Книга Людовик XI - Жак Эрс

Однако в 1444 году в эти несчастные края хлынула сильная и ужасная армия «арманьяков» — не предоставленных самих себе, не находящихся вне закона, а наоборот, выстроенная в полки, признанная войском дофина Людовика. Почувствовали ли разницу жители Лотарингии и Эльзаса? Наверное, нет, разве что в худшую сторону.

Для Карла VII это в очередной раз стало средством избавить королевство от напасти, а заодно и удалить от двора и Совета сына, которому он по-прежнему не доверял и которого даже опасался. Он только приказал, чтобы разбойники под королевскими знаменами ни в коем случае не отклонялись от намеченного пути. Кроме того, эта экспедиция вписывалась в планы иного рода и давала возможность вмешаться в германские дела. Император Фридрих III, который вел войну с лигами швейцарцев, грозивших союзному с ним Цюриху, уже не мог в тот момент рассчитывать на герцога Бургундского и обратился к королю Франции. Императорское посольство, возглавляемое епископом Аугсбургским, прибыло к дофину и попросило помощи: чтобы освободить Цюрих, нужно было напасть на Базель и заставить швейцарцев перейти к обороне. При помощи живодеров.

В конце июля 1444 года Людовик собрал в Лангре огромную армию, состоящую из двух отличных друг от друга частей. С одной стороны — королевские роты, возглавляемые более чем сотнею капитанов, в том числе Пьером де Боже, сыном герцога Бурбонского, Антуаном де Шабанном, снова верным королю, маршалом Франции Филиппом де Юоланом, Шарлем де Юоланом, камергером и дворецким короля, и графом де Клермоном. С другой — мародеры, висельники, возглавляемые уже прославившимися вожаками: Пьером Обером, Пьером и Готье Брюзаками, Леспинасом и «множеством побочных отродий благородных домов, таких как Боже, де Лаэ и де Тийян». Там было еще множество отрядов из «иностранцев» — бретонцев, гасконцев, кастильцев Хуана де Салазара, англичан, а главное, шотландцев, которые составляли в этой толпе своего рода элитные войска под командованием Джона Монтгомери и Робина Пети. В целом — около тридцати тысяч человек, из которых едва ли половина хороших воинов. У дофина было несколько орудий: две большие «железные» пушки для метания камней по шестьдесят фунтов, шесть «полевых» пушек (десятифунтовые камни) и восемь кулеврин. Вся его свита была с ним: Жан де Бюэй, обер-камергер Амори д'Эстиссак, еще шесть камергеров и дворецкий Аймар де Пюизье по прозвищу Капдора.

Толпы разнузданных вояк заранее внушали страх. Куда и как их вести? По каким дорогам? Послы нескольких немецких государей толпились в Лангре, предлагая крупные суммы денег в обмен на обещание провести живодеров стороной. Филипп Добрый прислал пятнадцать бурдюков лучшего бургундского вина. Чуть позже Филипп де Тернан, камергер герцога, лично привез десять тысяч золотых экю, прося построже следить за этими разбойниками; кроме того, еще три с половиной тысячи бургундских экю раздали вельможам, сопровождавшим дофина; Жан де Бюэй один получил двенадцать сотен.

Ничто не помогло. Армия, выступившая из Лангра 5 августа 1444 года, уничтожала все на своем пути. Людовик пришел под Монбельяр и занял город, пообещав оставить его через год. 24 августа полчища живодеров, выступившие вперед, очутились в окрестностях Базеля; 26-го на поле под Праттельном «арманьяки» отбили атаки трех-четырех тысяч швейцарцев, профессиональных солдат, вынудив их запереться в больнице Святого Иакова для прокаженных, а потом всех перебили. Растерянные, малочисленные конфедераты сняли осаду Цюриха и замка Фарнсбург, удерживаемого им-перскими войсками. Базельцам же пришлось спешно укреплять городские стены и начать переговоры с дофином.

