Книга В поисках грустного беби : Две книги об Америке - Василий Павлович Аксенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чтобы создать у читателя некоторое представление о ежедневной жизни островитян, приведу несколько сообщений из местной газетки.
«…Леди Джи-Си-Эм в полночь обнаружила у себя на крыльце незнакомого мужчину. Заметив, что обнаружен, мужчина убежал…»
«Во дворе дома на улице Гвоздик загорелась куча мусора. Подозревают, что причиной пожара стали бенгальские огни. Пожарные загасили огонь…»
«Джентльмен Ви-Пи запарковал свой грузовичок на Франт-стрит, но, вернувшись, обнаружил его полное и удивительное отсутствие. Предполагают, что кто-то решил на грузовичке позабавиться…»
«Леди Эс-Эм-Эс явилась в полицию с жалобами, что джентльмен Эйч во время недавней с ней ссоры дал волю рукам. Правительство, сказала она, должно решительно пресекать подобное безобразие…»
«Иные из новоприбывших требуют на нашем острове предоставления им работы, однако не хотят пачкать руки. Джентльмен Кью, явившись на работу в пьяном виде, даже не представлял себе, в чем заключаются его обязанности…»
«Молодой герой. Четырнадцатилетний Тео Нейлингер спас утопающего в бурных водах Гайана-бич шестидесятилетнего гостя легендарного джазиста Бенни Гудмана, который, будучи бывшим морским пехотинцем, слишком переоценил свои плавательные возможности. Окруженный толпой, молодой герой сказал: „Ол райт. Так поступаем мы, антильцы…“»
«Дорогая редакция, я являюсь красивым подростком. Недавно ко мне подошел красивый пожилой господин и предложил совершить на его яхте кругосветное путешествие. Что вы мне посоветуете?» — «Дорогой красивый подросток, мы советуем тебе завершить образование, получить хорошую работу, заработать деньги и совершить кругосветное путешествие без красивого пожилого господина…»
«Комиссар по туризму, культуре и спорту Сэм Хейзел (на нас смотрит круглая физиономия веселого плута) говорит, что при нынешнем развитии слово „конкуренция“ на острове Сен-Мартин становится абсурдным. В отличие от других островов мы не пытались ни построить социализм, ни развить промышленность, мы просто ждали. Теперь они испытывают кризис, а мы бурно развиваемся. Туризм — вот истинный путь карибской цивилизации».
Опускается вечер. Начинают стучать «бочечные оркестры». Признаться, я этот ритм «регги» терпеть не могу, однако положение туриста как бы обязывает восхищаться экзотикой. Как-то на пляже толпа человек в пятьдесят «шоколадных голландцев» танцевала часа четыре под одну и ту же песню. «Нравится вам наша музыка?» — спросил меня полицейский. «Музыка-то хороша, — слукавил я, — но, кажется, с кассетой что-то не в порядке, все время крутится одна и та же песня». — «Да что вы, мой друг, — удивился он, — это сорок четыре совершенно разные песни». Цезарю — цезарево, быку — быково.
Продолжаем снова из Блока, как и в Ки-Уэсте: «По вечерам над ресторанами» какой-то там воздух дик и глух, и правит окриками пьяными весенний и тлетворный дух. Далее из советского фольклора: «Все в порядке, пьяных нет». Пьяных и в самом деле мы за всю неделю не наблюдали ни одной персоны, и медицинский вытрезвитель, господа, хотя, возможно, это и прозвучит фантастично, попросту отсутствует. В связи с этим отсутствием не чувствуется как-то тлетворного духа, если только нельзя к этому духу отнести ресторанную дороговизну. Вот тут уж, в этих островных ресторанах, на туристах отыгрываются вовсю, каждый ужин вдвоем подкатывает под сотню. Кухня, впрочем, во многих местах великолепная, особенно во французских заведениях «Эскарго» или «Журавлиный хвост», или в заведении с уклоном к международному авантюризму, именуемом «Хемингуэй». Опять он!
Наш хозяин, объяснили нам в этом ресторане, дружит с этой семьей, и внучки писателя, столь мило продолжившие фамильную славу Марго и Мэриель, нередкие здесь гости. «Сегодня вечером не ждете?» — спросил я. «Мы ждем их каждую минуту, сэр», — был ответ. Заиграла музыка из знаменитого французского гомосексуального шедевра «Клеточка с приветом», и началось шоу — танцы трех существ неопределенного пола.
О скольких предметах я уже рассказал в этой серии побегов, но не коснулся пока что одного, из-за которого, собственно говоря, и все побеги возникают, а именно пляжа. Тут, впрочем, особенно-то и распространяться нечего за пределы одного слова — восхитителен! Лежа под пальмами на песке, напоминающем пудру «Макс Фактор», рядом с прозрачной водой — странным образом никаких даже мелких нефтяных катышков не обнаруживалось, — мы посматриваем на сопляжников, американцев пожилого в основном возраста. Любопытно, что среди них немало типов, напоминающих персонажей коктебельского литфондовского курорта. Вот, например, лежит поэт Поженян, читает мемуары автомобильного магната Иакока, хочет стать богатым. Вот с коктейлем «Кровавая Мери» проходит правдист-международник Почивалов, вот раскладывает пасьянс армейская сильфида Юлия Друнина… На пляжах как-то особенно ясной становится конечная неизбежность идеологической конвергенции.
Кончается наш очередной побег, мы грузимся в «джамбо» компании «Пан-Ам» и летим, но не на север, а на юг, на остров Антигуа, чтобы забрать и там группу загорелых. Вслед за этим берем курс на Нью-Йорк, и вот мы в Нью-Йорке. Там свищет морозный ветер. К моменту посадки в поезд на Вашингтон начинается дикая пурга. Объявляют, что на трассе авария и что, возможно, за Филадельфией всем придется высадиться и продолжить путь на автобусах. Американцы в таких случаях никогда не ворчат. Ворчат только иные русские эмигранты: стоило ли, мол, эмигрировать из метели в метель? Не лучше ли было сразу слинять на Карибы?…
…Говоря о зимних побегах из вашингтонского быта, следует несколько слов сказать и о возвращениях.
Однажды мы приближались к городу с юга, по хайвэю № 95. Был воскресный праздничный вечер. В «омеге» уже работала вашингтонская радиостанция, «интеллектуалка», как мы ее называем. Шла Сороковая симфония Моцарта. При приближении к Пентагону шоссе расширилось до пяти полос. Вровень с нами на одной скорости шла машина других вашингтонцев, многие были загорелыми, видно, как и мы, провели неделю-другую во Флориде.
Открылись за Потомаком освещенные закатным солнцем постройки Мола, все эти святыни нашей уникальной демократии, само существование которой среди свирепого марксизма вызывает некоторое торжественное удивление.
Вдруг мы услышали какое-то восторженное попискивание. Наш двухлетний Ушик, встав на задние лапы и упираясь передними в наши спины, восторженно взирал на Вашингтон. Радостный скулеж его усиливался по мере приближения к Адамс-Моргану. Пес радовался возвращению в столицу, а ведь рожден он был в Канзасе.
Штрихи к роману «Грустный беби»
Пресловутая наблюдательность русской литературы! Горлышко разбитой бутылки (Чехов), рой мошкары над головой марширующего штабс-капитана (мое, и Чехову не отдам).
Пресловутый Запад делает вид, что спешит, кокетничает сам с собой: какой я нехороший, развратный, порочный… делает вид, что ему наплевать на русскую
