Книга Дымовая завеса - Сандра Браун

— Кажется, я тебе не нравилась.

— Не так уж сильно. — Выдохнув эти слова, он снова впился в ее губы.

Его тело было твердым, кожа — влажной и теплой после душа. Когда он обхватил ладонью ее попку и прижал к себе, Бритт тихо вскрикнула.

— Рейли, насчет Джея…

— Забудь.

— Это был короткий роман. Ничего больше. Давным-давно.

— Ладно.

— И в ту ночь, когда он умер, клянусь, я не знаю, что было между нами.

— Мне плевать.

— Я не помню.

— Неважно.

— Я не чувствовала…

— Заткнись, Бритт.

— Но ты… — Она еще плотнее прижалась к нему. — Тебя я помню. Тебя я чувствовала. И сейчас чувствую.

Он подхватил ее и понес к кровати.

— Сними майку.

Он запустил пальцы в ее пижамные шортики, и у нее закружилась голова, но хватило сил выполнить его просьбу. Она стянула майку, отшвырнула ее и обхватила руками его голову, опустившуюся к ее груди. Его губы были горячими, властными.

Ощущения его жадного языка, его ласкающих пальцев сплелись с ее обострившимися чувствами и вызвали яркий, сокрушающий оргазм, но облегчение оказалось мимолетным. Когда она очнулась, Рейли стягивал ее шортики и нежно целовал самый низ живота. Осторожно, так, что она едва чувствовала прикосновения его пальцев, он легко, словно перышком, ласкал ее. Но от этих едва заметных прикосновений ее словно пронзали электрические разряды, перехватывало дыхание, и второй оргазм — или последствия первого — потряс ее.

Рейли унялся только, когда она, уже совершенно обессиленная, замерла, словно безмолвно моля о передышке.

Он откатился на спину, расстегнул и скинул свои шорты. При виде его эрекции она лениво улыбнулась, легко провела по восставшей плоти кончиками пальцев. Рейли застонал, попытался отбросить ее руку, но Бритт начала гладить его, и он процедил сквозь зубы:

— Перестань… пожалуйста. У меня нет…

— Я знаю. — Она привстала и медленно опустила голову.

Он подумал, что самое сексуальное на свете зрелище — влажные, блестящие волосы Бритт, раскинувшиеся по его животу и бедрам. Он ошибся. Когда она одной рукой собрала свои волосы и отвела их, придерживая так, чтобы он видел ее губы, обхватившие его плоть, то чуть не взорвался и услышал собственное короткое проклятье.

Ее язык обнаружил самое чувствительное место, и ласки продолжались до тех пор, пока издаваемые Рейли звуки не стали совершенно неразборчивыми.

С того момента он уже не знал, что еще говорил, а, может, и не говорил вовсе, потому что перестал сознавать что-либо, кроме этого невероятно эротичного опыта, в котором все его сексуальные фантазии слились в одну.

Еще сексуальнее были моменты после оргазма, когда она откинулась на спину и притянула его к себе. Он прижимался лицом к ее груди, пока снова не восстановилось дыхание, пока не отпустила лихорадка. Как же приятно было чувствовать ленивое царапанье ее ногтей, нежное колыхание ее грудей, чувствовать щекой биение ее сердца.

Наконец он приподнял голову, потерся губами о ее груди.

— Такие дерзкие.

— Не смущай меня.

— Они сводят меня с ума.

— Ты ошибся с размером бюстгальтера.

— Зависит от угла зрения.

Ее тихий смех превратился в стон удовольствия, когда он легко коснулся ее соска языком, а потом втянул его в рот. Она крепче обхватила его ногами. А ему-то казалось, что сексуальнее уже ничего быть не может!

Но сюрпризы не закончились. Когда он впился в ее губы ленивым поцелуем, которому, казалось, не будет конца, когда сплелись их языки, он ощутил такую интимность, такую опасную жажду.

Он так хотел проникнуть в нее, что сердце и все его тело ныли от боли, но ему хватало силы воли сопротивляться мучительному желанию снова пережить ослепительные ощущения, которые он помнил с их первой близости, слишком бурной и краткой.

Но, к его глубочайшему сожалению, приходилось довольствоваться ее наготой, ее столь же сильным желанием, ее поцелуями, стонами, объятиями…

— Ты мог бы… — прошептала она.

— Мог бы, но не буду. Я знаю, что не смогу остановиться.

Их ласки продолжались еще долго. Иногда она просто замирала, прижавшись спиной к его груди.

И, уже проваливаясь в сон, он прошептал:

— У тебя есть шансы понравиться мне.

26

— Бритт?

— Мм?

Рейли, уже одетый, наклонился и потер ее бедро.

— Вставай. Нам пора.

Она перекатилась на спину и приподнялась на локтях, зажмурилась от резкого света люстры. Потрясла головой, откидывая с лица взъерошенные волосы, зевнула.

— Который час?

Простыня упала, обнажив ее груди, такие близкие, такие зовущие. Он устоял.

— Шесть с минутами.

— Шесть? Нам ехать всего два часа.

Он ухмыльнулся, увидев ее замешательство.

— Объясню в машине. Вставай. Быстрее.

Пятнадцать минут спустя, когда они отъезжали от мотеля, она опять зевнула.

— Я разбудил тебя слишком рано?

— Ты слишком долго не давал мне заснуть. — Застенчиво улыбаясь, она взглянула на него, и несколько секунд они не могли отвести глаз друг от друга, но ни один не прокомментировал то, что произошло между ними ночью. Ничего. Ни ссору. Ни первые жаркие объятия. Ни…

Даже не думай об этом, сказал он себе. Сейчас не время и не место.

— Я удивлена.

— Чем?

— Тем, что ты взял меня с собой. Я все равно бы поехала, но думала, что придется поспорить.

— После того, что ты сотворила с машиной Буча и Санденса, я просто боялся оставить тебя одну. Они наверняка в бешенстве.

— Они же не могли выследить нас.

— Не хочу рисковать.

— Ты бы тревожился обо мне?

Рейли снова покосился на нее, и ее улыбка подействовала на него, как ласка.

Ну, почти. Не совсем. От ее ласк он просто терял голову.

Он снова сосредоточился на дороге.

— Рейли, как ты проведешь меня в Капитолий? Меня арестуют на месте.

— У меня есть план.

— Приятно слышать. Но у меня тоже есть план.

— Какой?

— Заверни-ка сюда.

— «Уол-Март»?

Это был один из тех огромных магазинов, что работают круглосуточно. Поскольку едва рассвело, на парковке почти не было машин. Рейли одолевало любопытство, но он подчинился без вопросов.