Книга Долина костей - Майкл Грубер

На свободное от толпы пространство выходят танцоры, босые мужчины и женщины. Все они средних лет, но движутся с грацией профессионалов. Лорна, однако, смотрит не на них, а на группу, стоящую по другую сторону танцевальной площадки. Там она видит Джимми Паза, он весь в белом, голова его обмотана куском ткани. Лицо лишено выражения, точнее, не совсем лишено, но такого она никогда прежде не видела. Это уже не лицо темнокожего американца, а нечто, больше похожее на вырезанную из древесины маску. Лорна остро чувствует свою чужеродность, и к ней подступает страх.

«Что ты здесь делаешь? — нашептывает ей внутренний монстр растерянности. — Совсем, что ли, с ума сошла, ты ведь образованная женщина, что скажут твои коллеги, узнав про эти идиотские суеверия…»

Песнопения становятся все громче, заглушая назойливый голос чудовища, но тут внезапно обрывается бой барабанов.

Лорна безошибочно ощущает, что в помещении что-то изменилось, хотя, что именно, сказать трудно. Кажется, воздух сделался суше и прохладнее, но вместе с тем частично утратил прозрачность — видеть сквозь него стало труднее. Лица окружающих изменились, они как-то необычно отсвечивают и кажутся неуловимо прекрасными. Когда Лорна училась в колледже, она несколько раз пробовала наркотические препараты и находит свое нынешнее состояние схожим с воздействием ЛСД. Что-то происходит с ее мозгом, и она понимает, что в связи с этим следует предпринять какие-нибудь действия, но вместо этого поворачивается к стоящей рядом женщине и на своем далеком от совершенства испанском тихо интересуется:

— Что тут происходит? Почему они остановились?

— Эшу открыли путь для ориша, — отвечает женщина.

Барабаны начинают бить снова, но уже совсем в другом ритме. На свободном пространстве появляется новая танцовщица, и Лорна узнает в ней миссис Паз.

Ее танец построен на волнообразных изгибах тела, плавных, грациозных движениях, за которыми угадывается сдерживаемая сила. В сознании Лорны возникает образ моря, столь явственный, что она словно вдыхает прохладный соленый воздух. Теперь толпа декламирует: «Оке, оке, Джемайя, л'одо, л'ари оке». Барабанный бой достигает фортиссимо, инструмент с самым высоким звуком разражается несколькими взрывными очередями, и миссис Паз как подстреленная падает на землю. Женщины окружают ее, помогают подняться, после чего уводят. Барабаны молчат, присутствующие болтают, как будто в антракте представления. Когда Лорна спрашивает все ту же женщину, что, собственно говоря, здесь произошло, та улыбается и отвечает по-английски:

— Снисхождение ориша. Джемайя здесь.

Миссис Паз возвращается в комнату, и Лорна в первый раз ощущает прилив настоящего страха, потому что этого не может быть. На плечи наброшена бело-голубая накидка с тысячами нашитых на ткань маленьких морских раковин: этот наряд должен весить футов двадцать, но миссис Паз несет его с такой легкостью, словно он из шифона. Что, впрочем, естественно, учитывая произошедшую с ней метаморфозу. Сейчас она как минимум на десять дюймов выше, чем была мгновение тому назад, и на шестьдесят фунтов тяжелее, ее груди как пушечные ядра, а живот как спина кита. Лицо приобрело строгое, но неизъяснимо доброе выражение, однако это не лицо человеческого существа… Ее волосы свободно струятся вниз по спине плотными тугими кольцами, как будто вырезанные из черного дерева. Барабаны вступают снова, музыканты затягивают песню на каком-то африканском языке. Миссис Паз-Джемайя кружит по залу, приглашая людей танцевать, и что-то шепчет им на ухо. Она приближается к Лорне, увлекает ее на свободное пространство, и вот они уже вращаются и притоптывают вместе.

Лорна заглядывает в глаза ориша, в бездонное море материнства и в тот же миг переносится с этого бембе на веранду их дома на побережье Джерси. Ей четыре года, отец и брат куда-то ушли, оставив их вдвоем с матерью, и теперь они рассматривают собранную Лорной коллекцию ракушек и тихонько переговариваются. Мать читает ей из «Золотой книги раковин». Лорна ощущает йодистое дыхание моря и запах матери, сладкий пот и крем для загара. Спокойствие и любовь.

Это длится всего миг, но настолько реально!

Сейчас Джемайя гладит тело Лорны, ее руки крепкие и нежные, такое ощущение, будто они проникают в ее плоть, лаская изнутри. Она говорит глубоким, вовсе не похожим на громкий говор миссис Паз, голосом, но Лорна не может разобрать африканских слов. Она чувствует, как подгибаются колени, но женщины, стоящие по обе стороны от нее, поддерживают ее. Вместе с ощущением приставленного к горлу ножа на глаза наворачиваются слезы. Только сейчас Лорна осознает, что с того момента, как грянули барабаны, тяжесть осознания неумолимо подступающей смерти временно отступила, но теперь она наваливается с новой силой.

Барабанщики меняют мелодию на неистовую, нервозную, раздражающую. Лорна видит, что Паз вернулся в круг, его взгляд обращен к ней, однако ничто в нем не указывает, что он ее видит. Миссис Паз обнимает его, она возвышается над ним, словно поднимает его как ребенка. Лорна прекрасно осознает, что это невозможно, и в то же время видит все собственными глазами. Между тем внимание собравшихся сосредоточивается на новой танцовщице, круглолицей женщине лет тридцати: она самозабвенно кружится и танцует, делая резкие выпады бедрами и размахивая руками. «Ойя! Ойя!» — декламируют зрители, пока танцовщица не падает в обморок после очередного неистового прыжка. Пожилая кубинка помогает женщине подняться, ей на голову надевают платок из темно-бордового шелка, надевают ожерелье из черепов и вкладывают в руки длинный резной жезл из черного дерева.

Лорна опять обращается за разъяснениями к соседке, и та с благоговейным трепетом в голосе поясняет:

— Ойя, владыка мертвых.

Как оказывается, Ойя здесь, на бембе, популярная фигура: люди проталкиваются к нему, чтобы узнать новости об усопших, прижимая пожертвования (в виде наличности) к скользкой от пота коже. Видимо, удовлетворившись подношениями, Ойя исполняет с несколькими из почитателей неистовый вакхический танец, и внезапно Лорна чувствует, как непреодолимая сила вытягивает ее за руку в круг для пляски со смертью. Пот щиплет ей глаза, и вот почему, наверное, она видит не круглолицую женщину, но изможденного мужчину с глазницами, словно заполненными черным поблескивающим маслом, с ужасом вспоминая демона Эммилу. «Приготовься к тому, что эта твоя жизнь почти закончилась», — говорит ей ориша, и она не может понять, слышит ли эти слова или они звучат в ее голове. Ее переполняют противоречивые ощущения: растерянность, благодарность и отторжение, но более всего, к своему ужасу, глубокое облегчение, ибо вдруг она чувствует родной запах матери. Она знает, что если обернется, то увидит призрак и, лишившись рассудка, с криками убежит в ночь.

К горлу поднимается тошнота. Лорна резко отрывается от партнера и протискивается через толпу к выходу. Снаружи стоит осенняя ночь, обдающая потное лицо прохладой, подобно кондиционеру. Шатаясь, она прислоняется к бордюру, опускается на колени, и ее рвет.

Очистив желудок, Лорна нетвердым шагом удаляется от места проведения бембе, находит машину Паза, садится в нее и в считанные секунды проваливается в благодатный сон.