Книга Долина костей - Майкл Грубер

* * *

Когда она пробуждается, рядом с ней Паз, а машина на большой скорости движется в южном направлении, на Ладлем.

— Ты как, нормально? — спрашивает он, заметив, что она шевельнулась.

— Наверное. Что-то стерто, правда. А что случилось с тобой?

— О, они… я участвовал в том, что они называют лимпьеза. Меня помыли и умастили в ванной комнате. Теперь я чист.

— А что они сделали с тобой потом?

— Это трудно описать, — осторожно отвечает Паз.

— А ты попробуй.

Паз оставляет ее просьбу без внимания.

— Я слышал, что Ойя вытащил тебя танцевать.

— Да.

— Комментарии будут?

— Никаких. Ты же мне ничего не рассказываешь.

— Давай ты первая. Ойя показывается не часто и когда появляется, это большое событие. Он сказал тебе что-нибудь?

— Я ничего не смогла понять, — говорит Лорна, и с ее губ невольно срывается стон. — Но… но все равно, Джимми, это был прекрасный вечер, и я хочу заняться сексом как можно скорее!

И его и ее разбирает истерический смех, который трудно остановить. Уже ввалившись в дом Лорны, они продолжают бормотать что-то бессвязное, срывая друг с друга одежду, пока не валятся на пол прямо в холле.

Глава девятнадцатая Признания Эммилу Дидерофф Тетрадь четвёртая

Религия как таковая явилась для меня даром, однако даром столь сложным и многослойным, что он едва ли доступен моему пониманию, хотя я и пользуюсь им подобно тому, как могу эксплуатировать сложный прибор, не понимая его устройства. Да, мне были явлены видения, дано то, что св. Тереза именует «сладостью», а св. Иоанн «объятиями Господа», но я, да простит меня Господь, наверное, уклонилась бы от всего этого, если бы не любила Нору Малвени, о чем расскажу позднее, хотя сразу добавлю, что это вовсе не то, о чем вы, вероятно, думаете.

Римская штаб-квартира ОКХ помещается в огромном строении семнадцатого века, именуемом палаццо Треши, на виа Гуила, между палаццо Риччи и Музеем криминалистики. Вы проходите через железные ворота в стене, сложенной из того пурпурно-коричневого камня, который римские зодчие облюбовали для дворцов, и оказываетесь в мощеном внутреннем дворе с фонтаном и оригиналом бронзового изваяния Мари Анж с умирающим пареньком на руках. На мраморном постаменте высечены имена погибших сестер, и, хотя буковки совсем маленькие, две стороны постамента уже заполнены и начата третья.

У них там три корпуса: один административный, другой хозяйственный, в третьем школа иностранных языков. Нора отвезла меня туда сразу после того, как мы приехали в Рим, и я узнала, что мы по уши в проблемах. Нас вызвали на встречу с Констанс Муча, генеральной приорессой, осуществлявшей руководство текущими делами общества. Эта маленькая, въедливая особа, лицом и круглыми очками походившая на злобного следователя гестапо из плохого фильма, минут двадцать сверлила нас взглядом, расспрашивая обеих насчет моего побега, после чего меня выставили в коридор, а Нора осталась с ней спорить о моей судьбе. Главным доводом в мою пользу была моя превосходная память: Нора убеждала, что мне ничего не стоит быстро освоить нужные языки и стать неоценимой помощницей в ее работе в Африке. Так и получилось, что всю ту сырую римскую зиму да еще целый год я занималась изучением арабского и динка. Учителем арабского был мистер Салиман, утверждавший, что у меня чудовищный акцент, но при этом не перестававший удивляться моим успехам в чтении. Год еще не окончился, а я прочла и запомнила многие суры Корана и «Тысячу и одну ночь»: знания, как мне думалось, не слишком полезные, но ему доставляло удовольствие видеть, как я это делаю.

Мы с Норой жили в маленькой квартирке на Монти близ рынка Траяна. Времени на осмотр достопримечательностей было немного, да меня, признаться, на такие экскурсии не особо тянуло. Оно конечно, Рим несколько подавлял простую белую девчонку из захолустного округа Калуга, ведь самыми выдающимися памятниками архитектуры, виденными мною до тех пор, были здание суда округа (1911 г.) и отели Майами. По традиции к мессе ходили в Chiesa Nuova (Новую церковь), напротив палаццо. Говорят, в прежние времена сестры шли туда вереницей прямо из дворца, пара за парой, но нынче такое шествие бросалось бы в глаза. Разумеется, теперь я ничего не имела против посещения церкви, хотя это всякий раз пронзало меня насквозь. Евхаристия, как сказал бедный Роберт Лоуэлл, ощущается так же реально, как мокрые руки, впрочем, он тоже был чокнутым. Что же до собора Святого Петра, то он, всегда заполненный японскими туристами, осматривающими руины моей умирающей цивилизации, устрашает, подобно настоящему чертогу Короля Демонов.

Впрочем, нужно ли вам это знать? Я твердо решила уложить свою несчастную историю в четыре тетради, ведь не пристало Эммилу брать на себя больше, чем все четверо евангелистов, и, кроме того, я сознаю, что представляю опасность для вас и для других. Конечно, быть официально признанной сумасшедшей совсем неплохое испытание, а потому я постараюсь больше не отвлекаться на путевые впечатления.

Вечера мы проводили в ирландском салуне на виа Леония, попивая «гиннес», в то время как Нора растолковывала мне тонкости сложной политики Общества сестер милосердия Крови Христовой.

«Власть развращает», — цитировала она старого доброго лорда Эктона, указывая на то, что он говорил Церкви и Папе.

— Так вот, дорогая, — говорила Нора, — деньги — это власть, и они развратили общество. Ты представить себе не можешь, какая уйма у нас деньжищ, мы живем на проценты от процентов. Некоторые из нас поговаривают так: а почему, собственно говоря, мы посылаем наших беззащитных девушек в земли невежественных язычников, которые их отстреливают и насилуют? Не лучше ли поделиться деньжатами с нужными людьми: кого надо — подкупить, где надо — нанять маленькую частную армию, и таким образом дать сестрам возможность лучше трудиться на Господней ниве и помогать большему количеству людей? И знаешь, как высказывается по этому поводу наша генеральная, черт бы ее побрал, приоресса Муча? Она напоминает о тамплиерах и госпитальерах, которые из лучших побуждений, чтобы оберегать недужных и бедных паломников в Святой земле от опасностей, взялись за оружие, забывая, что в результате они лишились Святой земли и добились того, что по сию пору само имя Христово ненавистно тамошним жителям. Сами же тамплиеры за их алчность были преданы огню. Но большинство сестер не понимают этого, особенно сестер из третьего мира, у них другое отношение и к деньгам, и к служению, и к войне. Дело в том, что им пришлось столкнуться совсем не с такими войнами, с какими привыкло иметь дело общество в Европе. Там, откуда они родом, речь идет не о противоборстве государств и регулярных армий, с позициями, тылами, фронтами и командными структурами. Там хозяйничают самые настоящие банды вооруженных до зубов грабителей, и они говорят, что будь у нас свой отряд надежных парней с винтовками, то, может быть, бедная сестра Анджела не приняла бы мученическую смерть. Что же в этом плохого?