Книга Последний остров - Василий Тишков

— Так… — Гадалов сунул руки в бездонные карманы галифе, качнулся с носка на пятку, задумчиво подытожил: — Здесь все ясно. Во-первых, поджигал крупный специалист. Во-вторых, пожарник Нечаевки гражданка Анисимова опаздывает. В-третьих, Антипов опережает события. Антипов! — крикнул милиционер, сложив ладони рупором. — Выходи за-ради бога! Составь мне компанию до Юрги в отдел милиции.

— Сгорит дом — тогда выйду. Пусть все прахом! Не мне, так и никому… А кто сунется тушить, укокошу! — кричал со двора Антипов.

— Да зарадибога! Пусть горит. Только ты сам живьем сдавайся. Очень уж начальство мое по тебе соскучилось.

Когда Егор Анисимов и его мать прикатили на паре лошадей с пожарной помпой и бочкой воды, крыша антиповского дома рухнула. Над усадьбой взвился дымный всполох, похожий на огромного красно-черного петуха. Того самого петуха, что был фамильным гербом Антиповых. Стреляющие искрами головни накрыли все подворье, враз занялись огнем сараи, баня, навесы, даже ворота.

Антипов не выдержал самосожжения, выскочил на улицу, упал в траву и стал кататься, гася форменный китель. К Антипову подскочил Кузя Бакин и успел огреть его пару раз длинной тонкой жердиной.

— Кузя, оставь зарадибога, — Гадалов оттащил Бакина в сторону. — Не превышай полномочия.

Убедившись, что Антипов теперь не страшен, братья Овчинниковы побежали обследовать пожарище с озерной стороны, не найдутся ли бросовые доски для их собственного хозяйства.

А Гадалов приступил к предварительному допросу:

— Поднимайся, Антипов! И не придуряйся пьяным. Это усугубляет… Вопрос первый: где ружье?

— В огонь бросил.

— Подождем. Найдем. Приложим к делу. Вопрос второй: где Разгонов?

— Там! — Антипов показал пальцем в небо. Гадалов внимательно проследил за его жестом.

— Как говорит мой тесть, а он в ба-альших районных начальниках ходит, каждому овощу свой черед. Так что не Разгонову о Боге-то думать, а тебе, поджигатель. И френч свой прожженный можешь в огонь бросить. Скоро будет у тебя другая форма одежды.

Между Гадаловым и Антиповым выросла неуклюжая фигура конюха Егора Анисимова. Его большие голубые глаза совсем высветлились.

— Ты… Паразит! Где Михайло? — он схватил Антипова за горло, сдавил словно клещами, начал трясти. — Говори…

— Кы… ку… — захрипел Антипов, судорожно пытаясь расцепить пальцы на своем горле.

Гадалову и Тане Солдаткиной с немалым трудом удалось растащить Антипова и Егора. Но Егор упирался, что-то шептал побелевшими губами и все тянул к Антипову сжатые кулаки.

Подбежала мать, опрокинула на Егора ведро воды.

— Охолонь, сынок… Найдется дружок твой.

— Это он, он его угробил! — наскакивал и Кузя Бакин. — Мишка бы на пожар первый прибежал! А где Мишка?

— Разберемся… — Гадалов оглядел собравшихся. — Кто последний видел Михаила Разгонова?

— Юлька Сыромятина, — подсказал Бакин. — Кто ж еще.

— А где сама Юля? — строго спросил Гадалов.

Никто не знал. Юля на пожар не прибегала. Солдаткина подозвала Кузю, спросила ласково, но серьезно:

— Ты к Разгоновым заглядывал, как я тебе наказывала?

— К нему сразу пулей и помчался.

— Лошадь его во дворе стоит?

— Не-е! Мишка седни пехом с Лосиного притопал. Я гусей на поскотине караулил и с ним встретился.

— Ну так нечего и панику поднимать, — вздохнула с облегчением Татьяна. — Михаил без присмотра лошадь надолго не оставляет. В лесничество он подался.

