Книга Умножающий печаль - Георгий Вайнер

— Ты что, Хитрый Пес, чокнулся? — спросил Кот. — Время к вечеру наклонилось, водка на излете, а ты какую-то хренотень несешь… Сейчас у нас одна информационная проблема — где среди этой долбаной трезвости водяру сыщем?

— Угомонись, придурок, — ласково сказал Сашка. — Я знаю, как мы все станем миллионерами…

— При мне ты до таких чертиков еще не напивался, — сказал я сочувственно и одернул полы плаща, чтобы при сидении не мялись.

— Послушайте меня, убогие, — попросил Серебровский. — Постарайтесь понять, что я вам объясняю. Вот ты, Кот, в числах третьего порядка не силен, но это должен знать — сколько стоит на рынке доллар?

— Четыре рябчика, — мгновенно отрапортовал Кот и оживился: — Наконец-то! Займемся фарцовкой по-настоящему?

Не обращая на него внимания, Хитрый Пес говорил, объяснял и втолковывал, и сейчас-то я понимаю, что не нуждался он ни в нашем одобрении, ни в нашем понимании, ни в поддержке. Он тогда уже все знал, и ему просто было не с кем, кроме нас, поделиться великим финансовым открытием. Да и говорить, кроме нас, никому об этом не следовало.

— Официальная цена за доллар — шестьдесят две копейки, — многозначительно сообщил нам общеизвестное Сашка. — На черном рынке — четыре рубля. И та и другая цены абсолютно произвольные, волевые, они не соотносятся ни с каким товарным паритетом…

— А сколько же стоит, по-твоему, доллар? — на всякий случай поинтересовался Кот.

— Тринадцать и тридцать шесть сотых копейки! — На лице Хитрого Пса был восторг.

— Эврика! — заорал Кот. — Осталось найти дурака, кто нам их сдаст по этой научной цене, и мы — в порядке!

— Я нашел, — скромно потупился Сашка. — Государство.

Я печально вздохнул:

— Саня, я всегда знал, что у тебя будет горе от ума…

— Послушайте, кретины! Я ввел в компьютер две тысячи наименований товаров, услуг, зарплат и вывел общий ценовой коэффициент по сравнению с тем же списком в Штатах. Получилось 13, 36 копейки за 1 доллар.

— Изумительно! Почему же они такие сытые, а мы такие голодные? — спросил с живым интересом Кот. — Почему все грезят о таких, оказывается, дешевых зелененьких бумажках?

— Идиот! Доллар — это деньга! Он и в Штатах, и у нас, и в Африке — деньга! А рубль — не деньга! Это расчетный купон, за который можно приобрести товары и услуги только в СССР! Государство, приобретая у своих граждан единственный наш товар — рабочую силу, сознательно наполняет рубль необходимой покупательной способностью! Чтобы мы могли купить дерьмовые харчи, дрянную водку и нищенские тряпки! — Хитрый Пес презрительно ткнул рукой в мой невыразимо прекрасный плащ. — И все это с одной целью — завтра все должны выйти на свое рабочее место и вкалывать по-черному! Мы должны нырнуть в просвет между реальной ценой доллара и расчетным купоном — рублем!

— Насчет некоторых тряпок я бы выражался поосторожнее, — заметил я угрожающе.

— А я бы и дрянной водки сейчас выпил, — мечтательно сказал Кот.

— Эх, вы-и, — с горестным подвывом, как горьковский дед Каширин, сказал Сашка. — Я этим недочеловекам про финансовую революцию объясняю, а они…

И махнул устало рукой. Кот, физически не выносивший, когда Сашка чем-то всерьез огорчался, собрался с силами и участливо спросил:

— Саня, ну а к нам-то какое это имеет отношение?

— Самое прямое! — завопил Хитрый Пес. — Нужно где-то выбить краткосрочный кредит на 5 миллионов рублей…

— Ско-о-о-лько? — поразился Кот и присвистнул. — Будь у меня пять миллионов рябчиков, мне бы и доллары, эта копеечная дешевка, не нужны были… По твоим расчетам это на тридцать пять американских «лимонов» тянет! Куда мне столько!

— Кот, не выеживайся, — сказал строго Сашка, и от его тона мы маленько протрезвели. — Я дело говорю. Монополия внешней торговли сломана. Вчера было рано, завтра будет поздно. Мы должны это сделать! Сегодня, немедленно, сейчас! Здесь! Поверьте мне на слово, ребята, я открыл бездонное Эльдорадо!

— Ну хорошо, допустим, — задумчиво-недоверчиво сказал Кот. — Добудем кредит — и что делать?

— Я найду пути — через Люду, через ее комсомольские связи мы почти законно разменяем кредит на миллион баксов с большим лишком. Ты летишь в Гонконг, Сингапур, Сеул и покупаешь тысячу компьютеров «желтой» сборки. Они стоят около 1200 долларов каждый.

— И что будет?

— К твоему приезду я их все продам на бумаге. Люда через своих комсомольцев поможет! В госучреждения, крупные предприятия, кооператорам — сейчас в стране полно бумажных денег, их хоть жопой ешь, а компьютеров нет, и стоят они от шестидесяти до ста тысяч рублей. Завтра их понадобится здесь тьма…

— А что потом? — спросил я многозначительно-осторожно, как всякий самый задумчивый мудак в компании.

— Ты, Серега, вообще в делах ничего не петришь — и сиди, помалкивай в тряпочку! — отшил меня Сашка и добавил снисходительно: — Мы тебя не за деловитость ценим.

— Потом мы передадим компьютеры заказчикам… — медленно, с пробуксовкой стал включаться Кот. — И получим…

— Ребята, мы получим несметное состояние! — приплясывая от возбуждения, сообщил Хитрый Пес. — После возврата кредита, процентов, выплаты взяток, перевозок, потерь на обратном трансфере из рублей в доллары, поскольку дешевые доллары пока предпочтительнее дорогих рублей, короче, после всего нам останется около восьми миллионов долларов…

Сашка, как вдохновенный танцор, исполнивший наконец свою партию лебединой песни, замолчал обессиленно. Кот задумчиво мурлыкал, но он все-таки больше думал в этот момент о выпивке и бабах, поэтому остался впоследствии на вторых ролях.

А я? Я не мог думать о дурацких бреднях Хитрого Пса про какие-то мифические миллионы — даю честное слово, я до этого никогда живого доллара в руках на держал.

Я думал о том, что мир спасет красота в виде моего нового, нечеловечески шикарного плаща, я так хотел поделиться с людьми зрелищем этого прекрасного лондонского «фога», я так хотел, чтобы мои земляки все видели, как может быть прекрасен спасенный моим плащом мир, что в конце концов сам предложил Коту:

— А не пора ли нам в люди, Кот? Надо идти к ним, высекать из них, как из камня, водку. Покажем им всем кузькину мать в виде моего плаща…

Сашка остался убирать стол и готовить закуску для продолжения праздника Плащевизации. Мы с Котом отправились по каким-то магазинным подсобкам — в стране лютовала горбачевская борьба с пьянством, потом оказались почему-то в ресторане Дома литераторов, потом у каких-то знакомых, потом у незнакомых, и я всех их спасал, демонстрируя красоту своего плаща, а некоторым, наиболее симпатичным, даже давал померить.

Мы плавно проходили три стадии опьянения, о которых нас предупреждали еще в школе — стеклянный, оловянный, деревянный.

Домой попал под утро, полуживой. Крался по коридору, как диверсант, конечно, что-то с грохотом опрокинул, и мама, выглянув на шум, сказала восхищенно-весело: