Книга Пустошь - Андрей Тепляков

Это было жестоко – жестоко и несправедливо вот так отнимать у нее последнее утешение. Последнюю уверенность, которая оправдывала все, что произошло в Лос-Аламосе.

Майкл погиб, и кто был этому причиной, как не она! Единственное, что Анна могла противопоставить этой мысли, была уверенность в том, что своей смертью он помог спасти множество жизней, избавив мир от Пустоши. Уничтожив ее.

Она хваталась за эту мысль, как за спасительную соломинку, которая единственная удерживала Анну от депрессии и полного опустошения. И вот теперь эта соломинка сломалась.

Они не учли, да и не могли учесть, что люди из Кубы, оказавшись за пределами Пустоши, умирали. Это как-то забылось, стерлось из памяти, ушло на второй план, и вот теперь выступило рельефно и ясно, как всполох молнии. Они не спасли этих людей – они их убили. Целый город умирал – в этом не было никакого сомнения. Не ангелом-хранителем оказался для Кубы Майкл, а ангелом смерти. И не было оправданий ни его гибели, ни тому, что ждало теперь город. И ее сестру. И Брайана.

Анна сидела и плакала, а с улицы ей вторила невидимая гроза.

Немного успокоившись, Анна пошла на кухню и выглянула в окно. Ветер без устали гнал по улицам мусор и обрывки бумаги. Воздух еще больше сгустился, он вибрировал над асфальтом, как будто город погрузился под воду. Медленно проехал джип. И снова загрохотало.

Анна отошла от окна и оглядела кухню. Наверное, стоит что-нибудь съесть и накормить Брайана. С вечера должно было остаться мясо. Его можно разогреть в микроволновке и сварить какой-нибудь лапши.

В холодильнике было темно: лампочка почему-то не зажглась, а по внутренней стенке лениво стекали капли воды.

Анна вытащила мясо, понюхала и понесла к микроволновке.

Та тоже не работала. Как не горела люстра, не включался телевизор, даже вода из крана, пролившись несколькими каплями в мойку, иссякла.

Анна села на стул. Если в городе отключилось электричество, то не осталось никакой надежды. Все эти аппараты в госпитале: искусственные легкие, мониторы – они перестанут работать. Это конец.

Брайан сидел на кровати, обхватив руками живот. На полу валялись разбросанные игрушки.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Анна, присев рядом.

– Живот болит.

Анна пощупала его лоб, и он показался ей горячим.

Стены дома завибрировали в такт глухому грохоту на улице. Он теперь почти не умолкал, становясь то громче, то чуть затихая.

– Ты знаешь, где у вас лекарства?

– Да. В ванной. В шкафчике рядом с раковиной.

– Я сейчас вернусь.

– Ладно.

В аптечке обнаружились аспирин и баночка «Каопектата». Анна подставила под кран чашку и набрала немного оставшейся воды. Со всем этим она вернулась к Брайану. Он послушно проглотил лекарство; на первую таблетку воды хватило, а вторую ему пришлось глотать с трудом.

– Мама тоже заболела? – спросил он.

– Да, Брайан.

– Что с нами, тетя Анна?

Она погладила его по голове.

– Все будет хорошо. Ложись. Вам с мамой надо поспать.

Брайан улегся на постель, и Анна сняла с него кроссовки.

– Я буду в гостиной.

– Хорошо.

Анна поцеловала его и вышла из комнаты.

В гостиной было ужасно душно. Со стороны кухни раздавались стук и позвякивание. Анна пошла туда и увидела, что это бьется о раму открытое окно. Ветер окреп. Он поднял над улицей облака пыли и песка, укрыв город непрозрачной желто-серой пеленой. Она закрыла окно, и в доме стало немного тише.

Мясо все еще лежало у микроволновки, и Анна, не задумываясь, сунула его обратно в теплый холодильник. У нее заложило уши, а голову как будто сжали в тисках. Гул доставал до самых внутренностей, и негде было от него спрятаться. Он проникал повсюду через стены и пол, и они вибрировали ему в такт, словно дрожали.

За ними никто не приехал. Анна прождала два часа, но весь город как будто вымер. Несколько раз она ходила проведать Софию и Брайана. Они спали: София тихо, а Брайан постанывал и ворочался. Пот стекал у него со лба и впитывался в подушку. В гостиной дребезжала люстра, словно кто-то пересыпал битое стекло. А грохот все усиливался, пробирая до самых костей.

Анна сидела на диване, когда эта мысль пришла ей в голову. И все сразу встало на свои места. Конечно, она уже слышала этот грохот, уже чувствовала эту дрожь под ногами и вокруг – Санта Ана – вот где это было. Хорек сказал, что там была язва. Язва-копия. Неужели и здесь? Неужели Куба, единственный островок безопасности в Пустоши, – язва? Эти странности в Софии – тогда все становится понятным. Язва-копия ошибается в деталях, так говорил Хорек.

Но тогда кто же они, эти существа, так похожие на ее родных? И где настоящие София, Брайан и Тревис?

Ответ один: там – на другой стороне.

На улице бабахнуло так сильно, что качнулись стены. В своей комнате закричал Брайан, и Анна побежала к нему. Мальчик лежал, свесившись с кровати, и его волосы почти касались пола. Под головой темнела лужица рвоты. Его кожа казалась серой, как будто он…

– Нет!

Анна бросилась к нему и снова уложила на кровать. Лицо Брайана – мертвая маска с черными губами и закатившимися глазами, такое страшное, такое чужое, врезалось ей в память, как будто выжженное раскаленным железом. Никогда, проживи она еще хоть тысячу лет, не вытравить ей этот образ и не забыть его. Это лицо. Это…

Но, похоже, тысячи лет у нее не было.

Во всем доме задрожали стекла, словно рядом пролетел самолет. От грохота заболели уши. Стены затряслись. Анна обхватила голову руками и закрыла глаза. Тело вибрировало и болело, как сплошная рана. Еще немного, и черепная коробка взорвется, и это будет последним, что произойдет с Анной в ее короткой, глупой и суетливой жизни.

Воздух сгустился и давил на кожу, обжигая ее и раня каждую клетку. Не было сил терпеть, и Анна закричала, но крик ее тут же растворился в шуме и реве, поглотивших все вокруг. Грохот все усиливался, превращаясь в чудовищный вопль, заполняя целый мир, и скоро не осталось ничего, кроме боли, звука и темноты.

Глава 40

Она почувствовала свет и открыла глаза. Комната купалась в солнечных лучах, словно в потоках воды; каждый предмет в ней казался ярким и резким, как на объемной фотографии. Брайан лежал на кровати в той же позе, в которой Анна его оставила, но вид его разительно изменился: лицо утратило тот ужасный серый оттенок, который так напугал ее, на кожу вернулись краски и жизнь. Его грудь медленно вздымалась и опадала, во сне Брайан немного посапывал. Анна поднялась на ноги, качнулась и оперлась рукой о стену. С улицы донесся шум автомобильного двигателя, машина проехала мимо, и все стихло, только было слышно, как где-то в доме журчит вода. Анна опустила руку и медленно вышла в коридор.