Книга Остров Тайна - Владимир Топилин

– Кто стрелял по самолетам? – грозно спросил он.

– Я, – ответил Ваня.

– Фамилия?

– Новобранец Мельников! – вспомнил уроки старшины Иван.

– Молодец, Мельников! – более мягким голосом похвалил командир. – Все бы так стреляли! – И приложил руку к козырьку фуражки: – Благодарю за службу!

Ваня не знал, что ответить. Старшина Михеев еще не научил их, как отвечать при поощрении, поэтому, скопировав начальника, приложил к пилотке ладонь и ответил по-своему:

– Спасибо!

Командир усмехнулся:

– Молодой еще, не знаешь, как надо отвечать. Тем не менее о твоей стрельбе по прибытии доложу вышестоящему командованию. – И, изменив голос до сурового, дал новую команду: – Внимание! Эшелон – строиться у вагонов! Провести поверку! Старшинам вагонов доложить обстановку в подразделениях и наличие личного состава!

Ваня хотел посмотреть сбитый им самолет, но командир эшелона не разрешил:

– Некогда, Мельников! Надо срочно отправлять эшелон. Помоги товарищам погрузить раненых. – И положил руку на плечо: – На твою жизнь, сынок, еще хватит самолетов!

Построение было быстрым. Новый старшина, назначенный командиром эшелона, провел поверку состава вагона, в котором ехали Ваня, Гоша и Семен. Из пятидесяти новобранцев в строю осталось двадцать семь человек. Семеро были убиты, двенадцать ранены, четверо, наверное, сбежали в суматохе при налете немецкой авиации.

После построения и погрузки раненых их опять посадили в вагоны. Паровоз рявкнул, набирая скорость, потянул состав дальше. Теперь двери теплушки были широко распахнуты. В открытый проход Ваня видел, как по дороге из лесу выехало несколько машин с солдатами. Одна из них, легковая, подъехала к упавшему самолету. Две грузовые полуторки остановились на середине поля. Санитары начали поднимать в кузова убитых. Там были еще три крытых брезентом машины. Из них выскочили автоматчики. Растянувшись на видимом расстоянии цепью, углубились в лесополосу.

Ходок

Тихий рассвет наползает на деревню от реки разливным молоком тумана. Зябкая прохлада срывает с деревьев первые пожелтевшие листочки. Сахарная от первого инея трава отливает серебристой сединой. Прохладный воздух напитан застоявшимися ароматами уходящего лета, пожухлыми травами, подмороженной землей, павшей ботвой картошки. Из темноты ночного плена, будто на фотобумаге отчетливо проявляются резкие очертания деревянных строений. Прошло немного времени, а из общей массы смутных форм крестьянского подворья можно различить дом, амбар, конюшню, пригоны для скота. В зашторенном окне избы горит керосиновая лампа. Сквозь плотную занавеску не видно, что делается на кухне.

В предутренней тишине, в густом воздухе далеко слышен любой шорох, движение. Вот в пригоне тяжело вздохнула корова, фыркнула лошадь. Эти звуки слышны на сотни шагов. Там, в углу под забором, зазвенела цепью собака. За углом дома топают по земле тяжелые сапоги. Их поступь отдается в ушах долгим, нервным напряжением.

Ваня лежит посреди огорода в картофельной ботве. В оптический прицел винтовки хорошо виден силуэт часового, но еще не «затвердели» четкие линии крестика на линзах, можно промахнуться. Сейчас то время суток, когда ни темно, ни светло. Для снайпера самый неподходящий момент для единственного, точного выстрела. Надо подождать, но не долго. Пройдет десять – пятнадцать минут, и часовой увидит его.

Собака во дворе молчит, значит, не чувствует разведчиков. Не зря Ваня наблюдал за деревенькой трое суток, определяя, откуда в какое время суток дует ветер. С какой стороны от дома слышимость лучше, а где нет. Он просчитал план предстоящей операции от начала до конца: как обезвредить часовых, без потерь захватить пленных, куда отходить после операции.

Трое суток подготовки – срок относительно небольшой для захвата предателя в доме, где он встречается с фашистами для передачи секретной информации. Однажды, ожидая приезда немецкого майора-языка, Ваня пролежал под мостом на стропилах пять дней. Он до сих пор с тяжелым вздохом вспоминает, как у него болело затекшее тело. Сейчас лежать в огороде между рядков картошки – удовольствие, которое в случае провала может стоить жизни.

Часовые у дома – немецкие солдаты. Полицаям, набранным на службу из местных жителей, охранять дома с офицерами не доверяют: много пьют и относятся к делу халатно. Часовых двое. Один ходит от угла до ограды. Второй охраняет подходы к лесу. Смена караула прошла недавно, поэтому солдаты еще бодры и активны, внимательно наблюдают за всем, что окружает, и остро реагируют на посторонние звуки. Упадет ли с дерева засохший листок, ударит на реке волна, они останавливаются и долго слушают. Ване приходится не дышать, ждать, когда они успокоятся и продолжат неторопливое шествие дальше.

Группа поддержки находится сзади. Пятеро товарищей ожидают условного знака, когда он снимет часовых. В огород между картофельных полос Ваня полз один. Так безопаснее, меньше шума. Двести шагов от леса до огорода с картошкой он прополз с полуночи. Потом присоединил «торбу», зарядил малокалиберную винтовку, приготовился к стрельбе и стал ждать своего часа.

Настоящая операция по захвату предателя у разведчиков была первая. До этого им приходилось брать «языка» много раз, но все они были немцами, в основном это были солдаты и офицеры не больше капитана. Всего один раз им довелось захватить майора продовольственной службы. Командование проявляло недовольство: «Расформируем разведгруппу, если не возьмете полковника». Но высшие чины разведчикам не попадались. Сегодня им представился случай схватить матерого волка, более важную птицу, чем генерал.

Предателя вычисляли долгое время. Южный фронт нес большие потери. В штабе догадывались, что поражения происходят не без причины, у немцев есть осведомитель из чинов командного состава, но поймать шпиона не могли. Контрразведчикам Смерша понадобилось несколько месяцев, чтобы распутать сложный клубок искусных узелков, сотканный предателями. Когда докопались до истины, осталось лишь подтвердить, доказать и обезвредить шпиона, который, как это бывает при передаче важнейшей информации, работал не один.

Старшим у завербованных агентов был некто подполковник Варфоломеев, штабной офицер Советской армии. Собирая секретную информацию, он передавал ее посреднику более низкого чина, лейтенанту Ищенко. Тот, в свою очередь, отдавал ее «ходоку», диверсанту, переходившему через линию фронта, доставлявшему сведения непосредственно немцам. При подготовке операции в штабе были использованы ложные сведения по передвижению советских войск. Ищенко передал «ходоку», который удачно перешел на немецкую территорию и теперь находился в доме, где лежал в огороде Ваня. В тщательно разработанной операции осталось поставить последнюю точку: захватить, обезвредить и доставить «ходока» в штаб. Для «контрольного штриха» руководство неслучайно направило группу, в которой был, Ваня.

В разведгруппу он попал неслучайно. По прибытии молодого пополнения сибиряков на фронт его представили командованию как особо отличившегося новобранца. Сбить из винтовки самолет – случай исключительный, требовавший внимания и награды. К вопросу достойного поощрения – ордена отцы-командиры отнеслись скромно: