Книга Застолье в застой - Виталий Коротич

О пьянках сталинского политбюро написано много, так что не стану повторяться. Умный и циничный вождь народов ценил водку прежде всего как средство для развязывания языка; сам он выпивал не очень много, но непьющих соратников терпеть не мог. Впрочем, когда надо было, Сталин мог пить как лошадь. По свидетельству маршала А. Голованова, сопровождавшего вождя на конференции с лидерами союзников во время войны, Сталин дважды перепил самого Черчилля, который слыл записным бражником. Однажды он подарил британскому премьеру бутылку грузинской виноградной водки-чачи, но тот не решился откупорить сосуд при Иосифе Виссарионовиче, чье застольное превосходство Черчилль признал безоговорочно.

Именно при Сталине советская водка стала соответствовать самым строгим мировым алкогольным стандартам. Для ее очистки начали использовать липовый и березовый уголь, сам напиток гнали исключительно из зерна. После военной неразберихи производство водки было восстановлено к 1948 году, когда ввели новые технологии, модернизировали фильтры, использовали все, что удалось вывезти с немецких заводов, чьи напитки считались весьма качественными. В общем, признавая, что сталинское время не очень хорошо отразилось на многих людях, следует согласиться, что для водки оно было эпохой расцвета. В год смерти Сталина, в 1953-м, на всемирной выставке алкоголей в Швейцарии «Московская особая» водка получила золотую медаль, а чуть позже «Столичная» была признана одной из лучших на свете элитных водок.

Никита Хрущев, сменивший Сталина во главе страны, был человеком другой биографии и другого масштаба. Сформированный в недрах советской чиновничьей системы, он мог пить все, что угодно, и спьяну бывал несдержан. За Сталиным демонстративной несдержанности не замечали, но Хрущев буянил, твердо веря в собственную безнаказанность и безошибочность. Для застолий у Никиты Сергеевича были две особенные рюмки. Одна приехала с ним в Кремль из Киева, и он поднимал ее только в кругу «своих». В Киеве поэт Микола Бажан рассказывал мне, как однажды, выпив эту рюмку несколько раз подряд, Хрущев сообщил ему, как перед самой войной власти хотели санкционировать арест Бажана, да потом передумали, потому что Сталину понравился перевод «Витязя в тигровой шкуре», сделанный украинским поэтом. «В тот вечер, — говорил Бажан, — я мог бы выдуть литр без закуски, после того как запросто, между двумя тостами узнал, что был на волосок от смерти». Вторая памятная рюмка была подарена Хрущеву супругой американского посла. Рюмка была сделана так, что всегда производила впечатление наполненной и с ней можно было симулировать в том застолье, где не хотелось пить. Но таких застолий у Хрущева было немного. Как правило, у стола он говорил не задумываясь, энергично, не пытаясь ограничить себя ни в манерах, ни во времени, ни в словаре. Федор Бурлацкий, один из его помощников, вспоминал: «Он держал рюмку с коньяком, хотя она мешала ему говорить, размахивал ею в воздухе, выплескивал коньяк на белую скатерть, пугая соседей и не замечая этого…» Еще Хрущев любил украинские закуски. Главный кремлевский повар Анна Дышкант готовила для него домашнюю колбасу собственноручно. Для этого привозились под присмотром отобранные свинина, вода, соль и перец, чеснок, тонкие кишки и льняной шпагат. Хрущев любил, чтобы колбасу обжаривали непосредственно перед подачей на стол, и принимал под нее украинскую горилку с перцем, которую специально доставляли из Киева. Последние полвека советской власти кремлевская кухня была украинизирована до предела (за исключением коротких периодов правления Андропова и Черненко, которые питались только тем, что им прописывали врачи-диетологи). Руководящие товарищи пили горилку, ели борщи, кулеш, вареники, яичницу с салом и арбузы с черным хлебом. От Хрущева до Горбачева главной кашей в начальственном меню была гречневая, а сам Никита Сергеевич в революционном порыве сделал еще несколько попыток научить подчиненных закусывать крутой кукурузной кашей — мамалыгой. Но это не прижилось, как и ряд других опытов кремлевского реформатора.

