Книга Саламандры. Книга 1. Трилогии огня - Ник Кайм

Тот все еще отказывался умирать; его крошечные глазки, точно злобные кровавые солнца, горели обещанием возмездия, но этому не суждено было сбыться. Орочий вождь сгорбился: вес собственного тела тянул его вниз. Разряд плазмы ожег зеленое плечо — Дак'ир воспользовался просветом в рукопашной и выстрелил.

Перед умирающим орком возникла темная фигура.

Это был Элизий. Он тоже горбился, лицо его страдальчески кривилось под череполикой маской шлема. Кровь на обрубке почти запеклась, ларрамановы клетки работали изо всех сил, чтобы остановить кровотечение. Тонкая струйка еще сочилась из неровного обрубка, из которого кровь сначала хлестала потоком, и капеллан бережно прижимал руку к телу. Несмотря на временную потерю сознания, он не выпустил из рук свой крозиус арканум.

— Смерть оркам! — прохрипел капеллан и обрушил щелкающую разрядами булаву на голову зверя, ставя окончательную точку в поражении зеленокожего. Без объединявшего их военного вождя орочьи кланы орков окончательно распались. Плохо дисциплинированных, дерущихся между собой зеленокожих вскоре перебили. Многие орки убежали в дюны, убедившись в победе Саламандр. Собственный клан вождя сражался до конца, но Огненные Змии и подоспевшие отделения Дак'ира и Тсу'гана вместе с остальным подкреплением быстро одолели их. Инфернальная Гвардия собралась подле своего командира. Брат Маликант передал Н'келну ротное знамя, и тот воздел его в сумеречное небо:

— Слава Прометею! Слава Вулкану и Императору!

Саламандры ликующе зашумели, вместе с ними и человеческие поселенцы. Они не понимали, чем вызвано ликование, и радовались уже тому, что остались живы, а свинозубы — нет.

Ба'кен догнал Дак'ира и остальных. Осевший труп орочьего вождя медленно остывал перед ними.

— Зеленокожие разбиты, — объявил он.

Дак'ир посмотрел на Илиада, шедшего следом, и порадовался, что этот человек остался в живых. С ним шли семнадцать других поселенцев.

— Они отдали свои жизни, защищая свой дом, — произнес Илиад, угадав мысли сержанта Саламандр. — Именно этого хотели бы они сами и их семьи.

Дух Илиада остался непокорным, хотя настроение было угрюмым и мрачным. Скорбь придет позже.

— Акума? — спросил Дак'ир о втором поселенце из двух участвовавших в сражении, которых он знал по имени.

— Он умер с честью, — поведал Ба'кен, и Дак'ира поразила печаль в его голосе. — Он сейчас покоится в мире, затем я отнесу его в пиреум, к остальным героям, павшим сегодня.

Наступила угрюмая тишина, которую нарушило появление капитана.

— Рад встрече, братья! — произнес Н'келн, вернув знамя Маликанту и встав среди них.

Собравшиеся Саламандры склонили головы в знак уважения к мужеству и доблести капитана. Дак'ир почувствовал, как вселяется в него мужество, и был рад, что Н'келн обрел свою силу в пламени войны. Наковальня испытала его, и капитан вышел созданным заново. Оптимизм Дак'ира внезапно померк, когда он перехватил угрожающий взгляд Тсу'гана. Глаза брата-сержанта светились тускло, и двигался он неловко. Свежие шрамы крест-накрест пересекали его лицо — почетные отметины хорошо проведенного боя. Другие шрамы в память об этом дне будут добавлены позже жрецами-клеймовщиками. Ярость Тсу'гана быстро растаяла, когда он перевел взгляд с Дак'ира на Н'келна. Дак'ир был тронут, заметив уважение в этом взгляде, и с удивлением признался себе, что, возможно, поначалу опасения Тсу'гана были небеспочвенны, что он действительно желал лучшего для роты, а не просто рассчитывал ухватить для себя немного славы. Если его брат-сержант мог признать, что судил поспешно и ошибся, тогда, вероятно, Дак'иру следовало сделать то же касательно мотивов Тсу'гана. Это не означало, что вражда между ними уменьшилась, конечно.

— Апотекарий Фугис займется этим, — приказал Н'келн Элизию тоном, не терпящим никаких возражений со стороны капеллана.

Дак'ир поразился, что капеллан еще стоит на ногах, учитывая тяжесть раны даже для такого крепкого создания, как Астартес.

Элизий просто кивнул. Адреналин уже уходил из тела, и ему приходилось концентрировать все внимание на том, чтобы не упасть и не потерять сознания.

— Что дальше, милорд? — спросил Претор, почтённый собственными шрамами. Его взгляд коротко метнулся туда, где пали Намор с Клайтеном. Два боевых брата уложили их рядом, приготовив для редуктора Фугиса. Печаль омрачила на мгновение лик Претора, затем вернулась его прежняя суровость. — Орки побеждены, но «Гнев Вулкана» по-прежнему прикован к земле, и мы ни на шаг не приблизились к разгадке, зачем «Книга огня» привела нас сюда.

— И толчки усиливаются с каждым часом, — напряженно проскрежетал Тсу'ган. — Сколько еще у нас времени, прежде чем этот мир расколется на куски и рассыплется в космическую пыль?

На щеке Илиада, прямо под левым глазом, задергалась нервная жилка при бессердечных словах Тсу'гана. Брат-сержант не заметил или не принял во внимание то, как упоминание о надвигающейся гибели Скории действует на ее жителей.

Дак'ир смиренно вышел вперед и склонил голову в знак уважения к Претору и Н'келну.

— Возможно, у меня есть ответ на второй вопрос, — произнес он.

— Сейчас этому придется подождать, — прервал его Элизий. Фугис уже был рядом с ним и занимался обрубком.

Второй рукой Элизий указал на небо.

Саламандры, окружившие Н'келна, обратили взоры туда, где пульсировал похожий на злокачественную опухоль черный камень. Он казался еще крупнее и уже целиком проглотил солнце. Не осталось даже светлого кольца, лишь чернота, пустая и всепожирающая. От камня отваливались осколки, нацеливаясь на планету, точно зазубренные и целеустремленные градины.

Орочьи корабли. Еще больше, чем прежде.

Несмотря на победу, Саламандры были ослаблены. Даже объединившись, они дорого заплатили за то, чтобы одолеть зеленокожих. Подкрепления больше не будет: неоткуда взять свежие силы. Все, кто остался, были здесь, уставшие и потрепанные в битве на окровавленных пепельных дюнах.

— Сколько у нас времени? — глухо спросил Н'келн.

— Несколько часов, — ответил Элизий. — Это все, что у нас осталось.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

I

Обреченные

— Выводите его.

Отдав короткий приказ, капеллан машинально прижал обрубок руки в пропитанной кровью перевязи ближе к телу.

Хирургеоны-дознаватели с готовностью подчинились. Раму экскруциатора и прикованного к ней кузнеца войны Железных Воинов вытащили под зловещий свет дня.

Пленника прятали в грузовом отсеке одного из «Носорогов» роты. Главным образом, чтобы держать подальше от Саламандр, обороняющих стены, и не давать извергать вероучения Хаоса, которые могли бы сбить их с пути истинного.