Книга Семья Усамы бен Ладена. Жизнь за высокой стеной - Омар бен Ладен

Отец во многих отношениях был исключительным человеком.

Немногие из присутствующих осознали, что только что произошло. Но они поняли, что все закончилось благополучно. И чувство ликования охватило толпу мужчин.

Отец велел подавать угощение, внесли подносы, на которых лежали целиком запеченные барашки с рисом и овощами. Наши запасы продовольствия были скудны, но каким-то образом отцу и его людям удалось приготовить это пиршество. И, по арабскому обычаю, отец велел слугам предложить лучшие куски лидеру «Талибана».

В этот момент мы испытали еще одно, последнее потрясение. Мулла Омар нанес отцу жестокое оскорбление, бесцеремонно заявив, что не голоден. После этого лидер талибов удалился, не сказав отцу ни слова на прощание. Большая группа людей с автоматами запрыгнула в свои машины. И вся колонна быстро скрылась из виду.

Люди отца обменивались растерянными взглядами: в арабском мире подобное оскорбление приводило к межплеменным войнам. Но не оставалось ничего, кроме как проглотить обиду. Мулла Омар был самым могущественным человеком в Афганистане. Он контролировал бо́льшую часть страны, а его бойцы, суровые солдаты «Талибана», вселяли страх в самые храбрые сердца. Несмотря на мощь «Аль-Каиды», отец не мог вступить в битву с «Талибаном». Он знал, что проиграет.

Несмотря на перенесенные унижения, отец вздохнул с облегчением: у него было достаточно времени, чтобы обдумать свое будущее. Когда его высылали из Судана, ему дали всего несколько месяцев, чтобы уладить дела. Теперь в его распоряжении имелось полтора года, чтобы составить новый план действий. К тому же за год многое могло произойти. Отказавшись от еды, отец отправился на встречу с главными командирами. Мы с братьями пошли к матери убедиться, что женщинам и детям тоже досталась их часть угощения. Нам редко удавалось видеть на столе такие изысканные лакомства.

Признаюсь, я чувствовал гордость, оттого что отец в который раз спас положение, но думал и о том, что для меня самого было бы лучше, если б мулла заставил отца покинуть страну немедленно. Я уже знал: ничто на свете не заставит отца прекратить свой джихад. И раз мы не могли оставаться в Афганистане, он отправится в Пакистан. А если Пакистан не захочет его принять, то в Йемен. Если же его вышвырнут и оттуда, он отправится в глубь самой суровой пустыни и там будет вынашивать планы против Запада. Насильственный джихад стал для моего отца всем. Ничто другое не имело значения.

У меня оставалась единственная надежда: что, потеряв поддержку муллы Омара, отец на время притормозит свою вооруженную деятельность. Конечно, после такого серьезного предупреждения ему придется проявлять осторожность. Но я ошибся. После знаменательной встречи с муллой Омаром отец еще шире развернул свою священную войну. Он продолжал двигаться по дороге смерти. Он все еще был за рулем, а мы — послушные пассажиры — сидели в его машине. Но пункт назначения становился все очевиднее с каждым поворотом колес. Это была дорога в один конец.

ГЛАВА 24. В ловушке

Омар бен Ладен

Совсем скоро после визита муллы Омара отец получил весть от одного из своих связных в Пакистане, что его мать прилетела из Джидды в Дубай и вскоре она и ее муж, Мухаммед аль-Аттас, прибудут в Афганистан. Все ее путешествие было тщательно спланировано братьями отца, жившими в Саудовской Аравии, хотя отец не знал о ее приезде до тех пор, пока она не приземлилась в Дубае.

Бабушка навещала нас раз или два, пока мы жили в Хартуме, но это было давно, и с тех пор многое произошло. Всех обрадовало известие, что мы вскоре увидим ее милое лицо в нашем афганском доме, но больше всех мою мать, которая в свои сорок лет вновь забеременела — одиннадцатым ребенком. Она любила бабушку Аллию почти как родную мать, и я давно уже не видел ее такой взволнованной и счастливой.

В день приезда бабушки отец объявил, что лично встретит ее в аэропорту, и велел мне ехать с ним в одной машине. Остальные братья отправились следом в других автомобилях. С того дня как мы покинули Саудовскую Аравию, отец редко садился за руль. И я знал, что этим он проявляет глубочайшее уважение к своей матери.

Как обычно, мы были вооружены по полной программе: «Калашниковы» и гранаты на поясе. Мы не думали о том, как на это отреагируют родственники, не привыкшие жить в нашем воинственном мире. В Саудовской Аравии гражданам грозит тюрьма за ношение оружия, хотя в годы борьбы с русскими саудовское правительство делало исключение для отца ради его личной безопасности.

Мы с отцом стояли бок о бок и смотрели, как приземляется самолет. Я старался сохранять спокойное, серьезное выражение лица, подражая отцу, но едва сдерживал восторг, наполнявший мое сердце. И вот я увидел, как бабушка и ее муж появились из дверей самолета и, приветственно махнув нам рукой, стали спускаться по трапу.

Бабушка была женщиной обычного роста и телосложения — отец унаследовал свой высокий рост от биологического отца. Бабушка сохранила привлекательную внешность и острый ум, говорила уверенно. Отчим отца, Мухаммед аль-Аттас, был совсем низеньким — чуть выше ста семидесяти, среднего телосложения, с седыми волосами и усами. Бороду он не носил. У него были приятное лицо и спокойный, добрый характер.

Мы с отцом быстро пошли в их сторону. Когда бабушка уже наполовину сошла с трапа, отец в первый раз заметил, что ее лицо не покрыто чадрой и его мог увидеть любой незнакомец. Он сделал быстрое движение рукой, пытаясь закрыть ей лицо. Бабушка удивилась, но взяла край своего платка и набросила на лицо и глаза. Конечно, так ей было трудно спускаться, и она споткнулась, чуть не покатившись вниз. Мы инстинктивно прыгнули в ее сторону, стараясь удержать от падения. Но она в последнее мгновение смогла удержать равновесие.

Мать с грациозным величием посмотрела на сына, потом протянула ему свою руку — и оба они словно очутились вдали от всех, в мире, созданном только для них двоих. Никогда мне еще не доводилось видеть бесконечно счастливого человека — но в тот день я понял, что отец испытывает самое большое счастье, какое возможно на этой земле.

Отец проводил свою мать и Мухаммеда в кабину самого нового и красивого из своих грузовичков, велев мне ехать сзади, в кузове. Остальные машины тронулись за нами. Я сидел, опершись о борт грузовика, и чувствовал себя так хорошо, что мне хотелось веселиться и праздновать. К тому времени я перенял некоторые привычки бойцов, поэтому не придумал ничего лучше, как выразить свой восторг праздничной очередью из своего автомата: несколько раз выстрелил в воздух.

Отцу это не понравилось, он громко постучал в заднее окошко кабины и жестом велел прекратить. Когда мы приехали на базу, он сказал мне, что бедный Мухаммед решил, будто на нас напали, и заметно перепугался. Его не успокоили даже слова отца, объяснившего, что причиной этого шума была всего лишь мальчишеская глупость.

Бабушка с мужем разместились в самом красивом доме для гостей, а потом их проводили в дом моей матери. Бабушка привезла нам в подарок шоколадные конфеты. Мы с братьями и сестрами пришли в неописуемый восторг — мы не ели шоколада с тех пор, как уехали из Хартума. Младшие дети даже не знали, что такое конфеты. Было так забавно смотреть на их маленькие мордашки, когда они пробовали сладкое лакомство.