Книга Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

– Хм…

Я проверил обещаемый социальный пакет – он полностью соответствовал тому, что я имел сейчас. И моя теперешняя зарплата, с точностью до доллара; не иначе как мисс Соффнер хотела показать свою осведомленность. Предложение также включало право на приобретение акций компании.

– Странные условия для перевода.

И снова эта улыбка, словно акулий плавник в мутных водах.

– Я знала, что тебе понравится. Мы составили предложение по максимуму, потому что нам нужно получить твой ответ в короткие сроки, лучше всего сегодня. В крайнем случае завтра. И без торгов. Нам необходимо оформить договор как можно скорее. Когда дело станет достоянием общественности, разразится буря. Мы собираемся поставить фундаменталистов и либералов перед свершившимся фактом.

– Господи, Кортни, что за чудовище ты собираешься запустить в мир на этот раз?

– Огромное. Больше, чем «Эппл». Больше, чем «Хоум Виртуал». Больше, чем «Хай-Вак-IV», – с наслаждением произнесла Кортни. – Ты когда-нибудь слышал о биологических лабораториях Кестлера?

Я отложил вилку.

– Лаборатории Кестлера? Вы решили торговать трупами в розницу?

– Я тебя умоляю. Посмертными биологическими человеческими ресурсами. – В ее легком тоне слышалась должная ирония. И все же мне показалось, что я также уловил небольшую неловкость касательно природы товара.

– Вы на них много не заработаете. – Я махнул рукой в сторону наших заботливых официантов. – Они составляют от силы два процента от годового дохода. Зомби – это предмет роскоши: прислуга, обслуживающий персонал реакторов, голливудские каскадеры, экзотические услуги, – (мы оба знали, что я имею в виду), – максимум несколько сотен в год. На них нет спроса. Слишком велико отвращение.

– Недавно произошел прорыв в технологиях. – Кортни подалась вперед. – Они научились устанавливать инфра-системы и чипы управления и готовы предложить новый продукт по заводской цене не дороже новой малолитражки. Что намного выше рентабельности производственных рабочих. Посмотри на предложение с точки зрения обычного фабриканта. Он и так урезает все затраты, а оплата труда выжимает из него последние соки. Как еще ему конкурировать на сокращающемся потребительском рынке? А теперь представь, что он покупает наш пакет. – Она достала перьевую ручку и начала выписывать пункты на скатерти. – Никаких компенсаций. Никаких страховых обязательств. Никакой оплаты больничных. Никакого хищения. Мы говорим о возможности сократить затраты на персонал на две трети. Как минимум! От такого предложения невозможно отказаться, и мне наплевать на отвращение. По предварительным подсчетам, уже за первый год мы продадим пятьсот тысяч единиц.

– Пятьсот тысяч, – повторил я. – Это безумие. И где вы возьмете материал?

– В Африке.

– Боже мой, Кортни!

Я потерял дар речи от цинизма, который требовался для того, чтобы просто задуматься об извлечении прибыли из сахарской трагедии, о беззастенчивом перекачивании денег в карманы местных гитлеров, охраняющих тамошние лагеря. Кортни улыбнулась и слегка наклонила голову, что означало, что она украдкой проверяет время.

По ее знаку мальчики-зомби установили вокруг нас лампы, настроили проектор и включили его. Затрещали и замелькали помехи, вокруг нас поднялись стены темноты. Кортни достала плоский пульт управления и положила перед собой на стол. Три движения ухоженных ноготков, и на экране возникло лицо Марвина Кестлера.

– Кортни! – радостно воскликнул он. – Ты в Нью-Йорке, верно? В Сан-Морице. С Дональдом. – Крохотная пауза после каждого утверждения. – Вы пробовали медальоны из антилопы? – В ответ на наше отрицание он чмокнул кончики пальцев. – Они восхитительны! Слегка подвялены, а потом залиты моцареллой. Нигде больше их не умеют так готовить. Недавно я пробовал это же блюдо во Флоренции, но его даже сравнивать нельзя.

Я прочистил горло.

– Значит, вы в Италии?

– Давайте не думать, где я. – Кестлер пренебрежительно махнул рукой, отметая мелочи. Но лицо Кортни помрачнело. Индустрия похищения видных бизнесменов неудержимо развивалась, так что я сел в лужу. – Вопрос в другом – что вы думаете о моем предложении?

– Оно довольно… интересно. Для перехода.

– Это для начала. У нас полно кредитов. В долгосрочной перспективе ты выиграешь.

Внезапно он одарил меня широкой лихой улыбкой. Этакий деловой корсар. Потом наклонился вперед, понизил голос, заглянул мне в глаза. Классические приемы обращения с людьми.

– Тебя не надуют. Ты же знаешь, что Кортни тщательно проверила финансовую сторону. И тем не менее ты думаешь, что план не сработает. Чтобы получать прибыль, товар должен быть притягателен, а наш просто не может таким быть.

– Да, сэр, – ответил я. – Верно подмечено.

– Давай-ка заинтересуем молодого человека, – кивнул он Кортни. И добавил, обращаясь ко мне: – Мой лимо внизу.

Экран погас.

Кестлер ждал нас в лимузине, присутствуя в виде призрачного розоватого изображения. Голограмма – или, скорее, зернистый призрак, парящий в золотистом свете. Он обвел гостеприимным иллюзорным жестом салон машины и предложил:

– Будьте как дома.

Водитель надел военные фотоувеличительные очки. Они придавали ему сходство с насекомым, и я не мог бы сказать с уверенностью, мертв он или нет.

– Отвези нас в «Небеса», – приказал Кестлер.

Швейцар отошел от дверцы, оглядел улицу и кивнул водителю. Автоматические камеры-пушки следили за нашим продвижением по кварталу.

– Кортни сказала мне, что вы получаете сырье из Африки.

– Несколько неприятно, но необходимо. Для начала. Прежде всего нам необходимо продать идею, так что не стоит усложнять себе жизнь. Но не вижу причин, почему бы позже нам не использовать национальные ресурсы. Что-то в духе обратной закладной[22]– возможно, своего рода страховка, которая выплачивается при жизни. В любом случае таким образом мы избавимся от малообеспеченных семей. К чертовой матери. Слишком долго они получали все задаром; пришла пора платить по счетам – пусть умирают и становятся нашими слугами.

Я был почти уверен, что Кестлер шутит. Но на всякий случай улыбнулся и наклонил голову.

– Что такое «Небеса»? – спросил я, чтобы перевести разговор на более безопасную территорию.

– Место испытания будущего, – с удовлетворением пояснил Кестлер. – Вы когда-нибудь видели кулачные бои?

– Нет.

– О, это спорт джентльменов! Самая сладкая наука. Без раундов, без правил, без судей. Только там можно узнать истинную цену человека, не только его силу, но и характер. Как он себя держит, умеет ли сохранять хладнокровие, как терпит боль. Служба безопасности не разрешает мне посещать клубы лично, но я принял меры.