Книга Месть моя сладка - Крис Манби

Я прижала пальцы к губам, чтобы не расхохотаться.

Мать Дэвида отчаянно заголосила.

— Я оттащила ее за волосы, а потом от души надавала оплеух. А какого черта? Дэвид потребовал, чтобы я отпустила ее волосы, но было уже поздно. В первый миг мне даже показалось, что я скальпировала эту стерву, но потом поняла, что держу в руке парик. Словом, я пинками выгнала ее из дома, а потом, когда вернулась в спальню, чтобы потребовать объяснений, Дэвид даже не соизволил извиниться передо мной. Напротив, он был взбешен.

— Взбешен? — переспросил Тейлфорт. — А почему?

— По его словам, я разрушила его карьеру.

— Что? — Тейлфорт не скрывал изумления. — Его карьеру? Как страхового агента?

— Нет, актерскую, — пояснила Лайза. — Он собирался сниматься. — Презрительно фыркнув, она добавила: — В порнофильмах.

В зале воцарилась могильная тишина.

Затем послышались испуганные возгласы. Мать Дэвида на руках вынесли из зала.

— Да, — всхлипнула Лайза. — Оказывается, эта сука в парике, которая ему отсасывала, владеет крупнейшей в стране компанией по производству порнофильмов. Студия «Мягкие губки» — так, кажется, она называется. И эта дрянь якобы хотела снять фильм про Дэвида. А минет делала лишь с целью удостовериться, что во время съемок он не подкачает!

В зале грянул дружный хохот.

— Не понимаю, что тут смешного, — обиженно заявила Лайза.

Судья Максвелл-Харрис призвала всех соблюдать тишину.

— Если я вас правильно понял, — заговорил мистер Тейлфорт, — то действия вашего суженого мало походили на поведение до смерти запуганного мужчины. Это так?

— Совершенно верно, — ответила Лайза, хмыкнув. — И после всего этого Дэвид еще хотел, чтобы я лжесвидетельствовала в его пользу. Но я не могу врать, когда на карту поставлена честь другой славной женщины, также пострадавшей из-за этого гнусного негодяя.

Зал начал дружно скандировать:

— Лай-за, Лай-за, мо-ло-дец!

Присмотревшись, я увидела Марсию Гуттенберг, окруженную целой кучей феминисток из «Сафьянового клуба». Лайза вопросительно посмотрела на меня. Я жестом показала, что она молодчина. Сестра Дэвида вскочила со стула.

— Это ложь! — истошно завопила она. — Она все это выдумала!

Судья Максвелл-Харрис потребовала, чтобы сестрица моего бывшего жениха села на место и замолчала.

— Это чистая правда, ваша честь, — закончила Лайза. — Дэвид Уитворт — лживый мерзавец, и вы можете известить его, — тут она сорвала с пальца обручальное кольцо и, не глядя, швырнула в сторону Дэвида, — что наша помолвка разорвана.

С этими словами она сбежала с возвышения и сломя голову кинулась прочь из зала.

— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — поспешно произнес мистер Тейлфорт, видя, что кто-то пытается остановить Лайзу.

— Обвинение просит объявить перерыв, — срывающимся голосом пролепетал адвокат Дэвида.

Еще бы!

Глава 54

Сами понимаете, после разоблачительных показаний Лайзы окончательно развенчать показания Дэвида и остальных его свидетелей было уже делом техники. О кротком агнце, безвинно пострадавшем от свирепого и безжалостного чудовища в образе Элисон Харрис, никто больше не вспоминал. Все жаждали лишь одного: вывести проходимца на чистую воду.

Вспоминая потом случившееся, я пришла к твердому выводу, что это и был мой звездный час. Судья Максвелл-Харрис, выслушав доводы мистера Тейлфорта, согласилась с ним: да, никаких оснований для дальнейшего рассмотрения моего дела нет. Затем, вперив гневный взгляд в Дэвида, она заявила, что он виновен в тяжком преступлении — в попытке оклеветать доброе имя законопослушной гражданки. Когда же она добавила, что так этого не оставит, я едва не подскочила до потолка от радости. На этом процесс был завершен, и я, еле живая, выползла на солнечный свет. Ноги плохо слушались меня, словно я провела несколько месяцев в темнице.

На ступеньках меня поджидала Марсия Гуттенберг во главе своей шайки. Феминистки держали плакаты с лозунгами в мою честь. Не успела я пробежать глазами ближайший плакат, объявлявший меня героической заступницей всех британских женщин, как послышались хлопки и меня с ног до головы облили шампанским. Со всех сторон мне совали букеты, а оглянувшись, я увидела растерянную Лайзу с целой охапкой цветов. Что ж, если кто и спас британскую женщину, так это она.

И только тогда выяснилось, какую роль в моем чудесном избавлении сыграла Марсия Гуттенберг. Вот уж не подумала бы, что именно она окажется тем самым отважным рыцарем в сверкающих доспехах, о котором я так мечтала. Пока феминистки из «Сафьянового клуба» на руках тащили меня к машине, Марсия пояснила, что пресловутая владелица порнографической студии «Мягкие губки» была их подсадной уткой. Марсия лично рассчитала операцию по минутам, чтобы Лайза, вернувшись домой, застала своего возлюбленного в самом компрометирующем виде.

Можно было только пожалеть, что рядом со мной нет Лоретты. Воистину долг оказался платежом красен.

— Кто эти странные женщины? — спросила меня Лайза, вытирая со щек алую помаду.

— Сестры из «Сафьянового клуба», — ответила я. — А поцелуи означают, что тебя приняли в почетные члены клуба.

— Зачем это мне? — вздохнула она. И вдруг лицо ее болезненно сморщилось. — Как он мог? Я ведь его любила. И он любил меня. Мы собирались пожениться. Что же мне теперь делать?

— Вступай в мой клуб брошенных женщин, Лайза, — предложила я. — У меня уже кое-какой опыт имеется. Вместе мы в два счета преодолеем все трудности. Поверь уж мне на слово.

Родители в мою честь закатили небывалую пирушку. Перед домом красовался огромный щит с лозунгом «Свободу Эли Харрис!». На этот раз слово «свобода» написали через «о», а не через «а». В гостиной меня поджидало обычное сборище, за исключением, разумеется, Бакстеров и теток, старых дев. На почетном месте восседала моя бабушка. Платье на ней вновь было такое же, как у моей мамы. Правда, теперь канареечно-желтое.

— Смысл уяснила? — спросила мама, когда встречать меня вышли обе сестрицы, также в желтых одеяниях. — Как в песне «Обвяжи желтой лентой наш старый дуб». На память. На тот случай, если б тебя посадили. Чтобы ни на минуту не забывать о тебе.

Это меня проняло. Крупные слезы хлынули из моих глаз прямо в стакан джина с тоником, который кто-то заботливо вложил в мою ладонь.

— Мы знали, Элисон, что ты не виновата, — провозгласил мистер Гриффите, с размаху хлопая меня по спине. — Ты всегда вела себя как настоящая леди. Даже когда ты провожала меня, пьяного в стельку, домой, и то ни разу не попыталась воспользоваться моим беспомощным состоянием и изнасиловать. Я был готов, если надо, подтвердить это в суде…