Книга Лето потерянных писем - Ханна Рейнольдс

Я сидела на веранде за домом и смотрела, как пробиваются сквозь лесную чащу лучи света, а еще думала о том, как безумно люблю Ноя Барбанела.

– Милая, все хорошо?

Я подняла голову. Мама прислонилась к стеклянным дверям. Встретившись со мной взглядом, она вышла на улицу и прикрыла дверь, сев на скамейку со мной рядом.

Я устремила взгляд на деревья.

– Все хорошо.

Мама приобняла меня и притянула к себе, а я положила голову ей на плечо.

– Уверена? Ты сегодня какая-то тихая.

Я почувствовала, как подступают слезы, но попыталась, чтобы голос не дрожал. Вопреки моим усилиям, он все же сорвался.

– Мне просто до сих пор немного грустно. Чувствую, что стоит забыть об этом. О нем.

– Ты уверена… – начала мама, но засомневалась. – Он ведь не расставался с тобой? Ты с ним порвала?

– Думаю, формально, да. Но мне казалось тогда, что я должна это сделать. – Он так меня обидел. Ной соврал мне.

Она утешительно гладила меня по голове, тепло мамы было знакомым и успокаивающим.

– Иногда люди ошибаются. Тебе решать, стоит ли их прощать. Дорогая, и я не знаю, стоит ли держать обиду, если из-за этого ты так несчастна. Вдруг, если простишь его, вы оба обретете счастье?

После того как мама вернулась в дом, я еще посидела на веранде, вытирая слезы. Мама права? Мне стоит просто махнуть рукой и простить его?

Передо мной была суровая правда. Мне не нужно прощать Ноя. Я уже простила его, поняв, почему он мне врал. Он врал, потому что любил свою семью. Я воспользовалась своим гневом, чтобы оттолкнуть его, потому что боялась. Потому что не верила, что дорога ему так же, как он мне.

Меня сдерживал и не позволял протянуть руку Ною непреодолимый страх, что я буду страдать. Вдруг мне снова разобьют сердце?

Я смотрела на деревья и старалась глубоко дышать, чтобы успокоиться. Может, мне снова разобьют сердце. Ну и что с того? Я хотя бы попытаюсь. Жалеть не придется. Никогда не стану думать, а что, если? Возможно, как сказала мама, я обрету счастье.

Поэтому я решила выложить карты на стол.

Солнце спряталось за лес, бросая на лужайку длинные тени. Ветер теребил мою длинную юбку. Дни стали короче: на часах было около пяти, но уже совсем скоро полностью стемнеет. Я вытащила телефон и открыла свою переписку с Ноем.

Глядя на мигающий курсор, я почувствовала, как быстро забилось мое сердце. Слишком много чувств, слишком все быстро. Я отложила телефон и попыталась перевести дух.

Я запрокинула голову и посмотрела на небо. На нашем заднем дворе росло много деревьев, ветки которых тянулись сквозь темно-синее пространство. Вдали от леса я по нему тосковала, тосковала по густой зелени и бесконечным деревьям. В лесу, как и в книжном магазине, дышать было проще: легко и полной грудью. Теперь я делала один глубокий вдох за другим.

Ведь вся история начала с кучки писем. Может, мы тоже уладим все с помощью писем?

Я повернула к себе компьютер и принялась печатать.

Дорогой Ной,

понятия не имею, как начать свое письмо. Поэтому просто начну.

Да, я злилась и обижалась, что ты соврал мне, но гнев должен был привести к ссоре, а не к расставанию. Думаю, ты прав: я гордая. Гордая и напуганная, и мне стоило ответить на все эти чувства достойнее, но я просто отгородилась. Мне проще отталкивать людей, чем подпускать их к себе. Проще уходить, чем ждать, когда кто-то уйдет первым.

Я не хочу тебя покидать. Мне еще никто не нравился так, как нравишься ты. Я жутко боюсь в этом признаваться, но скучаю по тебе и хочу быть с тобой.

И прости, что я тоже тебя обидела. Я хотела причинить тебе такую же боль, какую испытывала сама. Ужасный, бесчувственный поступок. И знай, что без тебя я несчастна. Я хочу быть с тобой. Ты все, чего я хочу.

И я пойму, если ты не захочешь быть со мной. Мы расстались. И я накричала на тебя, а теперь ты в колледже. Но, боже, я так хочу быть с тобой, что тело буквально сковывает от боли.

И ты не обязан отвечать на это письмо. Но я хотела отправить его. Извиниться. Признаться, как ты мне дорог. Признаться, что мне не стоило так реагировать, не стоило отталкивать тебя. Признать, что я понимаю: нельзя сравнивать выбор между мной и твоей семьей; тебе стоило выбрать и то и другое, а мне быть более чутким человеком.

Я тебя люблю.

Эбигейл

Глава 29

Через неделю раздался звонок в дверь. Я отложила книгу и пошла открывать в своем пятничном послешкольном наряде: легинсах и широкой футболке. Прошмыгнув через прихожую, я открыла дверь, но никого не увидела.

Поэтому я опустила глаза. И обнаружила на пороге сверток.

Упаковка была коричневой.

И обвязана бечевкой.

Но в этот раз посылка пришла мне: Эбигейл Шенберг, 85 Оук-Роуд, Саут-Хэдли, Массачусетс.

Меня охватило ощущение дежавю. Самое легкое и странное чувство – как блеск, сахарная вата и море. Я выглянула на подъездную дорожку, ожидая увидеть, как от дома отъезжает тот же почтовый грузовик, что заезжал несколько месяцев назад.

Я отнесла коробку в дом. Папа был на работе, Дэйв – на футбольной тренировке, мама – наверху, в своем кабинете. Я поставила посылку на диван в гостиной. Из окна в комнату проникал полуденный свет. Дрожащими руками я развернула коричневую обертку, а потом вскрыла коробку ключом. Развернула ее и достала белоснежный конверт. Для Эбигейл.

Трясущимися руками я взяла конверт и долго, настороженно взирала на свое имя. Потом отложила его и снова вернулась к коробке. Внутри лежал черный бархатный чехол. Я положила его на колени и провела пальцем, смотря, как нити меняют направление.

Во рту пересохло, и я приподняла крышку. Она открылась с резким щелчком.

На черной бархатной подушечке переливалось бабушкино ожерелье.

Пытаясь сдержать слезы, я посмотрела через застекленные двери на деревья, отяжелевшие от листьев. В горле пульсировало, а в легких не хватало кислорода. Как только я увидела посылку, то сразу поняла, что в ней. Это казалось неизбежным.

Я закрыла коробку и открыла конверт.

Дорогая Эбигейл,

прости, что не рассказал тебе раньше, что ожерелье у моей бабушки. Я должен был, должен был признаться тебе еще в первую встречу с моим дедушкой. Я пытался и струсил. Мне стоило рассказать и во вторую встречу с ним, я знал, что он не все тебе рассказал. Я пытался защитить свою семью, но не нужно было их защищать, скрывая от тебя их тайны.

Еще сильнее я прошу прощения за то, что уехал с Нантакета, когда мы поссорились. Да, у меня была вводная лекция в колледже, но я должен был тебе позвонить и помириться.