Людовик действовал уже не только от имени короля Франции и не только как союзник императора. В Базеле проводился собор, собравший несколько епископов и множество богословов и докторов университетов. Он низложил римского папу и избрал другого, бывшего герцога Савойского, — антипапу Феликса V. Более того, он утверждал главенство соборов над папой. Дофин не мог не знать об этих распрях: когда он готовился выступить в поход, папа сделал его гонфалоньером, защитником Римской Церкви, с пенсионом в пятнадцать тысяч дукатов. Римский папа Евгений IV, наверное, хотел, чтобы он захватил Базель и разогнал собор; из-за его вмешательства переговоры были надолго заморожены. Дипломатическая игра, в конце концов, возобладала, ибо собор не бездействовал, совсем наоборот. Два кардинала и несколько прелатов, сопровождаемые епископом Базельским, бургомистром и несколькими нотаблями, приехали в Альткирх на встречу с дофином. Тот сначала потребовал просто-напросто сдаться, но потом согласился на двадцатидневное перемирие, подписанное конфедератами Берна, Солера и их союзниками. Договор, заключенный 28 октября 1444 года в Энзишене наконец провозгласил мир, который все «капитаны» пообещали не нарушать. Каждая сторона заявила, что удовлетворена. Даже Евгений V сделал широкий жест: немного позже, 26 мая 1445 года, он издал буллу, назначив Людовика «покровителем» графства Венессен, принадлежавшего папе. Император, занявший сначала враждебную позицию и даже лишивший французов продовольствия, в конце концов одобрил мирный договор и провозгласил себя по-прежнему союзником Карла VII. Он выразил готовность жениться на его дочери Радегонде. Этого не произошло, поскольку она умерла в Туре в марте следующего года, однако грандиозная авантюра, вызвавшая столько крику, тем не менее завершилась явным военным и дипломатическим успехом, который можно полностью отнести на счет дофина.

В то время он заявлял о себе как правитель, силой обстоятельств приобретал больший вес, а главное — проявил способность собрать вокруг себя если не настоящую партию, то, по меньшей мере, многочисленную и почтенную клиентуру из преданных советников. Он умел нравиться, вызывал желание угодить. В противоположность своим беспрестанным утверждениям, которые доверчиво повторяли его друзья и некоторые историки, он не испытывал недостатка в деньгах. Еще в июле 1437 года король передал Симону де Вержюсу, постельничему дофина, 21 тысячу ливров на «обычные» расходы на два года, а Бернар д'Арманьяк, «которому король приказал находиться при его особе», в том же году получил шесть тысяч ливров зараз. Главные доходы ежегодно поступали от податей, собираемых штатами Дофине: 30 тысяч флоринов в 1434 году, 10 тысяч в 1437-м, 30 тысяч в 1441-м и 20 тысяч два года спустя. Людовик в совершенстве владел искусством требовать — и добиваться — платы за свои услуги. В сентябре 1444 года он получил от штатов Нижней Оверни девять тысяч ливров, «чтобы помочь нам содержать наше государство и переносить великие каждодневные расходы». Эти великие расходы, как он говорил — и в этом нельзя сомневаться, — были вызваны ведением войны, в данном случае — походом против графа д'Арманьяка, а затем выводом разбойников из страны. Немного позже он потребовал оплаты той же услуги у магистратов Санлиса: в прошлом году, напоминал он, «мы выставили из этого королевства, с большой опасностью для нашей особы, всех капитанов, солдат и прочих ратных людей, занимавшихся ярым и полным разрушением страны, благодаря чему та могла долгое время жить в мире». Я вас избавил от напасти — платите! Мы располагаем только этим письмом в Санлис. Было бы наивно не предположить, что подобные послания рассылались и по другим городам, причем не единожды.

Не находясь в тени короля и не отчитываясь перед казначеями, дофин мог, раздавая щедрые дары и награды, привлечь к себе верных слуг или друзей, преданных ему, порой соучастников. Он постарался заручиться поддержкой церковников, отправляясь молиться в одиночку в различные места паломничеств и раздавая щедрую милостыню. Его духовник Жан Мажорис получил две тысячи золотых экю, «дабы употребить их на совершение некоторых паломничеств, к мощам святого Иакова в Галисию и в иные места»; затем еще триста экю, чтобы распределить их между тремя французскими аббатствами. Этого было достаточно, чтобы произвести хорошее впечатление и завязать нужные связи без помощи отца. Утверждаясь все больше и больше в качестве наследника престола, действующего вполне самостоятельно, он не колеблясь вмешивался в дела французской Церкви. Пытался пристроить своих людей, даже не спрашивая разрешения у короля. 12 октября 1445 года он написал епископу Отенскому, прося его безотлагательно зафиксировать и подтвердить избрание Жана Гоно, своего советника и протеже, аббатом Мон-Сен-Мишеля. Дело не выгорело, так как папа отдал это аббатство кардиналу д'Этутвилю. Но в августе следующего года Людовик написал из Шинона длинное послание — одновременно просьбу и приказание — приору Сен-Пьер-де-Корби, чтобы тот со своими монахами перестал препятствовать возведению монастыря кларисс нового устава, данного «благочестивой сестрой Колеттой». Дофин упрекал их за то, что они добились постановления Парижского парламента о прекращении начатых работ и остались глухи к просьбам Изабеллы, герцогини Бургундской. Эти злокозненные и несправедливые происки должны прекратиться; король и он сам в этом заинтересованы. Упоминание о власти отца явно приводилось для проформы; во всяком случае, дофин выступал в качестве проводника его воли, настаивая и на своей собственной. Он был достаточно уверен в себе, чтобы повышать голос.