Книга Транзиция - Иэн Бэнкс

мистер Клейст наблюдают за этой процессией с более высокой террасы парка, расположенной метрах в пятидесяти. Издали Бисквитин выглядит вполне обычно: миловидная пухлая блондиночка в длинном белом платье слегка старомодного кроя, рядом – четверка джентльменов и гувернантка.

– Мэм, мы могли бы прибегнуть к услугам кого-нибудь другого, – произносит Клейст. – Выбор у нас есть.

Он давно искал подходящий момент, чтобы начать этот разговор. Сегодня уже раз пять собирался, но медлил. Мадам д’Ортолан ожидала от него этих слов.

– Знаю, – говорит она помощнику, наблюдая за приближающейся компанией.

Похоже, Бисквитин ее пока не замечает. Сопровождающие – кураторы и охранники – должны бы заметить, если не зря едят свой хлеб, однако и они не подают вида. Мадам д’Ортолан отступает на два шага по розоватой брусчатке, чтобы не выпускать идущих из поля зрения.

– Как дела у Гонговы и Джилдипа? – интересуется она.

Клейст понимает, что вопрос риторический – скорее брошенная вскользь ремарка, нежели интерес как таковой.

– Есть и другие варианты. Еще рано обращаться к этому… существу, – упорствует он.

– Разумеется, варианты есть. Однако время поджимает. Очередная группа перехвата, если не привлечем нашу белокурую подружку, станет не больше чем препятствием. Скорее всего, примерно этого он от нас и ожидает. Лучше устроим ему весьма неприятный сюрприз.

– Не сомневаюсь, что в случае ее участия такой сюрприз неизбежен. А то и два.

По-прежнему не глядя на спутника, мадам д’Ортолан внимательно следит за белой фигуркой вдалеке.

– Вы имеете в виду, что сюрприз ожидает и нас?

– Именно это я и подразумевал.

– Я вас услышала, мистер Клейст. Любопытно… – Прищурившись, она склоняет голову набок. – Похоже, при свете дня я ее вижу впервые.

Мистер Клейст сомневается, что последняя реплика, произнесенная так тихо, предназначалась для его ушей. Скорее всего, мадам д’Ортолан не лукавит. Раньше они видели это создание только в лабораторных условиях. Оно было пристегнуто к чему-то наподобие стоматологического кресла, заперто в тесной камере с прорезиненными стенами или привязано к больничной койке. Существо то плакало, то билось в истерике, а в последнее время все чаще вело себя апатично, что-то мурлыкало себе под нос или несло околесицу. Рядом всегда находились ученые с папками-планшетами; тихо переговариваясь, они держали наготове измерительные приборы и электроды. Окон вокруг не было, разве что на отдалении, свет – сугубо искусственный. И до сегодняшнего дня подопытную ограничивали в движениях.

Не самое приятное зрелище, однако способности этой девушки, очевидные с рождения, пусть и плохо контролируемые, с годами только крепли и оттачивались. Иными словами, превращались в оружие. Сам мистер Клейст полагал, что следовало чуть меньше времени уделять доведению этих талантов до пугающих масштабов и сосредоточиться на том, чтобы сделать их более предсказуемыми и управляемыми, вот только Бисквитин в своем нынешнем амплуа была по большей части детищем мадам д’Ортолан, которая осмотрительностью не отличалась.

– Гм-м, – хмурится Мадам, – при дневном свете она, пожалуй, похожа на полукровку. Вам так не кажется, мистер Клейст?

Тот неохотно косится на фигуру в белом.

– Не возьмусь судить, мэм.

Мадам д’Ортолан снова вглядывается в даль.

– Окторонка [60], не иначе, – заключает она, кивая собственной догадке.

Следует пауза, потом вздох, и мистер Клейст произносит:

– Что ж, мэм, если вы твердо приняли решение, тогда не стоит больше терять время.

Мадам д’Ортолан бросает на него недовольный взгляд, но затем смягчается, поводит плечами.

