Книга Убийство в теологическом колледже - Филлис Дороти Джеймс

Он встал и широкими шагами направился к колледжу. Эмма не стала его догонять. Она гораздо медленнее прошлась по краю утеса и почувствовала, что ей нестерпимо жаль Рафаэля, жаль отца Джона, жаль всех, кого она любила в Святом Ансельме.

Она уже добралась до железных ворот в западный двор, но услышала, как ее кто-то зовет, и, обернувшись, увидела Карен Сертис, которая проворно шла к ней через кустарники. Они виделись и раньше по выходным, когда обе приезжали в колледж, но никогда не общались, только изредка обменивались пожеланием доброго утра. Несмотря на это, Эмма не чувствовала между ними никакой неприязни. Она не без любопытства ждала, что же будет сказано на этот раз. Перед тем как заговорить, Карен бросила взгляд на коттедж Святого Иоанна.

– Прости, что так тебе орала. Хотела перекинуться парой слов. Что вообще происходит? Говорят, старушку Беттертон нашли мертвой в подвале? Утром заходил отец Мартин, но он не очень распространялся.

Причин скрывать то немногое, что было известно, Эмма не нашла и поэтому сказала:

– Я думаю, она споткнулась на верхней ступеньке.

– Или ее толкнули? Во всяком случае, они не станут пытаться хотя бы эту смерть повесить на Эрика или на меня. То есть если она умерла до полуночи. Мы ездили на машине в Ипсвич сходить в кино и поужинать. Хотелось выбраться отсюда хотя бы на часик. А ты не знаешь, как продвигается расследование? Я имею в виду убийство архидьякона.

– Ничего не знаю, – призналась Эмма. – Полиция помалкивает.

– И даже этот симпатичный коммандер? Хотя он-то, думаю, точно. Бог мой, он такой зловещий! Мне чертовски хочется, чтобы он пошевеливался, уже мечтаю вернуться в Лондон. В любом случае я останусь здесь с Эриком до конца недели. Я тут кое-что хотела спросить. Может, ты не сможешь, а может, не захочешь помочь, но ума не приложу, к кому бы еще обратиться. Ты в церковь ходишь? Причащаешься?

Эмма настолько не ожидала такого вопроса, что на минуту была сбита с толку.

– Ну в церкви, причастие? – повторила Карен, почти нетерпеливо. – Так причащаешься или нет?

– Да, иногда.

– Слушай, вот просвиры, которые там дают. Как надо? То есть открываешь рот, и тебе их туда засунут или нужно протянуть руки?

Разговор выходил странный, но Эмма ответила:

– Кто-то открывает рот, но в англиканских церквах обычно выставляют ладони, одну над другой.

– И что, священник стоит и смотрит, пока ты жуешь эту просвиру?

– Может, и так, если над тобой читают полностью всю молитву, но обычно он проходит к следующему причастнику, и тогда нужно немного подождать, пока он или какой-то другой священник не подойдет с потиром, – объяснила Эмма и поинтересовалась: – А тебе зачем?

– Да так. Просто мне всегда было любопытно. Думала, может, сходить на службу. Не хочу сделать что-то не так и опозориться. А разве не надо проходить конфирмацию? Наверное, меня выгонят?

– Думаю, такого не произойдет. Завтра утром в молельне пройдет литургия, – сказала Эмма и не без озорства добавила: – А ты скажи отцу Себастьяну, что хочешь прийти. Он, наверное, задаст тебе пару вопросов. Может, для начала отправит на исповедь.

– Исповедаться отцу Себастьяну? Ты рехнулась? Ладно, потерплю со своим духовным возрождением до возвращения в Лондон. Да, кстати, а ты как долго собираешься оставаться?

– Должна была вернуться в четверг, – сказала Эмма, – но могу взять еще денек. Наверное, пробуду до конца недели.

– Понятно. Ну что ж, удачи и спасибо за информацию.

