Книга Остров Тайна - Владимир Топилин

Куда бы ни упал взгляд её испуганных глаз, всюду стоят вековые, чёрные деревья. Лохматые, толстые кедры перемешивались с высокоствольными пихтами и елями. Между ними изредка встречались тонкие берёзки, жидкие рябинки и хилые сплетения кустов таволожника. Глухая чаща пугает, появляется настороженное, гнетущее чувство, как после страшной сказки бабки Дарьи, рассказанной детям на ночь, где оживает всякая растительность, вязкие корни превращаются в змей, а дикие звери ожидают человека за каждой валежиной. В таком лесу бывалый таёжник смотрит в оба глаза: не заблудиться бы, не закрутиться, вовремя заметить опасность. О ребёнке и говорить не приходится. Отпустить дитя в бескрайние дебри одного – всё равно, что отправить его на гибель.

Здесь всегда кипит жизнь. Проказливый ветер-верховик, что теребит сочную хвою, вдруг налетит порывами, раскачает из стороны в сторону прочные стволы. Падают на землю большие, размером с голову зайца, кедровые, охристые шишки. Перекликаясь тонкими голосами, снуют мелкие пичуги. Звонко цокая, гоняются друг за другом пышнохвостые белки. Взбивая тугой воздух упругими крыльями, порхают краснобровые рябчики. Там и тут вразнобой горланят дрозды. Кажется, никому нет дела до тонкого, призывающего на помощь детского крика.

В распадке движение: щёлкнул сучок, чавкнула под копытом коня грязь, глухо стукнули деревянные колеса. Вдалеке в просвете мелькнули тёмные тени, изредка лесную тишину нарушали негромкие голоса людей. По едва видимой тропинке движется обоз. Четыре взмыленные лошади тянут за собой скрипучие телеги с тяжёлыми, объёмными мешками. Три мужика тихо, опасаясь посторонних глаз, ведут коней под уздцы в гору.

Впереди залаяли собаки. Обозники остановились. На потемневших лицах отразился испуг, в глазах сверкнули искорки страха. Сыны посмотрели на отца: что дальше? Тот нервно запустил пальцы в бороду, прислушался, стараясь понять, на кого обращён голос: на зверя или человека. К собачьим голосам добавился слабый писк, отдалённо напоминавший мяуканье котёнка. Старший сын потянулся за ружьём, негромко спросил у отца: «Пойду, посмотрю?..» Мужчина согласно кивнул головой. Парень осторожно направился в тайгу.

Ожидание длилось недолго. С угорья, куда ушёл парень, раздался глухой, успокаивающий голос. Последний раз тявкнули и умолкли собаки. До ушей обозников долетели какое-то мурлыкание, лёгкий смех и радостный плач. Прошло ещё несколько минут, и из стены леса вышел сын. Закинув за спину ружьё, он нёс на руках… ребёнка. Девочку лет семи. Чумазую, с растрепавшимися из-под платочка волосами, порванном в нескольких местах лёгком, летнем платьице и грязными, босыми ногами.

– От-те ферт! – растерянно развёл руками отец. – Енто что за явление Христа народу?!

– Вот, тятя, нашёл и сам удивился! – с улыбкой прижимая к груди неожиданную находку, отвечал парень. – Думал, козуля али кабарга хнычет, а как подошёл ближе – вот-те раз! Дитя под кедром сидит, плачет, слово сказать не может. Как увидела меня, так к ногам и прижалась.

– Да уж… дела! – продолжал отец, и девочке: – Говорить-то можешь? – Та кивнула головой. – Ты кто такова? Откель будешь? Живёшь-то где? Как зовут-то?

– Маша. Из Жербатихи я, – живо ответила девчушка, дав понять, что своих спасителей она не боится.

– Во как! Мария, значит, – в удивлении поднял брови отец, прикидывая расстояние отсюда до таёжного посёлка. – Чья же ты дочка? Тятя кто твой?

