Книга Красная королева - Хуан Гомес-Хурадо

Если хочешь прожить сто лет, живи не так, как я, думает Джон.

15

Секрет

По ту сторону двери-ловушки находится служебный туннель.

Гораздо более старинный, чем тот, который Антония обнаружила в самом начале своего пути несколько немыслимо долгих часов назад. Туннель заброшен. От присутствия людей, некогда по нему проходивших, остались лишь следы. Реклама на керамической настенной плитке уверяет: «Válvulas Castilla – только лучшее для вашего радио. 242, Мадрид». А еще одна, чуть подальше, советует: «Кури Ideales, чтобы оставаться стройным! В продаже в магазинах табачной компании».

Тридцатые годы, мысленно вычисляет Антония. Когда-то здесь был общественный, городской туннель. И, видимо, много лет назад его закрыли, судя по тому, как резко он обрывается. Необлицованная кирпичная стена, вероятно, перекрывает выход на улицу.

А в противоположном конце туннеля – место, закрытое уже почти полвека.

Место, где сейчас находится логово Эсекиэля.

Метро Мадрида таит в себе множество секретов.

Один из них – станция-призрак, заброшенная несколько десятилетий назад. Когда-то она была частью единой ветки линии 2, соединявшей «Гойю» с «Диего-де-Леон». Ее открыли в 1932 году, а двадцать шесть лет спустя, когда в связи с открытием линии 4 схема метро изменилась, станцию исключили из общественного пользования. Огромная инфраструктура стала недоступной для публики, однако служащие пригородных поездов продолжали использовать эту станцию – по-своему. Поздно ночью, уже после работы, машинисты совершали последнюю поездку.

В так называемых денежных поездах.

Шестьдесят рослых мужчин раскладывали по огромным мешкам тысячи монет, собранных за день кассами, и загружали в денежный поезд. Затем мешки транспортировали на станцию-призрак «Гойя-бис», где вываливали их содержимое на длинные столы, установленные прямо на платформе. Там служащие пересчитывали монеты до самого рассвета. То, что посчитать не успевали, они складывали в два огромных сейфа, изготовленных престижной фирмой Fichet. Только двое самых проверенных служащих знали кодовые комбинации к этим сейфам.

В начале семидесятых станцию окончательно забросили. Служащие перестали возить монеты на денежных поездах. Для сбора и подсчета выручки касс стали использоваться новые методы.

И тогда «Гойя-бис» и правда превратилась в станцию-призрак. Без электричества и без рельсов, которые сняли, чтобы использовать в других местах метрополитена. И вход в почти что двухсотметровый туннель закрыли металлической дверью.

Место, забытое всеми.

Идеальное укрытие.

Антония смотрит вперед. В конце прохода – две лестницы, ведущие вниз, к платформе. Она рассчитывает количество шагов, которые ей нужно будет сделать.

И выключает фонарик.

Стены облицованы белыми кафельными плитками, которые отражают свет, словно зеркала, несмотря на покрывающий их слой пыли. Антония не может допустить, чтобы ее заметили.

Остаток пути придется пройти в темноте.

Время уже не течет по прямой: оно сгорает в огне неотложности. Жизнь Антонии, ее сущность, ее призвание – все это утрачивает всякий смысл. Важен лишь настоящий момент, неопределенный и опасный. Сейчас судьба Хорхе, Карлы Ортис и самой Антонии зависит не только от нее.

Все ее колоссальные усилия окажутся напрасными, если Джон не выполнит свою часть плана.

И сейчас Антонии не остается ничего другого, кроме как довериться скрепя сердце другому человеку.

Эсекиэль

Ночь Николаса наполнена призраками.

Он пытался уснуть, ведь завтрашний день будет трудным и опасным, и ему необходимо набраться сил. Смерть, которая накануне казалась ему благословенным освобождением, теперь для него не выход. Потому что теперь Николас знает, что после смерти он прямиком отправится в ад, где ему придется гореть в вечном пламени. Ему сказали об этом призраки. Этой ночью они по очереди явились к нему, проскользнув между тюфяком и грудой тряпья, служащей ему подушкой, чтобы сделать его беспокойный, прерывистый сон невыносимым. Призраки. Обескровленный мальчик, полицейские, погибшие в его прежней квартире. Его дочь Сандра. Она ничего не говорила, просто смотрела на него полуприкрытыми печальными глазами, словно давая понять, что живет совсем не той жизнью, которой хотела бы жить.

Этот взгляд Сандры напомнил ему о реальности, от которой он бежит уже столько времени.

Ты не умерла, нет. Я хочу, чтобы ты была жива.

Эсекиэль ворочается с боку на бок. Он видит перед собой (или, возможно, ему это только снится) гнездо, в которое черная птица откладывает яйцо, после чего сразу же улетает. Николас просыпается, весь пылая от высокой температуры, от сухого жара, сдавливающего голову и мышцы. В кармане рубашки оставалась последняя упаковка ибупрофена. Он протягивает за ней руку, но, ощупав ее, обнаруживает, что все прозрачные ячейки пусты, а серебристые кусочки фольги печально свисают.

Николас приподнимается и зажигает газовую лампу. В голубом баллончике практически не осталось топлива, нужно будет его заменить, но пока что света хватает: лампа освещает бóльшую часть платформы. У стены стоят два огромных сейфа. Между ними – коридор, ведущий в комнату, которая некогда служила канцелярией метрополитена и в которой сейчас спит Сандра

(она не умерла)

рядом с мальчиком, совсем маленьким малышом, который все это время непрерывно плакал, а сейчас, похоже, выбился из сил.

Сандра уже встала. Он слышит, как она открывает дверь и идет к нему.

Николас знает, что она ему скажет. Ночь закончилась, и пришло время действовать. Та женщина вскоре должна будет присоединиться к призракам. Сандра уже придумала, каким именно образом отправить ее на тот свет. Женщина будет убита с особой жестокостью. Сандра также объяснила Николасу, что он должен затем сделать с ее телом. Ему нужно будет на рассвете положить труп Карлы Ортис напротив одного из магазинов ее отца. На всеобщее обозрение. Сандра говорит, что хватит прятаться. Пришла пора заявить миру о своих деяниях.

Николас этого не хочет.

Он ищет взглядом свою тетрадь, но она слишком далеко, и к тому же Сандра уже здесь, в своем голубом комбинезоне, на котором с прошлого раза остались засохшие коричневатые пятна. Утешение в виде исповеди придется отложить на несколько часов. К тому времени грехов будет уже больше. Равно как и пятен на голубом комбинезоне Сандры.

– Надеюсь, ты хорошо выспался, – говорит она. И в ее голосе нет ни иронии, ни жестокости: она ничего не знает о призраках. Не слышится в этой фразе и дочерней заботливости. Она говорит это ужасающе нейтральным тоном, выражая лишь собственную заинтересованность в том, чтобы все прошло как надо.

На короткий миг Николас ясно понимает, что призраки были правы. Туман, уже много месяцев подряд окутывающий его мысли, внезапно рассеивается, и на долю секунду Николас видит реальность такой, какая она есть на самом деле. Он решает ответить Сандре, что уходит. Или еще лучше: он уйдет, ничего не сказав.