Она повернулась и, ссутулившись, энергично направилась к коттеджу Святого Иоанна.

Эмма смотрела на нее и думала: хорошо, что Карен не захотела остаться подольше. Конечно, было бы заманчиво обсудить убийство с другой женщиной, к тому же ее возраста, заманчиво, но неблагоразумно. Карен могла начать расспрашивать о том, как она нашла тело архидьякона, и задавать вопросы, от которых сложно было бы отделаться. В колледже все добросовестно проявляли сдержанность, но это было не то качество, которое ассоциировалось с Карен Сертис. Девушка пошла дальше озадаченная. Из всех вопросов, которые могла бы задать Карен, она озвучила тот, который меньше всего ожидала услышать Эмма.

5

Кейт и Роббинс вернулись уже в час пятнадцать. Дэлглиш отметил, что Кейт, докладывая строго по делу, старалась, чтобы в голосе не проскальзывали ликующие нотки. В успешные моменты она всегда была сама бесстрастность и профессионализм, но сейчас глаза явно блестели, а голос дрожал от воодушевления. И Дэлглиш был совсем не против. Возможно, к нему еще вернется прежняя Кейт, та Кейт, для которой работа в полиции была чем-то большим, чем просто работа, большим, чем достойная зарплата и перспективы повышения, большим, чем тропинка, которая вывела девушку из мира ее детства, мира лишений и нищеты. Он так долго надеялся вновь увидеть ту Кейт в строю.

Новость о браке она сообщила по телефону, как только они с Роббинсом попрощались с мисс Фосетт, поблагодарив за помощь. Дэлглиш приказал Кейт добыть копию свидетельства о заключении брака и поскорее возвращаться в колледж Святого Ансельма. Но выяснилось, что Клэмпстоук-Лейси всего в четырнадцати милях, и им с напарником пришла в голову здравая мысль для начала заехать в церковь.

Но удача от них отвернулась. Церковь Святой Оситы стала частью окружного викариата, еще шел переходный период, и службы временно проводил новый священник. Он как раз уехал в другую церковь, а его молодая жена не только не знала, где хранятся приходские книги, но и, похоже, имела смутное представление о том, что это такое. Единственное, что она смогла предложить, – дождаться возвращения мужа к ужину. Он наверняка приедет, если только его не пригласит к столу какой-нибудь прихожанин. В таком случае он, вероятно, позвонит, хотя иногда его настолько поглощают проблемы прихода, что он забывает. Еле заметные ворчливые интонации дали Кейт понять, что подобное нередко случалось. Лучше было попытать счастья в Бюро регистрации в Норидже. Там им повезло больше. Копию свидетельства о заключении брака предоставили сразу же.

Тем временем Дэлглиш позвонил Полу Перроне в Норидж. Перед тем как допрашивать Джорджа Грегори, ему было необходимо получить ответ на два важных вопроса. Первый касался точной формулировки завещания мисс Арбетнот. А второй затрагивал положения одного закона и дату его вступления в силу.

Кейт и Роббинс не стали по дороге тратить время на обед и теперь старательно поглощали булочки с сыром и кофе, которые принесла миссис Пилбим.

– Теперь мы можем предположить, – начал Дэлглиш, – как Маргарет Манро вспомнила эту свадьбу. Она делала записи в дневнике, подробно останавливаясь на прошлом, и тут сошлись два образа: Грегори на берегу щупает пульс у Рональда Тривза, предварительно сняв перчатку, и страница со свадебными фотографиями в газете. Такой вот синтез жизни и смерти. На следующий день она позвонила мисс Фосетт – не из коттеджа, где ее могли побеспокоить, а из телефонной будки в Лоустофте. И получила подтверждение своих подозрений – имя невесты. А потом поговорила с человеком, который имел к этому самое прямое отношение. Есть только двое, к кому применимы эти слова: Джордж Грегори и Рафаэль Арбетнот. И через несколько часов после разговора Маргарет Манро умерла.