Книга Мгновения жизни - Марика Коббольд

— Нет, будешь. Поклянись, что я не умираю.

— А ты дашь мне завтра фотоаппарат.

— Ладно, дам.

— Ты не умираешь, глухая тетеря. Клянусь.

Грейс вернулась к себе в комнату, но заснуть не могла и лежала с открытыми глазами. Она не доверяла Финну. Его собственный фотоаппарат сломался, едва только начались каникулы, и весь день он приставал к ней с просьбами дать ему фотокамеру для какого-то эксперимента. Так что он мог сказать, что она не умирает, только ради того, чтобы завладеть ее собственностью. Она вытащила фотоаппарат из картонной коробки и повертела в руках. Она сделала целых два снимка праздничного пирога, правда, ей помогали. Бабушка не преминула заметить, что маленькая Патриция, получившая фотоаппарат только в десять лет, уже делала замечательные снимки в совсем еще юном возрасте.

Грейс сидела на кровати, включив свет в комнате, и возилась с заряженным фотоаппаратом, когда снизу до нее донеслись рассерженные голоса. Вместо того чтобы сунуть голову под подушку и приглушить шум, она вышла из комнаты и спустилась вниз, привлеченная успокаивающими звуками: ее родители перебрасывались словами.

Она стояла в дверях, одетая в праздничную пижаму, по-прежнему держа в руках фотоаппарат. Родители не заметили ее присутствия.

— Я же сказал тебе, что это ничего не значит, — говорил отец. Он произнес эти слова тем самым усталым голосом, который появлялся у него, когда его вынуждали снова и снова повторять одно и то же. — А ты сказала, что простила меня. Мы начнем все сначала, вот что ты сказала. Но тебя хватило всего на один день.

— Я старалась, ты… ты, свинья. — Голос Мойры звучал негромко и спокойно. — Господь свидетель, я старалась. — На ней по-прежнему было то самое красивое платье.

Темные волосы падали Габриэлю на лоб. Грейс испытала прилив гордости, такими красивыми они выглядели. Больше ни у кого из детей не было таких молодых и таких красивых родителей. Но они не плакали, не скорбели, не планировали похороны, они были сердитыми и раздраженными. Грейс ощутила, как ее охватывает теплое чувство. Она подняла фотоаппарат на уровень глаз и нажала на спуск в тот самый миг, когда мать замахнулась на отца. Сработала вспышка, и они оба изумленно повернулись к дверям.

— Грейс, ты почему не спишь? — взорвалась Мойра. — Немедленно марш в постель. И убери свой фотоаппарат.

Грейс, довольная и счастливая, поплелась обратно в спальню. Пятачок не солгал. В награду он до конца отщелкал остававшуюся в камере пленку, и Габриэль отнес ее на проявку. Все три снимка, сделанные Грейс, оказались очень удачными. Она подняла фотографию родителей над головой, чтобы все могли ее увидеть. Она так гордилась собой.

— Смотрите, — сказала она, — я справилась без посторонней помощи.

НЕЛЛ ГОРДОН: После того как ее мать погибла в автокатастрофе, Шилд вместе со своей семьей вернулась в Англию. Когда ей исполнилось десять, отец женился второй раз, и семейство обосновалось в деревушке Хоум Каунтиз, неподалеку от Нортбурна.

Грейс и Ной Блэкстафф сидели, поджав ноги по-турецки, на коврике перед камином в доме дедушки и бабушки Ноя и играли в «монополию». Ной был «банкиром». Вообще-то Грейс должна была находиться дома, но, возвращаясь из школы, она приостановилась перед своим домом и посмотрела через окно на миссис Шилд, которая как раз доставала из духовки противень с печеньем. На ней были длинные до локтей рукавички, поскольку она так часто обжигалась, что это уже начинало всех немного раздражать. В гостиной расселись дамы, ожидая угощения. Грейс заметила бедняжку Марджори, миссис Дели и еще двоих. Все подруги миссис Шилд были очень добры к Грейс.

Грейс постаралась преодолеть искушение, уловив аромат свежеиспеченного печенья. Она повернулась и побежала вниз по тропинке, через дорогу к Нортбурн-хаусу. Ной, который большую часть времени жил с матерью в Канаде, только что приехал на каникулы.

