Книга Печать смерти - Ирина Цыганок

Я думал, что не смогу заснуть от тяжелых мыслей о родителях и Хильде, но вырубился, едва голова коснулась подушки. Хорошо, хоть успел проверить запоры на двери и оконных ставнях, а то телохранитель называется!

Благодаря закрытым ставням ни я, ни Ярвианн не слышали, как после полуночи к постоялому двору подкатила открытая коляска. Статный седовласый мужчина в черном плаще, без головного убора толкнул не запиравшиеся в любое время суток двери таверны. В обеденном зале продолжали есть и пить многочисленные постояльцы, жизнь здесь ночью не замирала, только перемещалась с улиц под крыши.

Ильяланна еще не ложилась, когда в дверь ее комнаты несмело постучали.

– Миледи, вы не спите? – дрожащим, не иначе как от страха, голосом спросил хозяин. Профессия наделила его, подобно Ги-Деону, особым чутьем, позволявшим верно оценивать клиентов. Это самое чутье ясно говорило, что беспокоить эльфийскую даму не следовало ни в коем случае. Но зажатые в кулаке две золотые монеты странным образом блокировали голос интуиции.

– Входите! – крикнула ведьма, придвинув к себе меч.

В комнату, согнувшись под низкой притолокой, вошел давешний седой господин, поклонился с порога, провел ладонью по волосам, растрепанным ветром во время езды.

– Чем обязана вашему визиту, господин Ардес?

– Вы знаете. – Посетитель не стал тратить время на приветствия. – Мой сын, мой единственный сын… вы отняли его. Умоляю, верните нам с матерью сына! Хотите, встану на колени?

– Не стоит унижаться, господин Ардес. Ваш сын давно не мальчик, и я не держу его.

– Я знаю. – Старый мастер сделал шаг в сторону ведьмы, прижал левую руку к сердцу. – Тогда прогоните, прогоните его! Зачем он вам? Вы… У вас есть дети?

– Нет.

– Тогда вам не понять, каково это – терять ребенка! – Ардес был в отчаянии.

– Кто знает, что больнее: вырастить сына, а после потерять его или вовсе не знать радости материнства. Кто возьмется судить? – Теперь Ильяланна вплотную приблизилась к мастеру, взгляды их скрестились. Никто не отвел глаза. – Прощайте, мастер, – отступая назад, произнесла фея. – Нам больше не о чем говорить.

Ювелир потерянно вышел из комнаты, пошатываясь, словно пьяный, прошел мимо подслушивавшего под дверью содержателя гостиницы. Тому показалось, что за несколько минут пребывания в комнате он словно бы потерял в росте, ссутулился, походка приобрела старческую неуверенность. На улице Тео Ардес окинул взглядом закрытые ставнями окна постоялого двора, потом сел в коляску, и она медленно покатила по улице. Кучер, заразившись настроением хозяина, вяло понукал лошадь.

* * *

Сходни были убраны, якоря подняты, маленький паровой буксир осторожно тянул шхуну к выходу из гавани. Когда возвышавшийся на скалистом мысу порт остался за кормой, корабль распустил паруса и, освободившись от опеки буксира, взял курс на юг. Я не в первый раз отплывал из Каннингарда, путь до Карса морем был короче и удобнее, так что я несколько раз путешествовал туда и обратно за время своей учебы. Но сейчас мы плыли в другом направлении, да к тому же не вдоль берега, а напрямик через пресное Эрихейское море к Устам Бездны. Так что я заранее нашел себе чудесное местечко в носовой части палубы, где, никому не мешая, мог бы часами любоваться игрой света на воде и в небе. Мог бы… Но у леди Ильяланны нашлось для меня «более плодотворное занятие», как она заявила, загоняя меня и своего брата в тесную каюту. Стоять здесь всем троим было неудобно, поэтому я и Ярвианн присели на вделанный в переборку лежак.

– Клановую клятву, как ты понимаешь, дают не на эрихейском. И вообще, к приходу в порт ты должен прилично говорить на нашем языке. Ярвианну не нужен бессловесный болван за спиной.

– Я вам и прежде говорил, что разумнее взять в телохранители кого-нибудь из ваших родичей, – заметил я слегка уязвленный.

– Мои родичи, конечно, прекрасно изъясняются на родном языке, да и фехтовальщики отменные.

– Тогда к чему было нанимать меня? – Положительно, я все меньше понимал фею.

– Печать смерти делает тебя очень ценным приобретением. Она избавляет почти от всех соблазнов, которыми покупается верность обычного охранника. В твоем положении обещания богатства, возвышения, даже любовные посулы теряют смысл. А верность моих ти-виеру – невесомое облачко: куда ветер подует, туда и кочует, а там, глядишь, и вовсе рассеялось. Пусть ты не первый мечник в королевстве, зато я не боюсь поворачиваться к тебе спиной.

– Спасибо за откровенность.

– Рассчитывал услышать что-нибудь более приятное?

– От вас – нет.

– Тогда довольно пустой болтовни, держи. – Ильяланна бросила мне на колени довольно толстый фолиант. Переплет из тисненой кожи имел красивую застежку, отчего книга напоминала шкатулку. Название было выведено по-эльфийски, так что я не понял ни слова, но из интереса открыл книгу на первом листе.

Тут меня ждал сюрприз. Каждая страница была поделена надвое вертикальной чертой. Слева вились незнакомые буквы, зато справа имелся вполне читаемый текст на эрихейском.

– «Неизреченные истины», – вслух прочел я заглавие. – Что это?

– Это твой учебник. А это, – фея указала на брата, – учитель. Ярвианн научит тебя эльфийскому, а ты, в свой черед, поможешь ему побыстрее освоить человеческий язык. Не тратьте время понапрасну, приступайте к занятиям.

Строго взглянув на каждого из нас, Ильяланна удалилась.

Я растерянно посмотрел на своего «учителя»; он, вопреки ожиданиям, выглядел вполне довольным. Не ждал, что Ярвианн обрадуется моему обществу. Но тот устроил на коленях принесенную с собой навощенную дощечку и острой костяной палочкой нацарапал на ней несколько незнакомых букв.

– Лине – мешок, – провозгласил он, улыбаясь, и протянул стило вместе с дощечкой мне.

– Ага, понятно. – Я оценил незамысловатую шутку. И написал рядом с эльфийским словом по-эрихейски: «мешок». Дело сдвинулось с мертвой точки.

В тот день мы просидели, обмениваясь табличкой и словами, до самого заката. Даже пообедали, не прерывая занятий, использовав доставленную нам в каюту еду в качестве учебного пособия. К вечеру я знал все эльфийские буквы и даже мог по памяти написать несколько коротких слов.

С рассветом следующего дня урок возобновился. Любоваться морскими красотами было абсолютно некогда. Разве что бросишь беглый взгляд в иллюминатор и снова берешься за стило. Письменные уроки сменялись чтением. Сначала текст на эльфийском мне читал Ярвианн, помогая привыкнуть к звучанию чужой речи. Потом, по мере освоения все большего числа слов, я стал пробовать разбирать чужую вязь самостоятельно. Днем на палубу мы поднимались только для тренировок – я попросил Ярви дать мне пару уроков боя на эльфийских мечах. В день отплытия Ильяланна сделала мне почти королевский подарок, вручив прежний меч Ярвианна. Каждый раз, вынимая его из ножен, я любовался изящным изгибом матового клинка. Откованный мною меч, которым фехтовал Ярви, конечно, был превосходен, но выглядел уж очень парадно. Мне же больше по душе была благородная простота моего нового оружия.