Книга Планета бессмертных - Джеймс Алан Гарднер

– Отпусти Фестину! – крикнула я ему в лицо. – Прекрати делать то, что ты делаешь… что бы это ни было! Прекрати сейчас же!

Эстикус не отвечал, как, впрочем, и Имма. Что касается Фестины, она вцепилась руками в горло, издавая ужасные хрипящие звуки. Это наверняка была работа шаров-переводчиков, поскольку облако Иммы тоже исчезло. Воображение нарисовало мне картину миллиардов крошечных наночастиц, проникших внутрь моей подруги, перекрывших дыхательное горло, скопившихся в легких. Она все еще стояла, но уже пошатывалась; от прилившей крови лицо приобрело темно-красный цвет, глаза выпучились. Оторвав одну руку от горла, она вскинула пистолет и прицелилась в Имму.

Мерзкая тварь засмеялась своим скрежещущим смехом.

– Я же говорила – эти пистолеты не могут причинить нам вреда.

– Отпустите Фестину! – снова закричала я, обращаясь к обоим шадиллам. – Может, пистолеты и не могут причинить вам вреда, зато я точно могу. – Я хорошенько встряхнула Эстикуса, и он зашипел, хватая ртом воздух.

– У нас хватит нано, чтобы задушить и тебя тоже, – ответила Имма на моем родном языке.

Без шара-переводчика ее голос звучал не громче шепота.

– Только попробуйте. Стоит мне почувствовать хоть малейшее покалывание в горле, и Эстикус пожалеет об этом.

При этих словах он начал извиваться и корчиться в моих руках, пытаясь вырваться. Это ему не удалось. Глупые шадиллы создали меня сильнее самих себя.

Имма поднялась, злобно махая хвостом. Я быстро развернулась таким образом, чтобы Эстикус в качестве защитного щита оказался между мной и своей женой.

– Ладжоли! – закричала я. – Сержант Аархус! Нимбус и Уклод! Помогите!

– Побереги дыхание, – шепчущим голосом отозвалась Имма. – Неужели, по-твоему, мы настолько глупы, чтобы оставить их на свободе?

Она хлопнула в ладоши: звук прозвучал резко – когда когти стукнулись друг о друга. Видимо, то был сигнал; я быстро оглянулась, опасаясь атаки роботов или нано… Однако атака была нацелена не на меня… и, судя по всему, она имела место уже несколько минут назад, но была произведена так бесшумно, что я ничего не заметила.

Из двери выкатились четыре волокнистых шара, похожие на версии «Звездной кусаки» размером с человека – в тусклом свете влажно поблескивала обволакивающая их слизь, в которой утопали волокна. Здесь, однако, слизь была не белая, а тускло-прозрачная… что позволяло разглядеть темные силуэты внутри. К сожалению, прекрасно узнаваемые: Ладжоли, сержант Аархус, Уклод. В последнем шаре никакой видимой фигуры не было; без сомнения, там находились Нимбус и его дитя.

Каким-то образом моих друзей удалось застать врасплох, облепить этой слизью, поймать, словно москитов, севших на сосновую смолу. Если сейчас они и пытались вырваться на свободу, это никак не проявлялось – казалось, они беспомощно застыли в одном и том же положении, пока шары катились по полу, а потом остановились, образовав неровный ряд за спиной Иммы.

– Видишь? – сказала она. – Ты осталась одна.

Она искоса взглянула на Фестину. Моя подруга опустилась на колени и сложилась вдвое, едва не касаясь головой пола. Теперь все лицо у нее было того же винного цвета, что и родимое пятно на щеке.

– Я не допущу, чтобы твоя драгоценная подруга умерла, – с усмешкой продолжала Имма. – Ничего столь неразумного я не сделаю. Однако нано покинут ее горло только после того, как она потеряет сознание. И тогда, – она занесла острый хвост над головой Фестины, – мне не составит труда отрезать ей уши… отрубить пальцы… выколоть глаз… если ты не отпустишь Эстикуса. То, что я сделаю, не будет убийством, и Лига Наций не остановит меня.

– Тогда она не остановит и меня, – сказала я, – если я оторву твоему мужу что-нибудь… а я так и сделаю, если ты причинишь вред Фестине, – я снова хорошенько встряхнула Эстикуса.

– Потише, потише! Ты не знакома с нашей анатомией. Не знаешь, что именно можно оторвать без опасности для жизни. Может, Эстикус умрет, потеряв один-единственный коготь?

– Не верится, что он такой хрупкий.

– Однако точно ты не знаешь, а я физиологию homo sapiens изучила от и до. – Имма лениво взмахнула хвостом в сторону Фестины; та попыталась схватить его, но промахнулась. – Знаю, какая рана может вызвать кровотечение со смертельным исходом, а какая нет. Знаю, каких частей человеческое тело может лишиться без серьезного вреда для себя. Ты же, сломав Эстикусу одну-единственную косточку, рискуешь тем, что он умрет. Неразумный подход, Весло… Лига убьет тебя на месте.

– За то, что я сломаю ему палец? А тебе ничего не сделает, хотя ты угрожаешь выколоть Фестине глаз?

– Я угрожаю сделать то, что заведомо не убьет ее. Ты же, напротив, готова рискнуть жизнью другого существа. Это неразумно, понимаешь? Отпусти моего супруга.

Эстикус зашептал:

– Да, пожалуйста, да, пожалуйста, да, пожалуйста…

Я поглядела на свисающего передо мной «жука»… и внезапно пришла в ярость. Пять тысяч лет эти трусы без колебаний насиловали целые расы, выкрадывали и держали взаперти людей, могущих помешать осуществлению их планов, привели к деградации множество разумных созданий, а некоторых наградили усталыми мозгами… и тем не менее Имма позволяет себе заявлять, что наказать следует меня – если я сломаю какой-то жалкий коготь? Лучшая подруга задыхается у меня на глазах. Товарищи заключены в липкие шары, и кто знает, легко ли им дышится в этих коконах? Шадиллы против моей воли хотят превратить меня в желе – только ради того, чтобы их восхождение к вершинам не сопровождалось даже ничтожным риском. И однако, это я – опасное существо, которое должно быть наказано?

Хватит с меня всей этой чуши. Сейчас велю шадиллам отозвать нано из дыхательного горла Фестины, освободить моих друзей и оставить нас в покое, в противном случае вырву дрожащие мандибулы из физиономии Эстикуса. Полная нелепость со стороны Иммы – заявлять, будто она может причинять моим друзьям вред безнаказанно и Лига не позволит мне ответить ударом на удар.

Я медленно опустила Эстикуса, пока его ноги не коснулись пола, воображая, как вмазываю маленькому коричневому шадиллу по носу и луплю по мандибулам вокруг рта, с радостью слыша, как под моими кулаками трещат кости.

И тем не менее…

Откуда мне знать – а вдруг я и впрямь убью ненавистного жука, раздолбав его мандибулы? И хотя я трепетала от праведного гнева, убивать дрожащего маленького Эстикуса я не хотела, потому что при таком развитии событий Лига точно казнит меня, и это будет глупая гибель.

Есть ли способ излить бушевавшую во мне ярость, не убивая жалкого шадилла?

Да.

Слегка перехватив запястья Эстикуса, я раскачала его и швырнула в фонтан.

БРЫЗГИ

Хотя «швырнула» – это не совсем точно сказано. На самом деле я раскачала его над пурпурным озером таким образом, чтобы, задевая гладкую, как стекло, поверхность, он поднял фонтан брызг. Это счастье, что я не пострадала; несколько капель, полетевших в мою сторону, попали на куртку.