Книга Император Мэйдзи и его Япония - Александр Мещеряков

Американцы желали открытия портов и действовали приблизительно так же, как Англия в отношении Китая. Иными словами, речь шла о «политике канонерок». Английский флот был самым мощным в мире, но английские купцы не слишком хорошо понимали, чем им может быть выгодна Япония. Китай представлялся им необъятным рынком. На его освоение требовались многие годы. Так куда же спешить? Россия была больше обеспокоена колонизацией Сибири и континентального Дальнего Востока. Поэтому непосредственная инициатива по открытию японских портов перешла к Америке. Американцы вложили большие деньги в бурно развивавшийся китобойный промысел, а суда время от времени терпели крушения и нуждались в пополнении запасов. После опиумной войны Китай был теперь открыт и для американцев, а Калифорния с ее золотыми рудниками остро нуждалась во внешнеторговых партнерах. Нужно было сделать так, чтобы калифорнийское золото нашло себе достойное применение. Калифорнию присоединили к Америке всего пять лет назад, американский президент и конгресс были обеспокоены процветанием своих новых соотечественников.

Коммодор Перри

Ретроспектива. В 1846 году в районе Курильских островов и на Камчатке в охоте участвовало 70 тысяч китобоев на 736 кораблях. Они добывали ворвань и китовый ус[9].

От Сан-Франциско до Гонконга, главного торгового центра Китая, лежал путь в 6149 морских миль, пароходы требовали угля, угля и еще раз угля. Япония с ее залежами угля на островах Кюсю и Эдзо (Хоккайдо) была единственным местом во всем Тихом океане, которое могло послужить промежуточной базой для американских кораблей. Каменный уголь, которому в тогдашней Японии особого применения не находилось, оказался востребованным. Два с половиной века назад европейским парусникам требовался только ветер. В отличие от сегодняшнего дня Япония середины XIX века представляла собой интерес в качестве поставщика природных ресурсов. О том, что этих ресурсов совершенно недостаточно для индустриализации, заговорят только через три-четыре десятилетия.

Караульные суденышки окружили эскадру Перри, тот ответил предупредительным залпом. Японские власти несколько раз отправляли мелких чиновников к стоявшей на рейде флотилии. Но Перри не желал разговаривать с ними. Чиновники требовали, чтобы Перри отправился в Нагасаки – порт, который традиционно служил для встреч с иностранцами. Перри отказался. Вместе с отрядом матросов он высадился на берег и в деревне Курихама передал двум достаточно высокопоставленным уполномоченным сёгуната верительные грамоты и послание президента М. Фильмора, адресованное «императору», к которому американский президент обратился с подкупающей простотой: «Великий и хороший друг». Под «императором» он понимал тогдашнего сёгуна Иэёси (1793–1853). Фильмор писал своему «другу»: «Я, обладающий мощными военно-морскими силами, отправил адмирала Перри для того, чтобы он посетил известный город Вашего величества – Эдо – исключительно для достижения следующих целей: установление дружеских отношений; торговля; пополнение запасов угля, провизии и воды; обеспечение заботы о наших людях, потерпевших кораблекрушение».

Ссылаясь на то, что требования американского президента заслуживают тщательного обсуждения, а сёгун Иэёси тяжело болен, сёгунат попросил время на размышление, обещая дать ответ через год. Перри ответил, что в первый раз в качестве проявления «дружественных намерений» он прибыл во главе маленькой эскадры, но в будущем пообещал привести за собой более внушительные силы. Всего через несколько дней эскадра Перри снялась с якоря. Но поплыла она вовсе не в Нагасаки, а в Гонконг. Перри считал, что ждать ответа сёгуната на рейде означало бы не уважать себя.

Сёгунат решился проинформировать императора Комэй об иностранной угрозе только тогда, когда «черных кораблей» Перри уже и след простыл. Комэй отправил посланцев в семь синтоистских святилищ и семь буддийских храмов, чтобы они в течение семнадцати дней возносили молитвы о мире в стране. Это было единственное решение, которое он мог принять самостоятельно.

А что же принц Сатиномия? Пока сёгунат в Эдо ломал голову над тем, что делать с вражескими кораблями, он рос, временами хворал, над ним совершали обряды, изредка его приносили к отцу во дворец Госё.

Уполномоченные сёгуната говорили Перри правду: Иэёси был смертельно болен. Он скончался 22 июня. О его смерти было объявлено только через месяц. Затяжка с сообщением о смерти сёгуна или императора была нормальной практикой того времени. До этого дня решались все вопросы, связанные с правопреемством. Сёгунат пребывал в панике. Для того чтобы хоть как-то избавиться от американцев, в прошлом году Иэёси ограничил добычу угля на землях сёгуната, но издать такой приказ по всей Японии он не мог. Сёгунат пребывал в панике и прибег к немыслимой до этого времени мере – опросу князей и их вассалов по поводу того, что следует предпринять для защиты от «черных кораблей» Перри.

За всю свою историю вооруженные иноземцы приходили в «священную» Японию только один раз: это было в конце XIII века, когда отряды монголов попытались вторгнуться в Японию. Так что чувство независимости от «варваров» в самурайском истеблишменте было развито очень сильно. Оставалось только одно: решить, как это чувство преобразовать в конкретную программу действий. А вот с этим дело обстояло уже намного хуже. Мнения советчиков разделились: кто-то предлагал воевать, кто-то – согласиться с требованиями американцев ввиду неминуемого поражения. Большинство князей сочувственно относилось к предложению Симадзу Нариакира, князя Сацума с острова Кюсю: следует тянуть время и три года готовиться к обороне, потом изгнать американцев, а изоляцию страны сохранить. С этих пор лозунг «изгнание варваров» («дзёи») все больше входит в политический словарь эпохи.

Удивительнее всего, что на сей раз даже простым жителям Эдо предлагалось высказать свое мнение относительно внешней опасности. Однако если военное сословие представило более 700 ответов, то только девять простолюдинов отважились сделать это. Они полагали, что давать советы сильным мира сего – не их дело. Большинство самураев тоже думали так. Мурата Сэйфу из княжества Тёсю писал: «Пусть мудрые преподносят свою мудрость; пусть мужественные защищают нас своим оружием; пусть богатые крестьяне и купцы преподносят рис, зерно, золото и серебро. Для обороны страны такое решение будет самым мудрым». Иными словами: пусть каждый занимается своим делом. Об организации «всенародного сопротивления» речи не шло. Предложение о переводе «внешних даймё» в разряд непосредственных вассалов Токугава, что могло бы обеспечить большее единство среди воинского сословия, также не рассматривалось.

Один житель Эдо предлагал установить в заливе плоты с пушками. Другой проект заключался в том, чтобы при появлении американских кораблей тысяча лодок вышла в море под видом торговцев. Эти «торговцы» должны были взобраться на борт американского корабля и поджечь пороховой арсенал. Третий план – опутать канатом гребное колесо парохода. Были поданы и совершенно фантастические предложения. Например, перегородить горловину залива с помощью взятых на кладбищах могильных камней. Словом, даже хваленая народная мудрость не могла придумать, как бороться с «варварами». Беспрецедентное обращение сёгуната к князьям и горожанам свидетельствовало о начале крушения векового порядка, который держался на полной секретности принятия решений. Решений, которые подлежат исполнению, а не обсуждению.