— Еще одна станция метро для компании «Блэкстафф энтерпрайзиз». — Ной протянул руку, чтобы схватить станцию Ливерпуль-стрит.

— Почему ты не хочешь поискать свое привидение? — поддела его Грейс.

— Потому что я в него не верю.

— Но ведь многие видели его. Вот почему тебе так везет. Моя мать — привидение, но я никогда не видела ее. И вообще никто не видел ее.

— Тогда откуда тебе известно, что она — привидение?

Грейс бросила кубики и получила две тройки.

— Потому что я не верю в ангелов.

— Ничего не понимаю, — заявил Ной.

— Ага, смотри, — воскликнула Грейс, передвигая свою фишку. — У меня Парк-лейн.

Они решили сделать перерыв, чтобы выпить чаю с пирожными.

— Тебе следует вести себя повнимательнее с бабушкой. Будь у тебя такая бабушка, как Роберта О’Рейли, ты бы понял, что я имею в виду.

— У меня отличная бабуля, просто она немного нудная, не то что дедушка.

— Она всегда смотрит на тебя, когда думает, что ты не видишь, и при этом у нее такое странное выражение глаз. — Грейс на мгновение задумалась. — Такое впечатление, что она скучает о тебе.

— Как она может скучать обо мне, глупышка, когда я сижу рядом?

Грейс пожала плечами.

— Я не знаю.

НЕЛЛ ГОРДОН: На Грейс в очередной раз обрушилась трагедия — ее отец скончался от сердечного приступа, когда она училась в выпускном классе.

Бедная миссис Шилд рыдала так сильно, что всем остальным только и оставалось, что сдерживаться. Больше не плакал никто. Из Австралии на похороны прилетел Финн, но уже на следующий день он должен был отправляться обратно, потому что его ждали на работе. Кроме того, он собирался жениться. Невесте Финна, Робин, не нравилось, когда его не было рядом. Грейс взглянула на своего высокого темноволосого брата и попыталась вызвать в памяти воспоминания о том времени, когда они играли главную роль в жизни друг друга.

— Ты нужен нам, миссис Шилд и мне.

Финн неловко обнял Грейс, словно забыв, как это делается.

— Я знаю. — Щеки его порозовели, как всегда бывало, когда он чувствовал себя виноватым. — Но мне надо возвращаться. Я ведь больше ничем не могу помочь.

Грейс высвободилась из его объятий. Она подумала о том, что ей уже семнадцать лет и никто во всем мире не любит ее сильнее.

Миссис Шилд попросила Грейс оставить дома «свой ужасный фотоаппарат».

— Прости меня, Грейс, но есть что-то нездоровое в том, что молодая девушка делает снимки на похоронах собственного отца. — Грейс без возражения положила фотоаппарат на столик в коридоре.

Служба только-только началась, когда через главный вход в церковь вошел Артур Блэкстафф, дед Ноя, и все повернулись, чтобы посмотреть на него. Его супруга пришла раньше и незаметно проскользнула на свое место, но подобное тихое и незаметное появление было совсем не в духе Артура. Грейс подумала, что немного найдется мужчин, способных затмить умершего на его же собственных похоронах. Артур наконец с большой торжественностью устроился в заднем ряду, и община вновь успокоилась. Глаза присутствующих обратились к гробу. После того как все пропели первый псалом, Грейс пришло в голову, что эти люди, большинство из которых она даже не знала, пребывают в добром здравии, тогда как единственный человек, который был ей нужен, лежал мертвым перед алтарем. «Простите меня за то, что я живу» — разве не так говорили люди? Нет, думала Грейс, яростно оглядываясь по сторонам, я не буду, не буду просить прощения. Но, куда бы она ни посмотрела, всюду видела только жалость. Она хотела участия, любви, а ее удостаивали только жалостью, как всех неудачников. «Бедная, бедная девочка, она теряет своих родных одного за другим». Ее разъяренный взгляд встретился со спокойным взором голубых глаз Луизы Блэкстафф, бабушки Ноя. Если бы раньше Грейс спросили, как выглядит Луиза Блэкстафф, она не задумываясь ответила бы: «Бледная и пожилая», многозначительно пожав при этом плечами. Но сейчас, глядя в эти чуточку раскосые темно-синие глаза, которые одни смотрели на нее не с жалостью или любопытством, а с пониманием, она сказала бы, что бабушка Ноя очень красива.