Книга Шах нефтяному королю - Сергей Соболев

Искирхан Хорхоев сам сделал к ней первый шаг, затем заключил девушку в объятия.

– Здравствуй, внучка, – сказал старик дрогнувшим голосом, с трудом сдерживая на людях свои слезы. – Если бы ты только знала, дорогая моя девочка, как я рад тебя видеть…

ЭПИЛОГ

Первый снег выпал в двадцатых числах октября. Погода, впрочем, стояла солнечная и безветренная. Подмосковные леса оделись в чистенький белый наряд. Легкий морозец, скрип снега под ногами. На душе светло и радостно, будто ты живешь внутри сказки, где есть место приятным и забавным чудесам.

Только в России бывает такое красивое предзимье, когда душа человеческая становится бескрайним хрустальным пространством, чутко отзываясь на тихий звон праздничных колокольчиков… Только в России, и больше – нигде.

Двое молодых людей, красивые, нарядные, одетые по погоде, прогуливались в полуденный час по подмосковному лесу. Они приехали в гости к Хану, но грех было, раз уж выдалась оказия вырваться за город, не походить хотя бы часик по дорожкам этого сказочного подмосковного леса.

Они оставили машину, на которой приехали из Москвы, на попечение проживающего в доме Хана парня, велели передать старейшине, что скоро вернутся, а сами отправились в лес.

– Боже, как здесь хорошо и покойно, Саша, – сказала Тамара, держась за его локоть. – В Англии зимы гнилые, промозглые… За все годы я там снег видела считанные разы.

– Да, – сказал Протасов. – Во Франции та же картина. Я тоже успел подзабыть, как выглядит наша русская зима.

Они замолчали. Но это их молчание было легким, как первый снег.

Молчать сейчас было даже лучше, чем говорить, потому что иначе трудно было бы расслышать скрип снега под ногами и разносящееся в морозном воздухе тихое позвякивание волшебных колокольчиков. …Тамара Истомина получила в наследство от своего отца состояние, цена которому примерно двадцать миллионов долларов США. Часть ее наследства хранилась на валютных счетах – в долларах, евро и английских фунтах. Примерно половина всех доставшихся ей средств была вложена в доходные высоколиквидные корпоративные бумаги (акции крупных нефтедобывающих компаний США, Великобритании и Норвегии)…

Александру она решила пока ничего не говорить об этих доставшихся ей от отца средствах. Мужчина есть мужчина… Какой бы он ни был крепкий, сильный, волевой, узнав о том, что его женщина обладает столь крупным состоянием, – непременно начнет комплексовать…

Кроме того, она располагала четвертью того пакета акций ОАО «Альянс», а также южносибирской «дочки», который находился в собственности семьи Хорхоевых. Эти свои акции она отдала в управление Бекмарсу и Абдулле, они вместе с Николаем Дмитричем Рассадиным ныне руководят созданной ее отцом компанией… Абдулла, а затем и Хан предлагали Протасову перейти на работу в компанию, но Александр отказался. Тогда же выяснилась еще одна любопытная деталь, касающаяся прошлого: в начале девяностых Руслан Хорхоев предложил отцу Александра Дмитрию Протасову возглавить службу безопасности создаваемой им с нуля нефтяной компании. И намеревался переписать на него, на сына Анатолия Протасова, спасшего в конце сороковых семью Хорхоевых от верной гибели, десять процентов от общего количества имевшегося тогда акционерного капитала. Но тот, поблагодарив за предложение, вежливо его отклонил…

Поэтому, когда Протасову-младшему было сделано предложение примерно такого же плана и он его отклонил, Хан особенно не удивился – порода есть порода, Протасов волен поступать согласно собственному разумению…

Но Александр отнюдь не бедствовал, отказавшись от этого заманчивого предложения. У него на счету «Креди Лионе», в его марсельском филиале, лежало, если перевести с франков на доллары, сорок две тысячи «зеленых» – эти деньги, плюс те десять с хвостиком тысяч, которые он брал с собой в поездку, составляли накопленное им – за вычетом обычных житейских расходов – суммарное жалование за шесть с лишним лет службы в Иностранном легионе.

В принципе, эти деньги ему пока не понадобились. На объекте Ильдаса он обнаружил, среди прочего, кейс с двумястами тысячами долларов США. Он хотел отдать эти деньги Хану, но тот решил иначе. Мудрый старейшина сказал, что эти деньги были выплачены «плохим людям» за то, чтобы они разделались с ним и с Тамарой. И что они по праву теперь принадлежат им двоим.

Ну не выбрасывать же было двести тысяч баксов? Пришлось их вложить в дело.

А дело у Протасова теперь было такое. Он кое-что во Франции полезного подсмотрел, кое с кем переговорил, почитал литературу. И зарегистрировал собственную фирму, организованную по принципу «школы выживания». Это была та же учебка, но не для военных, а для будущих сотрудников различных частных охранных предприятий. Он принял на работу еще двух экс-легионеров, которые, как и он, многому могли бы научить как в плане «выживания», так и овладения различными профессиональными навыками. Кроме того, задействовав приобретенные еще во Франции знакомства, договорился о том, что на отдельных семинарах и учебных сборах будут вести занятия инструкторы МАТ.

Сейчас у Протасова имелись два крупных заказа на подготовку в общей сложности сорока сотрудников определенного профиля.

Одно от руководства «Альянса», ибо эта компания набирала сотрудников в штат СБ своей «дочки» в Южной Сибири – следовало наладить охрану возводимых в той местности буровых установок и хранилищ для нефти. В конце сентября он лично побывал в Кызыле, чтобы иметь представление, с чем и с кем придется столкнуться там подготовленным его фирмой сотрудникам.

Второе предложение, точно такого же плана, поступило от российского филиала фирмы «Халлибертон»…

Короче говоря, Протасов хотя и отказался от крутого предложения, но от того, чтобы иметь в нефтяном бизнесе России крутых друзей, естественно, отказываться не стал.

Так что избранное им обещает быть прибыльным.

– Как ты думаешь, Саша, кем будет наш сын?

Протасов обращался с Тамарой так осторожно, словно она была драгоценной фарфоровой вазой. У нее уже два месяца беременности.

– А вдруг все же будет дочь? – улыбнувшись, спросил Протасов, поддерживая молодую женщину под руку, чтобы не дай бог не поскользнулась. – Давай договоримся, что не будем пытаться узнать пол ребенка до его рождения…

Тамара согласно кивнула, затем сказала:

– Хорошо, что мы вернулись в Россию… Но я боюсь…

– Чего?

– Не хочу, чтобы нашего ребенка кто-то называл инородцем.

– Пусть только попробуют… Да и почему, собственно – «инородец»?

Они остановились на засыпанной снежком дорожке и обнялись.

– Наш ребенок будет жить в нашей стране, – сказал Протасов. – Он будет хорошим человеком… А мы ему в этом поможем.

Вечером, в сумерках, в собственном доме, где он уже не чувствовал себя так одиноко, как прежде, сидел в кресле пожилой чеченский мужчина. Искирхан Хорхоев, старейшина своего рода, перебирал в узловатых пальцах янтарные четки так, словно перебирал череду прожитых лет.