Книга Это всё зелье! - Ольга Миклашевская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я зашипела:
— Ты чего творишь?!.. Эти твои сантименты не могут… э-э-э… ну, подождать?
В ответ парень лишь искривился в своей фирменной усмешке. В такие моменты он действительно напоминал хитрого дикого лиса.
— Почему я должен ждать, чтобы сказать девушке, в которую я влюблен, о своих чувствах?
«Резонный вопрос», — признала я про себя, но вслух этого, конечно же, не сказала.
— А потому, что девушка, в которую ты «влюблен», — пальцами я показала в воздухе кавычки для ясности, — не хочет выставлять наши «отношения», — снова кавычки, — на всеобщее обозрение.
Этот довод показался Лису убедительным, поэтому он развернулся к вышедшим на крыльцо любопытствующим и тоном ведущего школьных вечеров попросил:
— Я очень признателен вам за то, что вы помогли мне устроить моей девушке сюрприз. А теперь можете расходиться.
Народ с неохотой начал рассасываться, но некоторые — среди них, конечно, был дам-совет в полном составе с Рутель во главе — остались поглазеть на продолжение. Не хотела их расстраивать, но разврат в академии я устраивать не собиралась.
Правда, кажется, Лис мое настроение вовсе не разделял.
— Это все действие приворотного зелья, Лис. Очнись! — Для пущей убедительности я похлопала его по щекам, но парень даже не шевельнулся. — Ау! Ты забыл? Мы с тобой не разговариваем уже пять лет, поэтому точно не можем состоять ни в каких отношениях. И заруби себе на носу: я не твоя девушка!
Последнюю фразу я крикнула так громко, как только смогла, и предназначалась она, в первую очередь, зевакам на крыльце. Концовка эффектная — ничего не скажешь.
Но я совсем не ожидала, что негодник нагонит меня и по-собственнически приобнимет за плечо. Мне было нечего сказать — я просто молча задохнулась от возмущения. И даже не знаю, чего в моей душе было больше: ощущения неловкости или удовольствия от происходящего. Тина, да ты просто мазохистка!
О том, что это так на меня действует выпитое на спор зелье, я думать не хотела. Мы еще не знаем, как оно точно будет действовать на объект привязанности, однако догадки были одна другой хуже.
— З-зачем ты это делаешь? — От волнения я даже начала заикаться.
За последние двадцать минут Лис уже испробовал половину арсенала влюбленного идиота, и я даже боялась предположить, что он выкинет в следующий раз.
— Если тебя смущает, могу этого не делать.
Интересно, почему я раньше не замечала, что, когда он обращается ко мне, его голос становится ниже?
— Была бы премного благода…
Но вместо того, чтобы убрать свои клешни совсем, Лис взял меня за руку. Час от часу не легче! С трудом я вырвала свою руку из его цепких лап.
— Да ты можешь меня вообще не трогать?! — заорала я, держа левой рукой правую, словно та была покалечена или заражена.
С горем пополам мы добрались до аудитории, в которой у нас должна была проходить теоретическая астрономия. Мне кажется, или теперь наш маленький лисенок будет ходить на все занятия?
И разумеется, он сел на парту, соседнюю с моей. Этот кошмар не закончится никогда.
Весь перерыв он прижимал меня к себе (едва не задушив, между прочим, а плечо до сих пор болит), успевая при этом обсуждать конное поло со своими приятелями. Что удивительно: практически никому поведение Лиса странным не показалось. Он то и дело встречался с какой-нибудь хорошенькой девушкой из академии, но долго это обычно не продолжалось. Не помню, чтобы после Лины, кто-то вообще рядом с ним надолго задерживался.
Целый день он таскался за мной или сам тащил меня куда-нибудь. Мне не удавалось спрятаться от навязчивого ухажера даже в туалете, потому что тот непременно дожидался меня у входа. Я не могла перемолвиться с Тигрой ни словечком в течение целого дня, а после занятий Лис вызвался провожать меня домой. И как бы я ни пыталась умолять его перестать меня преследовать, теперь Лис слышал только «голос своего сердца». Фу, как банально. Это еще хорошо, что он не фанат кино, а то ведь в «Тайной мистерии» и «Холодной ночи под скалой» можно и не таких приемчиков понабраться.
Уже на подходе к дому я глазами искала черного кота, который обычно всегда встречал меня из академии, но кот, наверное, обиделся на меня за вчерашнее. Хотя я так и не могла вспомнить, чем же я его тогда задела.
— Все, — выдохнула я с облегчением. — Принцесса доставлена в башню, принц может отправляться обратно в замок.
— Не пригласишь принца на чашечку чая? И когда придут твои родители? Я бы с удовольствием поболтал с твоим отцом.
Если бы я не знала, какой дурью напоила этого недоумка, подумала бы, что он сейчас надо мной издевается. Вряд ли создатель приворотного зелья когда-то учитывал такое навязчивое поведение жертвы.
— Нет, принцессе пора делать уроки, — процедила я сквозь зубы.
Но Лис не сдавался:
— Я не буду тебе мешать. Хочешь, ты будешь зубрить свои учебники, а я приготовлю тебе обед?
В моей памяти еще сохранился неповторимый вкус стряпни этого прохвоста. Что-то, а готовить он прекрасно умел и пять лет назад — я боялась представить, какой это бог кухни сейчас.
И тут мне в голову пришла совершенно гениальная идея! Мы с родителями переехали в этот дом («большой и светлый», — сказал папа; «с лестницей!» — восторгалась мама) всего несколько лет назад, и Лис, к моему счастью, здесь еще не побывал. А посему — доступа не имел, пока его кто-нибудь не пригласит.
План созрел у меня в голове буквально за мгновенье. Через секунду мои пятки уже только сверкали вдалеке, а еще через две я с облегчением закрыла за собой входную дверь. Пронесло. Лис даже пикнуть не успел, если такое сравнение вообще уместно.
Хочет он поздороваться с моими родителями! Как будто он не проводил у нас дома когда-то сутки напролет! Это его родители были строгие и не терпели в доме лишнего шума, а мои всегда считали Лиса за своего старшего сына. Может, они и правда так думали, я не знаю. С их ритмом работы свои имена забудешь, не то что родственные связи.
В приподнятом настроении я скинула в прихожей туфли и затанцевала к ванной. Из-за постоянных нервов в туалет хотелось до неприличия часто.
Мне даже понравилось, как я сказала ему около дома. «Принцесса доставлена в башню», — передразнила я себя и глупо хихикнула. Хорошо, что никто меня в этот момент не видел, потому что от удовольствия я аж порозовела.
Из отражения в зеркале на меня смотрела взбудораженная почти-двадцатилетняя девчонка с ярким румянцем на щеках. Что странно, такой я себе даже нравилась. Такой… живой. Каштановые волосы — обыкновенно ужасно непослушные — теперь лежали аккуратными прядями, губы сами растягивались в улыбке.