— Ты все ж пошли гонца на Лосиный остров, — попросил Гадалов. — А я тебе завтра утречком позвоню. Сама понимаешь, дело нешутейное…

— Да уж какие тут шуточки. Сама и съезжу на кордон.

Часа за два до пожара председатель колхоза Парфен Тунгусов возвращался на своем легком тарантасе с медвежинских полей. Проезжая мимо бывшего Сон-озера, он заметил на его лысом берегу одинокую фигуру лесничего и подвернул к нему.

Разгонов внимательно осматривал впалое дно ушедшего озера. Прошлым летом все же засадил его Парфен турнепсом и нарадоваться не мог — на мощном иловом слое уродился тот таких размеров, что с двух-трех метров пашни телегу нагружали. А в этом году даровое поле решили отвести под картошку. Всходов еще не было. Однако там, где в самом центре должна еще держаться лыва от весенних стоков, земля уже сделалась сухой, даже пепельного цвета, будто на том месте отгорел и развеялся без остатка большой костер.

Тунгусов придержал лошадь, поздоровался, внимательно присматриваясь к Разгонову.

— Уж который день не вижу тебя, Михаил Иванович. Где пропадаешь-то?

— В лесу. Где ж мне еще быть.

— Да, вид у тебя… Не заболел, случаем?

— Не жалуюсь… — уклончиво ответил Михаил, но, глянув в озабоченное лицо Парфена, присел к нему в тарантас. — Все в порядке. Ты ведь тоже, наверное, за посевную-то ни разу не выспался. Счас все прозрачные ходят. И у меня забот не меньше. Да еще это… Стыдно чего-то стало перед школярами, нельзя мне теперь от них отставать, вот и жму на всю железку. Слышал, девчонки-то поют:

Скоро Троица,

Зеленый лес покроется.

Испытанья на носу,

Надо подготовиться.

— Ну, тогда еще ничего. От науки не помрешь. Я вижу, форма на тебе с иголочки.

— А… форма хорошая. До осени поношу.

— Почему — до осени? — встревожился председатель.

— Да так уж… Ты пока никому не говори, Парфен Данилович. Планы мои на личном фронте переменились, еще в тот день, когда в райкоме утверждали кандидатом в партию. После бюро долго со мной беседовал один на один бывший военком. Он ведь теперь первым секретарем избран. Все о нашей деревне выспрашивал. И о тебе… Обо всех. Ну и сговорились мы с ним. В общем, поеду я осенью в техникум поступать. Решил стать механиком по разным машинам: по тракторам, комбайнам и другой технике. Как мой отец… Тебе ведь нужен будет свой механик? Война кончилась, а… мужиков — нет.

— Михаил Иванович! Родной мой! Да я за милую душу… Да мы тебя от колхоза пошлем, приварком поддержим… Ты токо это… не переиначь…

— Слово мое ты знаешь… А скажи, Парфен Данилович, хорошо или плохо, что у нас колхоз в Нечаевке?

— Хорошо. Колхозы помогли войну выстоять.

— Но ведь люди чуть не сдохли. Все у них отнимали.

— Не отнимали, Михаил Иванович. Общество само отдавало фронту. Иначе бы не выстояли.

— А теперь? А теперь зачем колхозы? В совхозах-то хоть малый рубль, а есть у человека. И в магазинах хлеб казенный выдают по карточкам. А ты чем людей кормить собираешься?

— Тем же… Обещанками. Може, и еще что перепадет.

— Не перепадет. Смотри вниз. Вон там, на дне бывшего озера, по всем соображениям должна задержаться вода весенних стоков. А что есть? Одна зола. И это весной. Страшенная засуха нынче грянет. Все погорит. А на будущее лето еще сильнее земля посохнет. Значит, больше двух лет голодовки. Откуда приварок возьмешь, Парфен Данилович?