Книга Катарсис. Темные тропы - Виталий Храмов

– Он сам – Смерть, – заявил Инквизитор. Он хотел ещё что-то сказать, но в это время Лилия, с лицом цвета мела, сползла на пол. И все бросились к ней. Инквизитор обернулся, посмотрел на суету вокруг вдовы, прошёл до стола, взял стопку аккуратно собранных бумаг и исчез.

Оскал, Сирус, Огнянка и Серолапка, наконец завернувшаяся в плащ будущего мужа, переглянулись, выдохнули. Инквизиция не стала ставить в вину Дому Медной Горы попытки убийства Живчика. Как не обвинила и Дом Волка в беспорядках и драке с представителями Императора.

– Пламя! – крикнула Огнянка, вскочив и догоняя девочку. – Куда ты собралась?

– Куда глаза глядят! – отвечает с порога девочка, мотнув огненной косой. – Не могу я больше быть под одной крышей с ней!

– Не спеши, сестрёнка, – басит Сирус. – Поверь, нам всем больно. Мы все потеряли Деда, всем нам он был дорог. И все мы будем молить богов о возможности исправить это трагическое недоразумение.

– Но разбегаться сейчас – не лучшая идея. Мы и так потеряли слишком многое. И потеряли бы ещё больше, не приди Великий по следу Деда в наш дом, – сказал Оскал, обнимая за плечи сестру.

– Не надо никуда уходить, – убеждает Огонёк, стараясь поймать взгляд Пламени, – тебе надо учиться владению Даром, управлению Силой. А зачем тебе искать жильё, если мы все возвращаемся домой, на Запад? И весь этот особняк останется тебе, Паду и Козе – на весь сезон ливней и на всю зиму?

И тут вновь появился Инквизитор. Все вновь преклонили колени. Рокочущий голос Инквизитора был подобен Гласу Рока:

– Инквизиция Святого Престола не винит вас, Лилия Медногорская, в организации покушения на жизнь Живчика Великого. Ввиду вашего явного пребывания вне твердого ума и памяти. Причины вашего явного помешательства выясняются. Было ли это очень тонкое Проклятие, либо наведённая закладка поведения, гипнозом, либо иным способом внушённая – установим. Но в данной ситуации вы не обвиняемая, а, скорее, такая же жертва, как и Живчик, и – личность, именуемая вами Морозом. Потому подтверждаю силу ранее принятых договорённостей.

Лилия молча смотрела на Инквизитора. Явно не понимая, о каких договорённостях идёт речь. Великий это понял, пояснил:

– Обучение ваших детей в университете и Ордене Черного Братства. Святой Престол берёт все расходы на себя. От вас же по-прежнему требуется лишь нести знамя Триединого. И Вера… В Свет.

Сирус и Оскал встали на второе колено и положили заготовки мечей – стальные, но почти чёрные полоски, без перекрестий, рукоятей и противовесов, но уже имеющие имя, одно на два клинка – Дар Смерти – к ногам Инквизитора. Так как их фамильные мечи остались в Великом Зале, где Стражи Престола умело обезоружили юнцов.

– Кроме того, прямо сейчас Живчик вам проведёт полное омолаживание, – добавил Инквизитор, кивнув юношам, показывая этим, что их жест принят.

– Зачем? – грустно возразила Лилия. – Зачем теперь мне молодость и здоровье?

– В наказание, – пророкотал Инквизитор. – За всё придётся заплатить.

