Книга Зеркальное время - Вольфганг Хольбайн

Юлиан услышал, как открылась и сразу же захлоп­нулась дверь хижины. И хотя вокруг царил веселый шум ярмарки, ему все же показалось, что он явственно расслышал испуганные голоса, потом крик и звуки от­чаянной борьбы.

Алиса и Рогер подоспели вовремя, чтобы поднять его и увести отсюда. Юлиан обернулся к хижине. Дверь была закрыта, но ему показалось, что сквозь щели уже светится пламя.

Когда они добрались до стеклянного лабиринта, небо уже разверзлось и начало изрыгать на землю огонь и смерть.

Они были одни. Никто больше не пришел, чтобы найти свое спасение в зазеркальном мире, и если еще требовалось доказательство, что заколдованный круг на­конец-то разорван, то этим доказательством могла служить тишина в этом просторном, наполненном стеклом поме­щении. Огонь и смерть пожирали ярмарочную площадь в последний раз.

— Нам надо идти, — неуверенно позвал Рогер, пере­ступая с ноги на ногу. — Я не знаю, сколько еще про­держится это волшебство. — Он указал на стеклянный лабиринт. — Нам лучше уйти отсюда.

Юлиан послушно шагнул к зеркалу, но потом снова остановился и взглянул на сестру.

— Когда ты заходила в черный балаган... Ты мне так и не сказала, что там увидела. Наверное, он отдал хозяину фрек-шоу тряпичного тролля, так?

Алиса кивнула:

— Да. И письмо.

Они оба знали это. Их отец купил это заведение — может быть, уже давно, и в письме содержались указания, касающиеся старого человека, которого после катастрофы извлекут из-под обломков.

Юлиана на какой-то миг охватил ужас. Видимо, его отцу пришлось прожить потом и третью жизнь, и эта третья стала расплатой за две предыдущие.

— Идемте же! —торопил их Рогер. — Что-то происхо­дит неладное, я чувствую это.

— А мы еще увидимся? —спросил Юлиан.

Алиса отвернулась, Рогер тоже не смотрел ему в глаза, когда отвечал:

— Я не знаю. Я не знаю, что нас ждет. Обратной стороны больше не существует.

Обратная сторона здесь, подумал Юлиан. Но ведь обратная сторона была не одна. И он чувствовал, что та сторона, куда отправятся Рогер и его сестра, — хорошая сторона.

ЭПИЛОГ

«...И это есть моя последняя воля, которую я изъявляю в здравом уме и трезвой памяти в присутствии трех вышеозначенных свидетелей».

Адвокат захлопнул кожаную папку, в которой лежало завещание его отца, и посмотрел на Юлиана.

— Ты все понял?

Юлиан не вполне был уверен в этом. Он слушал вполуха — но главное все же уловил. Большую часть своего громадного состояния отец завещал не ему, а благотворительному фонду, который опекал семьи по­страдавших или умерших артистов, владельцев балаганов, фокусников и художников. Оставшейся «меньшей» части было достаточно для того, чтобы обеспечить Юлиану безбедную жизнь, хотя для него это уже не играло роли. Вскоре после своего возвращения — Боже правый, неужто с того времени прошло уже три месяца? —он решил исполнить последнюю волю своего отца, вернуться в интернат и закончить свое обучение. А что потом — будет видно.

— Если у тебя есть вопросы, я к твоим услугам, — сказал адвокат. Ему было не по себе от упорного молчания Юлиана. Может быть, он принял это молчание за разо­чарование.

Юлиан встал, протянул адвокату руку и взял у него кожаную папку с последним волеизъявлением отца.

— Большое спасибо, — сказал он. — Я буду в городе еще два дня. Может быть, мы еще увидимся.

Он направился к двери, но потом остановился:

— То второе дело, о котором я вас просил... Вы что-нибудь узнали?

— Девочка? — Адвокат с сожалением помотал голо­вой. — Нет. К сожалению, это не так просто — раздобыть документы из прошлого столетия. Большая часть из них исчезла или была уничтожена во время войны. Но ты можешь не сомневаться, я поручил это расследование самым надежным людям. Как только мне станет хоть что-нибудь известно, я дам тебе знать. — Он сделал паузу, но потом, видимо, любопытство взяло в нем верх: — Меня это не касается, но все-таки почему ты интересу­ешься судьбой девочки, родившейся в 1893 году? Это была твоя бабушка?

— Нет. — Юлиан улыбнулся. — Скорее что-то вроде се­стры. Правда, очень дальней. — И с этими словами он повернулся и вышел от адвоката, оставив его в полном недоумении.

Выйдя в пустой коридор адвокатской конторы, Юлиан опять остановился. Он все еще чувствовал смутную печаль, думая об Алисе — своей сестре, которую он потерял практически в тот же момент, как обрел. Он отдал бы все, чтобы снова увидеть ее или хотя бы узнать, что с ней стало. Он даже несколько раз пытался сделать это — но безуспешно, с тем лишь результатом, что получил несколько порезов и приобрел себе славу маньяка, раз­бивающего зеркала.

Шум прибывшего лифта вывел его из задумчивости. Он увидел Франка, который нетерпеливо раздвигал рас­ползающиеся створки и махал ему рукой.

Равно как и двое полицейских, и — как Юлиан очень осторожно выяснил — члены банды рокеров, Франк ров­ным счетом ничего не помнил из того, что с ним было в то время, когда он пребывал во власти Кожаного. Он просто заснул и через день проснулся в полном помрачении, не в силах припомнить ничего, кроме одного сновидения. Когда он рассказал Юлиану про этот сон, оказалось, что он очень близок к правде, но Юлиан ничего ему не сказал. Франк был славный парень, но репортер, а у Юлиана к этой профессии выработалось примерно такое же отношение, как и к зеркалам...

— Что-то ты долго, — сказал Франк и ухмыльнулся: — Ну что, можно поздравить тебя с миллионами?

— Не совсем, — ответил Юлиан.

Франк заморгал глазами:

— Почему?

— Основное досталось не мне, — ответил Юлиан, по­жимая плечами. — Но не беспокойся, кое-что все же пере­пало. Так что тебе не придется меня кормить.

Франк взглянул на него искоса:

— И как велико это «кое-что», если можно спросить?

Юлиан ответил, и Франк побледнел, а потом спросил с кривой усмешкой:

— Слушай, у тебя нет желания усыновить меня?

Юлиан засмеялся. Они вошли в лифт, продолжая перешучиваться, и кабина поползла вниз. Франк пооче­редно напрашивался к Юлиану телохранителем, шофером, личным секретарем, денщиком и дегустатором пищи, но Юлиан все отвергал, однако утешил его обещанием до самого своего послезавтрашнего отъезда полностью снаб­жать его пивом и сигаретами. Они доехали до нижнего этажа. Дверцы лифта раскрылись и...

Франк вздрогнул. Перед ними был не мраморный холл высотного офиса, в котором располагалась адво­катская контора, перед ними простиралась ярмарочная площадь.