Книга Колобок - Александр Петряков

— А у меня его нет. Снимок у Надежды Ивановны, которая сейчас едет на место его прописки.

— Жаль. А так бы все сразу встало на свои места.

— Подождем. А вы, Максим Рустамович, не берите все это слишком глубоко в голову. Мы сами разберемся. Ваша версия весьма любопытна. Вообще мне самому все это кажется крайне интересным с точки зрения моей профессии. Займусь сам, и, будьте уверены, преступники будут найдены.

— Надеюсь.

— Но давайте еще немного поговорим. У меня такое ощущение, что женщины блефуют. Что касается Марии Переделкиной, уж вы простите, она просто откровенно лжет. Это уже и теперь ясно. Вы в курсе этой истории с экспертом-гинекологом? Брат вам рассказывал?

— Да, я об этом знаю.

— Так вот. У меня возникло подозрение, уж вы меня простите, что в истории попытки изнасилования вашей жены тоже есть странные нюансы. Допустим, она без опасения открыла дверь двум молодым людям, зная, что вы дома. Но остается непонятным, как она оказалась связанной на диване? Вы сказали, что были в шкафу, где что-то искали, когда услышали звонок, мужские голоса и крики жены, и вы вышли и сразили одного из насильников клюшкой. Но для того, чтобы связать сопротивляющуюся женщину, я-то знаю, требуется не одна минута. Даже двум крепким и сильным молодым людям. У меня сложилось впечатление, что вы не сразу пришли на помощь своей жене. И хотел бы узнать у вас: почему?

Максим молчал. Он не знал, как поступить. Если признается, что оказался в шкафу с целью уличить жену в супружеской неверности, то вовлечет себя в неприятный процесс дознания, допросов, и ему придется рассказать о своих отношениях с женой, подозрениях и прочем, о чем не хотелось бы распространяться. С другой стороны, он тяготился браком, все больше привязывался к Светлане, и этот случай поможет ему оправдать развод и так далее. К тому же следователь все равно не верит, что я искал в шкафу куртку. И Максим решил во всем признаться. Выслушав его рассказ, Макаров удовлетворенно кивнул головой и сказал:

— Так я и предполагал. Ну а теперь у нас на рассмотрении третья жертва, ваша секретарша. Я не очень уверен, что она была не знакома с преступниками. Также сомневаюсь, что ее насильно затащили в кабинет. У вас в офисе десятки сотрудников, и наверняка кто-нибудь услышал бы ее крики. О том, что она успела крикнуть, прежде чем ей заткнули рот, сама только что сказала. К тому же как-то неуверенно ответила на вопрос, знакомы ли ей преступники. Но я полностью согласен с вами, что тот факт, что эти сексуально-агрессивные преступления происходят вокруг вас, настораживает. И еще вопрос, будьте откровенны, ваша секретарша — ваша любовница?

Максим тяжело вздохнул и сказал:

— На этот вопрос я предпочел бы не отвечать.

— Понятно. Я бы тоже предпочел. Наша беседа не протоколировалась, так что у вас есть возможность внести любые коррективы в свои показания. Но я вам весьма признателен за откровенные и искренние ответы на мои вопросы. Теперь у меня есть более или менее ясная картина действий преступников. И мы их отыщем, я вам это обещаю.

Майор Макаров встал с кресла, пожал Максиму руку, попрощался и ушел. А хозяин кабинета долго сидел за своим столом и размышлял о происшествиях сегодняшнего утра. Светлана вошла в кабинет тихо и незаметно, и когда приблизилась к столу, он вздрогнул от неожиданности.

— Максим, — сказала она, — следователь мне сейчас сказал, чтобы я написала заявление и пошла бы на обследование.

— Ну и что? Действуй.

— А может не надо?

— Почему?

— Ну, это ведь повредит твоей репутации. Если начнется разбирательство, все узнают, и мне бы тоже не хотелось, понимаешь…

— Понимаю. Но поезд, как говорится, уже ушел. Что было, то было. И два раза за сегодняшнее утро. А тебе советую написать заявление. Так будет лучше.

— Ну, не знаю. Думаю, лучше это замять. Все эти допросы, а потом суды. Не хочу светиться на публике, как изнасилованная. Я ведь еще не замужняя девушка.

— Намек понял. Но я получил сегодня двойной удар. Когда ехал сюда, думал, что домашнее происшествие дало мне свободу, однако, недаром говорят, что история повторяется дважды. Вот и в нашем случае она обернулась фарсом.

— Что ты имеешь в виду, дорогой?

— То, что уже сказал. Жена меня уверяет, что ее пытались изнасиловать, но тебе открою истину: я сидел в шкафу и своими ушами слышал, что мальчиков этих, Наташка знает не первый день, и они пришли ее не насиловать, а развлекаться вместе с ней.

— Ага, вот оно что. Тогда понятно.

— Мне тоже понятно. И я вот думаю: а ты не врешь, как Наташка?

— С чего бы?

— А вот не знаю. Когда сюда ехал, думал, ну вот, теперь к Светке перееду. Повод имеется. А Светка, как и Наташка, связанная тут лежит! И оттраханная! Все вы одинаковы! Не верю я тебе. Что-то тут не так. Что-то кем-то вокруг меня плетется. Но вот с какой целью?

— Ну не знаю, милый мой, спала ли по доброй воле твоя жена с этими ворами, но я тебе не вру. Я их первый раз видела. И сережек жалко. Твой подарок.

Максим посмотрел на нее долгим взглядом, поджал губы и углубился в изучение лежащих на столе бумаг.

7

Тем временем Надежда Ивановна катила по Большому проспекту Васильевского острова, приближаясь к предполагаемому месту жительства подозреваемого Древяскина. На 12-ой линии, возле краснокирпичного дома с выступающими наличниками и подоконниками, выкрашенными в белый цвет, она остановила машину и вошла в подъезд. Надежда Ивановна, вопреки приказу начальника, не взяла с собой сотрудников не случайно. Ей хотелось, не привлекая внимания, выяснить, живет ли здесь Древяскин или просто зарегистрирован, а уж потом принимать меры по его задержанию. Впрочем, она намеревалась прежде свести знакомство с подозреваемым, представившись мастером из ЖЭКа, и попытаться кое-что разузнать таким способом.

В парадную она попала лишь после нескольких попыток нажатия кнопок на домофоне. Жильцы, в основном женщины, говорили, что не будут открывать, кому попало. А если она из ЖЭКа, то у нее должен быть свой ключ. Но какая-то старуха все же открыла, и Надежда Ивановна попала в довольно чистую парадную со старинным камином. Он был когда-то мраморным, но теперь был закрашен такой же, как и стены, зеленой масляной краской. Она позвонила в квартиру на первом этаже, и через пару минут приоткрылась дверь и оттуда высунулась женская голова с бигудями в волосах.

— Вам кого? — спросила женщина.

Надежда Ивановна, под курткой у которой была серая рубашка с тремя звездочками на плечах, показала свое удостоверение сотрудника милиции и сказала:

— Не беспокойтесь, я вас надолго не задержу. Всего пара вопросов.

В просторной кухне, где между тремя газовыми плитами стояли видавшие виды облупленные столы, Надежда Ивановна присела на табурет с узкой дырой в середине и закурила. Немолодая женщина переминалась с ноги на ногу и не очень приветливо смотрела на следователя в юбке. Наконец она не выдержала и сердито спросила: