Книга Я иду - Сергей Попов

– Ты плачь, моя хорошая, плачь… – убаюкивал, словно младенца, приглаживал взлохмаченные волосы, – выплачься, не надо в себе больше ничего держать… не надо…

– Пап… – захлебываясь слезами и вздрагивая от переполняющих эмоций, проговорила Бетти, – я уже думала, что никогда тебя не увижу!.. Думала…

– …погиб? – закончил за нее и, поцеловав мокрые волосы, продолжил: – Маленькая ты моя, ну надо же было такое придумать… что ты? Куда я от тебя денусь? Я ж живучий у тебя, как таракан! – и захихикал, а потом с добрым укором: – А ты папку своего к покойникам записываешь. Эх ты…

– Прости меня, папуль… – смутилась дочка, вжалась, как замерзший котенок. Сердце билось ярко, звонко. – Не смей меня больше оставлять! – и несильно стукнула кулачком. – Обещаешь?.. – заглянула в глаза. Бетти выглядела совсем как на фотографии и, казалось, ничуть не поменялась, разве что лицо стало взрослее, не сохранило больше ничего детского. И лишь взгляд по-прежнему оставался неизменным, ласковым и светился счастьем, словно все пережитое никак не отразилось на ней, не пронзило жестоким холодом реальности.

– Клянусь, – ответил я после недолгого молчания и, поцеловав в щеку, прибавил: – Давай-ка теперь твоего спасителя поднимать да валить отсюда…

Дочка спешно поднялась, встала возле Марка, готовясь помогать.

– Так, Айс, сколько стрел? Отбиться, если что, хватит? – спросил я, посмотрев на него. Тот чуть приподнял бессознательного Марка и придержал, чтобы ненароком не повалился и не расшиб лицо.

– Не особо, – ответил Айс и сказал навскидку, закрыв один глаз:

– Одна-две разрывных, где-то четыре стандартных и вроде бы еще парочка электрических была.

Я покосился на полупустой колчан, вздохнул.

– Ну и у меня… остатки.

– Негусто, – прокомментировал тот и – к дочери: – Бетти, придержи Марку голову, а ты, Сид, сюда становись, будем поднимать…

Бетти сделала, как велели. Я обошел Марка с боку, взвалил на плечо тяжелую руку.

– И-и-и… – растянул Айс и скомандовал: – Разом!

И общими усилиями оторвали здоровяка от пола. Но в сознание он так и не пришел, лишь чуть шевельнулись мокрые губы, словно хотел что-то до всех донести, но не хватало сил.

– Он точно очнется? – забеспокоилась Бетти.

– Оклемается-оклемается, – убедил Айс, – никуда не денется. Надо только на улицу его вынести, к свежему воздуху. Понесли…

– Надевай респиратор, малышка, – попросил дочку, – дыма снаружи еще много.

Выйдя из полузатопленного помещения, потащили бесчувственного Марка к выходу, держась подальше от клубов дыма и пламени, по-новому овладевающего научным комплексом. Но далеко не ушли – откуда-то справа, из трещащего огня, словно ворох ломающихся ветвей, послышался какой-то резкий шум, и мы обернулись, наблюдая кряхтящего старика в прокопченном обгоревшем халате. Он весь трясся, нервно дышал, на лице застыла гримаса одновременно и непостижимой боли, и ненависти, глаза страшно горели, дряблые грязные щеки дергались, поседевшие волосы торчали вразнобой. Рубашка, вылезшая из-под халата, порвана, вся в саже и прожогах, как и брюки, на левой ноге не хватало ботинка.

– Вы-ы?!.. – как-то ошеломленно, безумно проскрипел тот и, дрожа, подошел, встал у стены, пока еще не тронутой огнем. Потом бросил в нас затравленный взгляд и воинственно заявил: – Вы не можете вот так просто уйти!.. Я дал вам настоящий дом! Создал все условия, подарил надежду, веру, в конце концов! А теперь, когда над Горизонтом-26 – моей гордостью – нависла угроза полного уничтожения, вы бросаете меня… предаете, как последние сволочи!..

«Гельдман, что ли? – подумал я. – Или ошибаюсь?» – и шепнул Айсу: – Что это за чудо-то вылезло? Не Гельдман ли?

– Он самый, – кивнул он и незаметно выпустил клинки, крепче сжал лук.

– Пап, это он… – негромко проговорила Бетти, узнав мучителя, – это ему нужна была моя кровь! А все те люди, что были в других клетках, не вернулись обратно. Он всех их убил. Всех.

Я гневно посмотрел на Гельдмана.

– То-то я и смотрю, что в клетках никого не оказалось… – участливо добавил Айс.

Меж тем профессор продолжал ораторствовать:

– Сколько я потратил сил, здоровья! А что взамен? Измена?! Трусы, сбегающие при первой же опасности?.. Ну, уж нет…

И, распахнув халат, вынул пистолет.

Я рефлекторно схватился за арбалет. Айс – моментом в боевую стойку, словно собирался схлестнуться врукопашную. Из лука стрелять он не мог – мешался Марк.

– Только попробуйте! Только попробуйте пошевелиться! – пригрозил Гельдман, целясь то в меня, то в Айса, то в Марка. Потом скривился, глаза заслезились. – Это все ваша вина… ваша!

– В чем же? – поинтересовался Айс. – В том, что мы верой и правдой защищали Горизонт? Подыхали каждый день?..

– Молчите, Эванс! – окрысился тот и опять нацелился на меня: – А вы?! Что вы так смотрите на меня? Кто вы вообще такой?

– Отец, пришедший за дочерью, – ровным тоном ответил я, с трудом преодолев манящее желание всадить в наглую дряхлую физиономию зажигательный болт. – Может, козлина, ты мне ответишь, как она попала в клетку?

Гельдман расплылся в язвительной улыбке. Веки вздрогнули, один глаз сощурился, как у ящерицы.

– А-а-а… так вот вы кто оказывается? – и сделал шаг вправо, словно хотел заглянуть за спину, посмотреть, кого прячу. – Отец этой гадюки?.. Ну что ж, рад вашему семейному воссоединению! Очень рад. Только, боюсь, я не могу выпустить вас. Мне, правда, очень жаль… – посмотрел на Марка, висящего на плечах, изготовился стрелять по мне, – но права покинуть это здание дать не могу никому. И к тому же, господа, куда же вы подадитесь?.. Кругом – пустоши, руины, болота, идти некуда! Лучше уж принять смерть здесь и сейчас, чем мучительно умирать в чьей-нибудь пасти. Это ведь разумно…

Профессор уже приготовился нажать на курок, но тут донеслись чьи-то грузные приглушенные шаги, тот испуганно вздохнул, опустил пистолет, обернулся, и в следующий миг в стене за ним образовалась дыра и оттуда тотчас вынырнула крупный черный морф с четырьмя серыми глазами. Бетти завизжала, но тот даже не взглянул на нее, а только схватил старика длинной толстой лапой, с жутким треском смял, не позволив даже пискнуть, и утащил обратно.

– Страж, – проговорил едва различимо Айс и, повернувшись, объяснил: – Это мы с Марком его привезли на базу…

– Не встречал еще таких, – сознался я, – получается, хозяина убил?

Айс усмехнулся.

– Ну выходит так, – потом велел: – Идем дальше!

Снаружи творилось что-то страшное. От пылающих кругом пожаров дышать становилось невыносимо, тлеющий пепел, словно птичьи перья, сыпал нескончаемо. Морфы, разбежавшись по павшему Горизонту-26, где лишь изредка слышались свисты и взрывы стрел, теперь преспокойно крушили здания и охотились на людей, не успевших найти укрытие. И только исполинская «сороконожка», глухо пища, неизменно крутилась у порушенных стен, будто торжествуя над людьми, оказавшимися перед ней беззащитными. Совершенно не заботило тварь и происходящее внутри базы – та даже не пыталась пропихнуться через рухнувшие стены, отдав все на растерзание прытким прислужникам, едва ли не по камешку разбирающим крепость.