Как-то на обеде с американским президентом Эйзенхауэром Хрущев велел подать тому селедку в горчичном соусе, тарелку вареной картошки (отбирались картофелины не более трех сантиметров в диаметре) и стаканчик холодной водки. Так состоялась одна из немногочисленных побед советского лидера над Соединенными Штатами, потому что Эйзенхауэр лизнул водку, понюхал закуску и сказал: «Не смогу. Это выше моих сил…»

За столами и на трибунах Никита Хрущев вел себя одинаково. Мне запомнилось, как однажды на его выступлении я оказался в первом ряду, прямо перед вождем. Произнося очередную пламенную речь, он так брызгал слюной и плевался, что после того, как оратор замолчал, ближайшим слушателям впору было идти в душ…

При Хрущеве водку производили по тем же рецептам и стандартам, что и при его усатом предшественнике; Никита Сергеевич разоблачал Сталина по всем направлениям, кроме алкогольного. Правда, Хрущев, кроме сталинского культа, пресек еще продажу водки в разлив — больше стали пить «на троих» в подворотнях.

Леонид Брежнев, возглавивший страну после Хрущева, был зауряден, как табуретка. Он пил, как все, поступал, как все, отчаянных решений не принимал. Закусывать он, как и его предшественник, любил украинской домашней жареной колбасой; для Леонида Брежнева было налажено специальное производство этой колбасы в особом цехе Запорожского мясокомбината. Колбасу старательно паковали в горшочки и спецрейсами отправляли в Москву, чтобы она еще теплой попала на начальственный стол. Почему-то именно при Брежневе, в 1964 году, все, что касалось водочного производства, количества алкоголя и алкоголиков, засекретили на уровне сведений о ракетах и подводных лодках; цензура строго надзирала за тем, чтобы эти цифры не попадали в печать. Но при Брежневе утвердили и новые государственные стандарты на водку, еще более ужесточили контроль за содержанием вредных примесей, придумали несколько новых сортов подороже, в частности «Посольскую» и «Сибирскую». «Горилка с перцем» шла тогда на экспорт с забавными этикетками: в центре было написано латинским шрифтом, что это «Украинская (Ukrainian) горилка с перцем», а по верхнему краю было крупно пропечатано: «Russian Vodka». Однажды в Нью-Йорке я подарил такую бутылку знающему толк в напитках американцу, и тот долго удивлялся, как это два великих народа смогли разместиться в одной бутылке. Помню, было однажды еще забавнее; в разгар холодной войны, после одной из самых грозных речей американского президента с трибуны ООН, тогдашний советский посол в Вашингтоне Анатолий Добрынин умолял меня достать ему где угодно две бутылки этой самой «Горилки с перцем», потому что: «Конфликты конфликтами, но американский государственный секретарь обожает этот напиток, он сегодня принимает личных гостей и очень просил…»

Как я уже говорил, цифры алкогольного производства были строго засекречены, но известно, что в 1980 году продажа спиртного возросла в восемь раз по сравнению с последним довоенным, 1940 годом. Страна в очередной раз погружалась в пучины пьянства, стали обычными не только начальственные междусобойчики, но и выпивки на рабочих местах с последующими производственными травмами и перевернутыми подъемными кранами. Решать вопросы было лучше всего на застольях; райкомы, обкомы и более высокие уровни власти периодически устраивали пьяные смотры своим кадрам, и там можно было договориться обо всем и со всеми куда лучше, чем в кабинетах. В общем, про это вы все наслышаны. Кто постарше, помнят, как в правление Юрия Андропова, почти не пившего по причине почечной болезни, начались очередная борьба с пьянством, пошли рейды по ресторанам и кафешкам, как отлавливали едоков, посмевших заказать графинчик выпивки к обеду в рабочее время, и доставляли их на суровый суд сослуживцев. Наряду с этим Андропов понизил цену на дешевые сорта, выпустив водку, которую прозвали «андроповка» или «школьница», по 4 рубля 70 копеек за пол-литра. Забавно, что вначале для «андроповки» изготовили этикетку синего цвета, но затем генсек счел, что так она будет ассоциироваться с цветом чекистских погон, и этикетка стала зелено-белой…