– Вы правы. Я откладываю неизбежное. – Она кивает в сторону лестницы, ведущей с террасы. – Нужно ловить момент, – добавляет она, поглаживая рюши на вороте блузки, ниспадающие на лацканы пиджака; из петлицы торчит вялый цветок, выхолощенный мистером Клейстом. – Пусть момент и неприятный.

Как только Клейст и мадам д’Ортолан подходят ближе, становится ясно, что леди Бисквитин собирает с клумб жучков, улиток и комки земли – кое-что съедает, а остальное складывает в цветастую поясную сумочку на кулиске. Прелестное личико в нимбе из блондинистых кудряшек умыто и самую малость подкрашено донельзя суетливой гувернанткой, правда, в уголках рта виднеются коричневые потеки. Гувернантка – худая, одетая в черное женщина, в чьих движениях есть что-то от хищной птицы, – послюнив носовой платок, вытирает губы своей подопечной.

Бисквитин останавливается и, разинув рот, таращится на идущих навстречу. Ее лицо на мгновение лишается всякого выражения, словно она ребенок, увидевший нечто новое и неожиданное, а теперь решающий, захохотать или расплакаться. Двое из ее конвоиров – крепкие молодые люди в темно-серой с коричневым форме, вооруженные автоматическими пистолетами и электрошокерами, – отдают честь при виде старшей по возрасту и служебному положению женщины. Еще двое, более худощавые и одетые в штатское, смотрят безразлично. Впрочем, оба кивают в знак приветствия. Гувернантка делает реверанс.

– Бисквитин, золотце мое! – воркует мадам д’Ортолан, останавливаясь в паре метров от цели.

При встрече с Бисквитин она никогда не знает, куда деть руки. Прикасаться, разумеется, опасно.

– Как себя чувствуешь? – продолжает мадам д’Ортолан. – Выглядишь прекрасно!

Леди Бисквитин смотрит на нее, не мигая. Внезапно в ее глазах вспыхивает радость, и без того прелестное лицо озаряет простодушная улыбка. Звонким, как колокольчик, девчоночьим голоском Бисквитин поет:

– Агби-Дагби мячик купил, Агби-Дагби гол не забил. Агби-Дагби долго гулял, Агби-Дагби совсем заплутал! – Она гордо кивает – для пущей убедительности, – а затем садится прямо там, где стояла; пышные юбки ее парчового платья расстилаются вокруг, напоминая пролитое молоко.

Высунув кончик языка, девушка достает из пестрой сумочки жука и пытается приподнять ему надкрылья, которые то и дело возвращаются на место, в то время как само возмущенное насекомое жужжит и трепыхается в запачканных пухлых пальцах.

– Простите, мэм, – со вздохом говорит один из тощих, томящихся от скуки кураторов. – В последнее время дела идут чуть хуже.

Разводя руками, он бросает взгляд на Бисквитин, которая уже успела оторвать жуку одно из надкрыльев, а теперь сосредоточенно, скосив глаза к переносице, изучает беззащитное крыло. Молодой человек смущенно улыбается. Похоже, ему немного стыдно.

– Надеюсь, она не утратила свою… эффективность? – осведомляется мадам д’Ортолан. – Ее навыки при ней?

Второй куратор, столь же молодой и тощий, с авторитетным видом заявляет:

– О, даже не сомневайтесь, мэм! Дар этой леди ничуть не ослаб, уверяю. – Как и мистер Клейст, он щурится на солнце.

– После завтрака она уже раз шесть порывалась транзитировать! – Первый куратор закатывает глаза.

Бисквитин меж тем отрывает второе надкрылье и сует в рот, пробуя на вкус. Скривившись, она сплевывает на дорожку, после чего наклоняется, чтобы остатки слюны стекли с выпяченных губ. Затем с ворчанием вытирает рот рукавом.

– Миссис Шанкунг, если не ошибаюсь? – Мадам д’Ортолан окидывает гувернантку оценивающим взглядом.

– Мэм, – та вновь приседает в реверансе.

– Нам требуются услуги