Книга Мальчик, который переплыл океан в кресле - Лара Уильямсон

Четвертый подарок: Билли презентует мне коллекцию дохлых мух в спичечном коробке. Он всегда спасает разных жучков и следит, чтобы с ними все было в порядке. Но не с этими мухами. С ними точно не все в порядке: они умерли. Билли тычет в коробок пальцем и говорит: муха номер один, та, которая без крыльев, – это Мистер Ходок. Я киваю. Муха номер два, без крыльев и лапок, – это Мистер Перекат. Я говорю, что в жизни не получал подарков лучше. Билли смеется и сообщает, что может достать мне еще жуков. Я говорю, что мое сердце вряд ли выдержит столько счастья.

Мы уже собираемся идти в школу, когда папа отводит меня в сторону.

– Есть еще подарок номер пять, – шепчет он дрожащим от волнения голосом. – Я решил не класть его на стол. Он-то тебе точно понравится, сынок.

Аллилуйя! Скелет в натуральную величину явно прячется в шкафу. Так я и знал. Сейчас папа достанет его, а я скажу, что назову его Мистер Косточкин. Все эти предыдущие подарки были лишь закусками, и теперь меня ждет основное блюдо. Сделаю вид, что сильно удивился. Разумеется!

К несчастью, мне не приходится делать вид. Я и правда не ожидал такого. Папа протягивает мне клочок бумаги, сложенный в непонятную фигуру, и говорит:

– А вот и твой подарок.

Папа улыбается – он рад видеть, что я так потрясен. Честно говоря, его этот предмет тоже удивил. Итак, папа двигал наши коробки и увидел на полу вот это. И подумал обо мне.

Да, именно это и случилось. Мой отец нашел обрывок бумаги на полу и подумал: Ого!

Вот что будет идеальным подарком ко дню рождения моего сына. Это, а не пластмассовый скелет, о котором он так просил.

– Я подумал, до чего это забавно. Ведь я нашел это как раз в твой день рождения. Все это напомнило мне один случай из прошлого.

Папа замолкает, и взгляд его туманится.

Затем он прикрывает веки и шепчет:

– Однажды, давным-давно, мы с твоей мамой пошли на свидание в отличную бургерную под названием «Третий лишний». Была такая раньше в Ханидаун-хиллз…

Ага!

Папа открывает глаза и вздыхает:

– Твоя мама взяла картошку фри, а я – тройной бургер с луковыми кольцами, мягкий, как балетные тапочки, и с жареным яйцом поверх булки…

Папа причмокивает, вспоминая блаженные минуты.

Потом трясет головой, точно очнувшись:

– Но сейчас я не о еде. Под конец ужина твоя мама сложила салфетку маленькой звездочкой. Она подарила мне ее вместе с поцелуем.

– Но это не звезда. Больше похоже на птицу, – отвечаю я, глядя на предмет. Нет уж, от меня папа точно поцелуя не получит. – Ты сказал, что мама складывала звездочки, так откуда тогда птица?

– Не знаю. Она просто лежала в гостиной в углу, как я и сказал. Я поначалу ее не заметил, а потом, когда передвигал вещи, смотрю – а что это тут у нас? Она напомнила мне о том свидании с мамой. Ту звезду я давно уже потерял, честно говоря. – Папа рассеянно скребет татуировку. – Если бы я знал тогда, сколько будет значить для меня эта звезда…

Слова уносятся вдаль, как воздушный шарик, выпущенный ребенком из рук.

Я смотрю на крошечную птичку в своей ладони, запихиваю ее в карман куртки и шепчу:

– Сегодня тупой день, и его не сделает лучше тупая птица, которую оставили предыдущие хозяева квартиры.

И ничто другое не сделает его лучше.

Папа доставляет нас в приемные покои школы Кровоточащего Сердца Господня. Секретарша, которая представляется как миссис Редька, протягивает папе кипу бумаг. Он заполняет их, и секретарша его куда-то уводит. Когда он исчезает, Билли дергает меня за рукав и шепчет, что это Перл должна была отвести нас в школу. Он спрашивает, не ответила ли она на эсэмэски, и я отвечаю, что пока нет, но еще не вечер.

– А что, если она забудет, кто мы такие? – бормочет Билли, переминаясь с ноги на ногу.

– Не забудет, – уверенно говорю я.

– А вот дедушка Альберт перед смертью забыл, – возражает Билли. – Когда мы навещали его, он ни разу не вспомнил, кто мы такие. Бабуля Ибица все твердила ему, что меня зовут Билли.

– Он был нездоров, – объясняю я.

Возвращается папа. Он сгребает нас с Билли в такие крепкие объятия, что кости у нас чуть не превращаются в порошок. Он отпускает нас только для того, чтобы пропустить спешащего куда-то мальчика. Весело помахав нам на прощание, папа уходит; мы смотрим, как он забирается в «Дона Карпеоне» и уезжает так далеко, как только позволяет ему сдутая шина. Одноглазая треска скрывается из виду.

Секретарша извиняется перед нами и отвечает на телефонный звонок; глаза Билли наполняются слезами.

– Я так хотел, чтобы Перл была тут… Больше всего на свете, – причитает он. – Мне хотелось, чтобы она обняла нас, как умеет она одна, и теперь мы остались без обнимашек.

Я отчаянно пытаюсь успокоить Билли, говорю ему, что Перл наверняка отлично проводит время в цирке. Кувыркается на гимнастическом коврике и смеется над тиранозавром. Билли вытирает глаза и признается: он больше не думает, что Перл сбежала с цирком, наверно, ее похитили пришельцы. Недавно он видел в небе странное свечение. Может, это был космический корабль?

– Или самолет? – улыбаюсь я.

Но Билли меня не слушает. Он говорит, что ему страшно. Вдруг Перл исчезла навсегда, как и мама?

– Но мама не улетела на ракете, – говорю я. – Уж это-то тебе известно.

Секретарша вешает трубку. Она объясняет мне, как пройти в мой новый класс, и уводит Билли. Они удаляются по коридору, и я слышу, как Билли говорит:

– Спасибо вам, миссис Редька.

– Рэдкин, – поправляет женщина со смехом.

Я гляжу через приоткрытую дверь в класс и внезапно слышу громогласный голос за спиной:

– Входи, они не кусаются.

Дрожа, я открываю дверь и заношу ногу за порог. Глаза всех детей устремляются на меня. Они будто зомби, почуявшие свежее мясо. Если я прав, то они как раз очень даже кусаются. Очень даже.

– Давай же заходи. В коридоре ты вряд ли чему-нибудь научишься.

Может, и нет, но хотя бы останусь в живых.

Как только я оказываюсь внутри, голос позади меня говорит:

– Меня зовут мистер Бигл. Класс, это Бекет Рэмзи, теперь он будет учиться с нами. Бекет, смотри, на заднем ряду есть свободное место. Пожалуйста, садись, и тогда я проведу перекличку.

Через несколько минут я сижу, играя с новым пеналом, а мистер Бигл выкрикивает имена. Когда он доходит до «Д», я достаю ручку и пишу «ПРОЩАЙ» у себя на костяшках. Это – седьмой номер в моем списке (придумать дизайн татуировки). Возможно, это будет лучшим способом попрощаться с мамой. Внутри буквы «о» я рисую грустное лицо, из глаз его катятся слезы. Они похожи на раздавленных мух. Потом до меня доходит, что я рисую несмываемой ручкой, и я начинаю облизывать руку, словно собака, которая хочет пить. Мистер Бигл дошел до «М».