Книга Пленительная страсть - Ферн Майклз

И все-таки что она за человек? Почему с ней все так происходит? Сначала Риган врывается к ней в комнату и, привязывая ремнем к кровати, добивается ее. А затем Цезарь подсыпает ей в вино наркотик с той же самой целью? Боже праведный! Неужели она только для того и живет на свете, чтобы быть объектом мужской похоти?!

Что ж, коварный испанец овладел ею, но зато она обнаружила, что именно он в ответе за смерть дяди Хуана и Исабель! Желание убить Цезаря было так велико, что руки Сирены задрожали. Она представила, как душит его, как он, задыхаясь, трясет своей козлиной бородкой, как он синеет… Она немного ослабляет давление, позволяя ему глотнуть воздуха, а затем с новой силой сжимает его горло. И так продолжается до тех пор, пока легкие его не разорвутся от напряжения!

Слезы выступили на глазах женщины. Воображаемое удушение ненавистного Цезаря не принесло облегчения, и осознание несправедливости всего произошедшего с нею тяжестью легло на сердце. Бросившись на постель, Сирена разразилась надрывающими душу рыданиями.

* * *

— Где был Риган все это время? — спросила она встревоженного Калеба.

— Он отправился на дальние острова по какому-то своему делу и будет отсутствовать десять дней.

— Десять дней! И ты не сказал мне об этом! Почему?

— Он только сегодня утром уехал. Пожалуйста, Сирена, не надо, оставь его в покое! Ты и так уже разорила его. Хватит.

Она сочувственно смотрела на мальчика.

— Я понимаю твои чувства и давно догадываюсь, что ты уже не сообщаешь мне многое из того, что узнаешь из разговоров с Риганом. Я не осуждаю тебя за это. Наоборот, хочу тебе сообщить, братишка, что менеера мы оставим в покое. На этот раз наступила очередь сеньора Альвареса. Мы займемся испанским флотом. Насколько мне известно, Цезарь отправился в плавание два дня тому назад в сопровождении эскорта из трех кораблей. Мы скажем фрау Хольц, что хотим навестить друга моего отца на одном из островов. Сходи, сообщи ей это, братишка, а если она спросит, когда мы вернемся, скажи, что вернемся, когда нам надоест гостить. Ни больше, ни меньше. Экипаж мы оставим на пристани, позаботившись, чтобы он там стоял до нашего возвращения, а сами отправимся из порта к бухте с «Морской Сиреной» и выйдем в море под покровом темноты. Обещаю тебе, братишка, что я больше не буду нападать на голландские корабли.

* * *

Дни были похожими один на другой. «Морская Сирена» укрывалась то в какой-нибудь бухточке, то в заливе, подстерегая проходившие мимо суда. Если корабль оказывался испанским, то его мгновенно атаковали, а команда высаживалась в шлюпки. И снова «Морская Сирена» укрывалась в гавани, поджидая очередную жертву.

Под вечер восемнадцатого дня Сирена отдала приказ крепить паруса и взять курс на Зондский пролив: фрегат направлялся домой.

— Шестнадцать испанских кораблей покоятся на дне моря! Неплохо, братишка, не так ли? Почти по кораблю в день!

— Но человек с Крюком вместо руки так и не найден, Сирена.

— Найду. Это вопрос времени.

— Десять узлов — и мы будем в устье реки.

— Виден корабль!

Сирена обернулась и заметила вдали парус — яркое пятнышко в лучах вечернего солнца.

— Какой на нем флаг?

— Голландский! — последовал ответ.

— Не волнуйся, братишка, я же дала тебе слово, что оставлю в покое Ригана. У меня больше нет к нему претензий. Теперь я точно знаю, что это испанец виноват в нападении на «Рану» и в смерти Исабель. Паруса ставить! Марсовые к вантам! Живо! — отдала она команду.

— А если они начнут стрелять в нас? — обеспокоенно спросил Калеб.

— Обещание обещанием, ну а все же что в таком случае ты мне предлагаешь делать?

— Спасаться бегством, — ответил он.

— Еще такого не было, чтобы я от кого-нибудь убегала! Я обещала не нападать на голландские корабли и сдержу свое олово. Однако ты не ответил мне. Если они откроют огонь по нашему фрегату, что, по-твоему, я должна тогда делать? Подумай как следует, братишка! От этого зависят наши жизни.

— Мы ответим огнем, если они атакуют нас, — кивнул Калеб.

— Они заметили нас, капитана! — закричал Ян. — Я вижу, как они наводят в нашу сторону дула пушек.

Воздух содрогнулся от пушечных залпов. Один, два, три… Фрегат встряхнуло от ядра, упавшего на палубу.

— Огонь! — крикнула Сирена канонирам.

Однако «Морская Сирена» уже потеряла маневренность и неуклюже попыталась уйти прочь. Но бриг, уверенно набрав скорость, приблизился к фрегату. Судя по тому, что палуба голландского корабля дымилась, можно было сделать вывод: кое-какой «гостинец» на борт он получил.

— Итак, мы снова встретились! — воскликнул Риган, стоя на носу своего брига, но его голубые глаза были на этот раз не насмешливы, а печальны.

Сирене вдруг захотелось развеять боль, застывшую на его лице, облегчить его страдания. Но как? Она чувствовала себя беспомощной. Любовь к этому человеку обезоружила ее в большей степени, чем если бы она лишилась вдруг своей сабли, корабля, команды. Любовь превратила ее в добровольную пленницу. Но ни словом, ни жестом, ни взглядом она не имела права выдать своих чувств. Она должна была до конца доиграть роль Морской Сирены, принимая участие во всем этом, ею же самой затеянном спектакле. Нельзя было сейчас саморазоблачаться, прерывая весь этот фарс. Язвительный смех Ригана ранил бы ее гораздо сильнее, чем пушечные выстрелы.

— Кажется, у тебя нет настроения драться, капитан ван дер Рис? С меня уже тоже довольно кровопролитий. Я направляюсь домой и не собираюсь нападать на твой корабль. Наши суда повреждены. Обе посудины пойдут на дно, если тотчас не отправятся к берегу. Что будем делать? Я могу продолжить свой путь? Или мы будем сражаться, пока один из нас не погибнет? Решение зависит от тебя.

— Нам не из-за чего сражаться, Морская Сирена. Я делал этот рейс специально в поисках человека с крюком. И я нашел его на одном из дальних островов. Сейчас он находится на борту моего брига. Я решил доставить его в Батавию, чтобы там отдать под суд.

— Ты его нашел?! — не веря своим ушам, переспросила Сирена. Ее зеленые глаза потемнели, как глубинные морские воды. Она забыла о Ригане и о любви к нему, и жажда мести вновь обуяла ее.

— Он мой пленник, — подтвердил Риган.

— Он принадлежит мне! Передай его мне! На этот раз я не собираюсь изображать из себя слабую, коленопреклоненную женщину.

— Мы оба не вправе судить этого изверга. Пусть судят другие.

— Я его судья, и я вынесу ему приговор. Не возражай мне, это бесполезно. Я не отступлюсь. Отдай его мне. Обещаю, что если ты мне сейчас отдашь его, то больше не увидишь меня.

Риган нахмурился.

— Скажи мне, зачем он тебе так нужен, и тогда я решу, как поступить.