– Тятя? – смело переспросила та и охотно ответила: – Тятю звать Михаил. А мамка… нет мамки. Померла в прошлом году… А вторая мамка, Наталья, водку пьёт да ругается.

– Уж не Михаила ли Прохорова ты дочка? – спросил парень постарше, а когда та утвердительно качнула головой, с тревогой осмотрелся по сторонам. – А с кем ты тут?

– Одна. Тишка да Митька меня сюда привели за шишками, а сами убежали… – проговорила Маша и захлюпала носом.

– Как убежали? Бросили, что ли? И давно ты тут, в тайге?

– Ночевала тутака, под деревом… Страшно!

– Во как, мила моя! Со вчерашнего, знать, здесь… Есть хочешь? Возьми хлеба… – отец достал из мешка каравай, отломил малышке. Девочка с жадностью припала к еде.

Старший сын посадил ее на мешки. Все трое переглянулись, негромко заговорили:

– А что, коли дорогу укажем домой, одна доберёшься? – наконец-то спросил отец, дождавшись, когда она доест последний кусок.

Девочка согласно кивнула головой и вдруг спросила:

– А вы, дядечка, тоже в тайге зерно прячете?

– Какое зерно?!. – побелели от страха мужики.

– Так вот же, в мешках! – Маша похлопала ладошкой по объёмным кулям и доверчиво начала рассказывать свою историю. – У меня тятя такое же зерно прятал в тайге. Потом дядьки в фуражках приехали, зерно нашли, – и по-взрослому, тяжело вздохнув, добавила с накатившимися на глаза слезинками: – Тятю забрали. До сих пор не приехал.

– Да нет же… не зерно то… орех кедровый везём… Откуда у нас зерно? – пытаясь доказать обратное, загудели все трое.

– А я вас знаю, дядечка! – улыбнулась Маша, глубоко, преданно вглядываясь в глаза своим благодетелям. – Вы на мельнице живёте. Мы к вам с тятей приезжали муку молоть. Вы мне ещё леденец давали.

– Дык… да… Наверное… Может быть… Орех-то кедровый в мешках. Орехом промышляем… – в полной растерянности лопотал отец, испуганными глазами посматривая на сынов. – На, вот тебе ещё хлеба… Забери весь… Одначесь, тебе домой надо… – передавая каравай девочке, дрожащим голосом говорил он. – Слушай, где речка внизу шумит. По ентой тропке пойдёшь и скоро на дорожку выйдешь, а по дорожке той рядом с речкой вниз поспешишь. Так к дому и выйдешь! Поняла? Да только… никому не говори, что нас видела. Ладно?

Маша согласно кинула головой, прижала к груди краюху хлеба, поблагодарила и пошла вниз в указанном направлении.

Отец и сыновья с тревогой смотрели ей вслед, набожно осеняя себя крестами. Губы шептали слова молитвы:

– Мать Пресвятая Богородица! Царица Небесная! Спаси и сохрани! Пронеси от злого рока!..

Надо ж такому приключиться… Человечка в тайге встретить! А ну как скажет кому?!

Очень скоро выбравшись на таёжную дорогу, Маша поспешила вдоль речки. Проворно перебирая босыми ногами, обходя грязь и лужи, не забывала отщипывать от большой краюхи маленькие кусочки хлеба.

Оставшееся до жилья расстояние она прошла без приключений. Перед посёлком, у поскотины, навстречу попался отряд кавалеристов из восьми вооружённых всадников. Поравнявшись с ней, они задержались. Передовой, одетый в кожаную куртку, с красовавшейся звёздочкой на фуражке, остановил рядом с Машей танцующего коня:

– Эт-то откель такая махонькая да чумазая?

– Дак откуда? Ясно, что от Мельниковых бежит. Видно, попрошайничать бегала, – с усмешкой ответил за неё круглолицый, покрытый веснушками, красноармеец. – Что с неё спрашивать? Всё равно ничего не знает.