но когда все эти хождения на мягких лапках, ложь и притворство тебе ни к чему, ты можешь говорить что вздумается и наслаждаться процессом.

– Все эти переговоры – чушь, – продолжаю я. – И тебе это ясно. Черные Холмы потеряны, и ты никогда не вернешь их назад. Будешь сопротивляться – останешься ни с чем. Не самое ли сейчас время пойти на сделку? И дать понять этим чокнутым ублюдкам на реке Паудер, что лучше им согласиться, пока не стало хуже? Я не говорю, что это честно и справедливо – это все не в счет. Я просто указываю на здравый смысл. И ты это понимаешь.

Если даже речь моя была более откровенной, чем он ожидал услышать, вождь не выдал этого и не заявил, что я говорю раздвоенным языком. Хвост не мог отрицать ее искренность.

– Они готовы заплатить, ты знаешь. Не могу сказать, сколько. Естественно, не столько, сколько золота принесут им прииски. Но ведь этого бессмысленно ожидать, не так ли? Но ты можешь получить…

– Хо-хо! – раздался хриплый возглас – явный признак того, что сиу услышал нечто, что ему не по душе. Но когда он продолжил, голос его звучал спокойно. – Ты говоришь со слов исантанка: они хотят вложить страх в наши сердца, чтобы мы приняли то, что им вздумается предложить…

– Постой, – говорю. – Если бы я говорил с их слов, то не сказал бы, что цена не будет честной, не так ли? Нет, я стал бы убеждать тебя в обратном. Я говорю тебе правду, потому что знаю: ты видишь все не хуже меня. Разумеется, они обманут вас, как и всегда. Разве ты не понимаешь, что сиу в любом случае ждет проигрыш, будь то сделка или война? Поэтому надо извлечь из ситуации все возможное, пока еще есть время. Не позвольте этим переговорам провалиться: выжмите из белых все, что возможно, и попытайтесь убедить Сидящего Быка и остальных, что так будет лучше. Не послушаете этого совета – вас ждет нищета или смерть.