Он не стал говорить, что Империя больше не может позволить себе потерять ни одного властителя Запада сверх уже понесённых потерь. Хозяйственная жизнь ленов валится набок повсюду. А молодёжь? Пока эти безусые юнцы вникнут во все тонкости ведения дел – много Ливней прольётся. Тем более что юнцы пышут жаждой боя и горят ненавистью к Тьме, лишившей их отцов и старших родичей. И рвутся отомстить, занять место павших, замостить собой поредевшие ряды знати. И идти конным клином в атаку на Тьму. А это – вновь потери. Княжество Волка – обезглавлено, княжество Гороха – опустошено. И такая же обстановка везде. Не только на Западе. В Смуте валятся знамёна Великих и не очень знатных Домов, пресекаются линии наследования не только старых семей, но даже новых. И уже стало символом этой Смуты – вдова на Столе Дома в траурном венце. Уже подавляющая часть ленов Империи управляется женскими руками. И это не худший вариант. Слишком много ленов вообще остались неуправляемыми. Тьма, как всегда бьёт по управлению. После – Казны.

Лилия покорно встала. Великий напомнил ей слова самого владыки Мороза: «За всё придётся ответить». Если это – наказание, а это и есть самая жестокая кара – прожить ещё одну жизнь, потеряв любовь, то она готова. Стойко и терпеливо, год за годом, нести сей груз. Десятилетия проводя в холодной постели с замороженным сердцем, потерявшим любовь. Она виновата. Кругом – виновата. За ошибки придётся заплатить. Так говорил Ёжик. За слова, за дела. И даже – за бездействие. Она расплатится. Ради детей. Ради семьи.

– Постойте! – поспешно выкрикнул Оскал. – Пока Лилия ещё тут и вы…

Княжич Волка набрал воздуха и выпалил:

– Как глава Дома Волка, в присутствии Святого Престола, прошу главу Дома Медной Горы и мать моей избранницы руки и сердца Огня Светогора Медногорского!

– Шут гороховый, – шипит Огонёк отвешивая подзатыльник Оскалу, отчего голова князя, совсем не по-княжески, клюёт вперёд, а Огнянка, повышая голос, заявляет: – Я понесла от другого! Я не могу заложить червоточину в союз наших Домов. Не могу подбить опору Великого Дома Волка – законность наследования!

Если бы они видели лицо Инквизитора, то увидели бы, как он закатил глаза. Зато видели лицо Лилии Медногорской с отпавшей челюстью.

– Я знаю, чьё это дитя! – буркнул Оскал. – Тут нет урона чести.

– Да не люблю я тебя, Оскал! – воскликнула Огнянка.

– И что? – удивляется Волчонок. – Слюбится!

– О Доме думать надо! – возражает Огнянка.

– Я отрекусь в пользу Клыка! – вскочил на ноги Волчонок.

– Очнись ты! – закричала Огнянка, тоже вскочив на ноги и отвесив оплеуху Оскалу. – На тебя тоже нашло помутнение разума?

Инквизитор покачал головой и, прикоснувшись к Лилии, пропал. Вместе с женщиной. Но ссорящиеся молодые люди этого даже не заметили.

– Люблю я тебя, дура! – кричит Оскал, потрясая кулаками.

– Сам дурак! – кричит Огнянка. – А я тебя!..

Волчонок, прищурив глаза, будто в атаке, бросается на девушку, крепко обнимая её и закрывая её уста – поцелуем. Огнянка вырывается, бьёт Волка по спине. Но каждый последующий удар слабее предыдущего.

Волчица берёт Сируса под руку, с ухмылкой и любопытством смотрящего на происходящее во все глаза, уводит своего будущего мужа к лестнице наверх. Горан, оглянувшись на них, спохватился, пожал плечами, подобрал оба клинка, подхватил Пламя, настолько поглощённую взаимоотношениями между молодыми людьми, что смотрела на них огромными глазами и с приоткрытым ртом.

– Со мной прокатнёшься, сестрёнка? – басит в ухо девочке Горан.

– К-куда? – заикнувшись, сглотнув, спросила Пламя.

– До мастера, что доработает Дары Смерти. Надо перекрестия, гарду сделать. Рукояти обтянуть. Яблоки в виде пламени и головы волка, ну, ты помнишь, как на тех мечах было. О, страж! Прости, забыл, как тебя! Дай пару человечков в сопровождение!