Книга Дальние Тропы - Алексей Рудаков

— Может это геополимерный бетон? — Проследив за падением крупного куска облицовки, Маслов откинул ногой подкатившиеся к нему мелкие кусочки: — Вроде как законсервировали её.

— Геополимерка — это миф, — недовольно скривился директор, весьма скептически относившийся в подобного рода теориям: — Вы, Игорь Игоревич, полёт своей фантазии малость того, укротите. Ещё скажите — мол ушельцы космические эту штуку оставили. Или — Атланты. Как по мне, — подойдя к колонне, Откусов, отстранив рабочего, поковырял пальцем, освобождённый от наслоений многогранный сегмент: — Так это ил. Самый банальный ил, или грязь. Закаменела за столетия, а сейчас видите, — он ткнул в край куба: — Отваливается. Ой! — Поспешно отдёрнул он руку от неожиданно провернувшегося под его нажатием блока: — Оно что — вращается?!

Принявшие массовый характер, последовавшие после этого открытия, исследования — все присутствовавшие в этот час во дворе сотрудники посчитали своим долгом провернуть каменный многоугольник, вынудили техников прекратить работы — рушить вниз куски штукатурки, грозя попасть ими по макушке очередного исследователя, было ни как невозможно. Отогнать коллег так же было сложно — не помогали даже переросшие из просьб в приказы начальственные взрыки директора.

Столь массово проведённые практические эксперименты, принесли, тем не менее множество фактов, заставивших Игоря, оттёртого толпой в сторону, пересмотреть все свои гипотезы касательно устройства артефакта.

Кубооктаэдр, подчиняясь усилиям любопытных рук, свободно проворачивался, что в горизонтальной, что в вертикальной плоскостях, сопровождая своё вращение тихими щелчками, когда очередная грань застывала перед зрителями, позволяя всем присутствовавшим в полной мере насладиться сменявшими друг друга древними символами.

Наигравшийся народ начал рассасываться — рабочий день близился к концу и сейчас наставало самое благоприятное время для обмена впечатлениями.

Спокойствие нарушил, сам того не желая, Игорь.

Наконец прорвавшейся к каменному боку он принялся торопливо переносить на бумагу бывшие перед ним символы. Пачка чистых листов, бывшая у него в руках, сильно затрудняла это занятие и он, отковыряв пропущенный рабочими кусок штукатурки между блоками, сунул листы в открывшуюся щель.

Листы выскочили назад.

Оглянувшись — легкий ветерок ласково гладил его лицо, он, мысленно кляня сквозняк, снова вложил пачку в темную щель, придавив её для надёжности куском штукатурки.

На сей раз назад выскочили и листы, и камень.

Озадачено хмыкнув и почесав на всякий случай лоб, Игорь вновь ввёл листы в темноту, на сей раз прижимая их к плоскости камня рукой.

Непонятная сила, будучи не в силах, или не желая преодолеть его усилия, просто смяла листы в гармошку, выходя победителем и из третьего раунда.

Ничего не поняв, Маслов подозвал дядю Ваню и взяв у того длинную и непонятно зачем прихваченную с собой линейку, сунул её прямо в темноту.

С секунду с линейкой не происходило ровным счетом ничего — зашедший с другой стороны Иван Семёнович одобрительно крякнул, увидав появившийся из черноты конец — но немедленно осёкся видя, как неведомая сила, словно спохватившись, принялась выталкивать наружу чужеродный объект.

Последовавшие исследования, Маслова, несмотря на все его протесты, мигом оттерли от артефакта, открыли ещё пару интересных моментов.

Во-первых, непонятная сила выталкивала наружу только неодушевленные, не живые объекты. Любопытствующий мог безо всяких последствий для себя засунуть между камнями хоть ладонь, хоть кулак и держать его там сколь угодно долго.

А во-вторых, в щели было темно. Совсем темно. Свет зажигалок, а после и принесённого Ольгой Павловной мощного фонаря, просто вяз в щели, никак не желая рассеивать тьму. Вы могли сунуть туда руку и сколь угодно гладить вырезанные в камне символы, но снаружи это выглядело так, словно конечность искателя приключений была погружена в непроницаемо черную воду, ничего не позволяя рассмотреть в своей глубине. При этом вы вполне могли развернуть кубооктаэдр, уцепившись пальцами за символы, вызволяя их наружу.

Шумно обсуждавшая увиденное толпа постепенно рассеялась — рабочий день уже закончился, а чудеса и загадки, сколь бы не был пленителен окружавший их ореол, при всем желании не могли пересилить желание увидеть близких, оставив после себя только двоих — Павла Викторовича и дядю Ваню, усевшихся для доверительной беседы прямо на каменную основу, приятно гревшую их старые задницы.

— Идеи есть? — Привалившись спиной к теплому камню колонны, вопросительно посмотрел на своего старого товарища директор.

— В Москву доложить надо, — пожал плечами старый техник, доставая из кармана пачку «Беломора»: — Будешь?

— Ааа… Черт с ним. Давай.

С минуту оба молча дымили, а потом, Иван Семенович, покинув теплое местечко подошёл к колонне и, с силой затянувшись, выпустил тугую струю в черное нутро щели.

— Выход подтверждаю, — повернувший голову назад Откусов проследил как дым, без последствий миновавший загадочное место, стал растворяться в вечернем воздухе.

— Значит, — вынув изо рта окурок Иван Семенович задумчиво покрутил его в пальцах: — Газы и живую материю пропускает. Хм… — Выщелкнутый его пальцами бычок выскочил назад стоило только ему коснуться темной пелены.

— И что? — Улегшийся вдоль основы директор перевёл взгляд на первые звезды, начавшие проявляться на уже почти ночном небе: — Делать то что будем, а, Вань?

— Знаешь, Паша, — отодвинув его ноги в сторону, уселся подле него техник — зная друг друга очень давно, они, оказываясь наедине, общались на равных: — Эта хреновина, я про черноту эту, лучшая защита от мусора. Крошки, пыль — всё сметает. Ну а если ты такой дурак, что руку туда засунул — так это только твоя проблема.

— Да не об этом я.

— Понимаю. А вариантов нет — надо в столицу звонить.

— И что я им скажу? У меня есть камни в воздухе? Висят и крутятся? Так меня же первого в дурку отправят.

— Про черноту, выталкивающую всё назад забыл, — поёрзал спиной, стараясь по максимуму прижаться к теплой плоскости Иван Семенович.

— Во-во. И про письмена, и про щелчки при поворотах. Вот ты — как инженер, скажи…

— Да какой я инженер, — отмахнулся от его слов тот: — Так, ремесленник.

— Ну ремесленник, или нет — Бауманку ты же закончил?

— Ну было дело. Только…

— Вот и скажи — камни эти, они же, получается, в воздухе висят? Чернота та — и сверху, и снизу? Вот как инженер скажи — что это?

— Не знаю. И вообще — весь этот артефакт есть вещь темная, лженаучная и изучению не подлежащая, — он назидательно поднял палец, пародируя известное, в академических кругах, светило.

— А я серьёзно, — не принял его шутки Откусов: — Так что… Что мне докладывать? Вот такой бред?