Книга Независимая леди - Жанна Аллан

— Почему?

— Мама бережет свое свадебное платье для меня. Она не поймет наше с Бартоном желание просто оформить отношения в присутствии судьи.

— Когда-нибудь тебе придется рассказать ей все.

— Мы не спешим. — Джей-Джей угрюмо ела. — Сначала мне надо развестись с тобой, помнишь?

— Еще бы!

— По сей день не могу поверить, что я вышла замуж за совершенно незнакомого человека. Никто не приставлял мне пистолет к виску. Я была трезвой. Психических болезней в семье нет… О чем я думала?

— То же самое вертится у меня в голове.

— Для секса не обязательно жениться.

— Ты бы не пошла на случайный секс, — ровным тоном произнес Люк. — А я хотел тебя.

— Да, правильно. — Джей-Джей растерзала оладью до крошек. — Это все мой рот. Все говорят, что он очень сексуальный. Да еще благодаря Нике эта идиотская родинка.

— Кто такая Ника?

— Прабабка по материнской линии. Говорят, она была русской аристократкой. У мамы есть ее портрет. — Джей-Джей усмехнулась. — Папа считает, что все его дети смешаны в плохом миксере: в кувшин бросили английские, ирландские, немецкие, финские, русские, славянские, французские и индейские гены, а потом кто-то выключил аппарат раньше, чем получилась однородная масса. Мы не только не похожи друг на друга, но еще у каждого одна черта от одного предка, другая от другого. Мне повезло, что досталась пухлая нижняя губа и родинка, так что я выгляжу точно сексуальная кукла. Представляешь, как трудно при такой внешности убедить клиента-мужчину, что у меня коэффициент интеллигентности больше десяти?

— Мне нравится твой рот.

— О, конечно, тебе нравится. Все мужчины такие. Братья утверждают, будто у меня волосы как мышиный хвост, бесцветное лицо, глаза как мутная вода, а бровей практически не существует. Но мужчины видят только губы и красивую родинку.

— Так и радуйся! Если бы я не увидел привлекательную девушку, то не стал бы останавливать ту лошадь.

— Не смешно… — Джей-Джей ткнула вилкой в его сторону. — Из-за этой проклятой родинки мне приходится работать больше, чем десятерым мужчинам, вместе взятым. Мужчина наденет рубашку под цвет глаз, и все восхищаются его вкусом. Я надеваю красивое платье — и некоторые негодяи шлепают меня ниже спины. Или же меня обвиняют, будто я использую свой пол как оружие. Когда мужчина выигрывает дело, люди оценивают его способности. Если я выигрываю дело, то обязательно кто-нибудь скажет: она, мол, флиртовала с мужчинами-присяжными. Газеты обсуждают, какие законные доводы привел адвокат-мужчина. А если адвокат я, обсуждают мою прическу. Ты не представляешь, что это значит — провести всю жизнь в борьбе, утверждая себя.

— Каждый человек растет, утверждая себя. — Люк размазывал масло по оладье. — Возьми меня. Я из потомственных военных. Сначала дрался с мальчишками, чьи папы были сержантами, и доказывал, что если у меня папа офицер, то это не значит, что я слабак. Чем старше я становился, тем больше возникало неприятностей. Уже мало было доказывать, что я не тесто для оладий, пришлось стать вожаком хулиганистых подростков и доказывать, что я жесткий, как папа, хотя и не пошел по его стопам и не стал поступать в военную академию.

— А сейчас ты доказываешь, какой ты жесткий, заставив меня на три недели подчиниться твоей воле. Папа должен гордиться тобой.

— Подчиниться моей воле? — фыркнул Люк. — Скажи кому-нибудь другому, О'Брайн. Мы оба знаем, ты здесь не потому, что я угрожал не давать тебе развода. — Он откинулся на спинку стула. — Скоро я точно узнаю, почему ты приехала. Я бы дал тебе развод, если бы ты написала письмо. К несчастью, я увидел тебя. — Воспоминание мелькнуло в глубине его глаз. — В галерее было полно народу, но я заметил тебя, едва переступив порог. Пока я наблюдал за тобой, наша совместная жизнь прокручивалась у меня в голове, точно кино. Снимали тебя и меня в твоей квартире.

— В моем доме, — автоматически поправила Джей-Джей, напрасно стараясь прогнать из памяти те же кадры.

— Я увидел твои простыни. Светло-розовые, цвета твоей кожи.

В этом сухом климате воздух полон электричества, подумала она.

— Мне не удалось забыть, что ты прячешь под безобразными деловыми костюмами. Увидев тебя снова, — голос Люка стал хриплым, — я захотел тебя. Так же сильно, как и прежде.

У Джей-Джей сердце будто подпрыгнуло в груди. Люк все еще хочет ее! Почему-то было приятно услышать это до непристойности откровенное признание. Она всегда была здравомыслящей, рассудительной женщиной, и только Люк мог превратить ее в импульсивную особу, чуждую Джей-Джей. Нельзя позволить ему заманить ее в ловушку еще раз.

— Поэтому ты настаивал, чтобы я приехала? Чтобы еще раз удовлетворить свои потребности?

— Проклятие, нет! Совсем наоборот. Я надеялся, что три недели скулежа, жалоб и демонстрации, как тебе не подходит здешняя жизнь, — это то, что мне надо. Если я когда-нибудь снова женюсь, у моей жены не будет такой мягкой кожи, как под твоим шелковым бельем. И она не будет такой деловой. Она будет женщиной. Настоящей женщиной, — подчеркнул он. — Мягкой тогда, когда женщине полагается быть мягкой, и сильной тогда, когда женщине полагается быть сильной. Тебе это совершенно незнакомо.

— О таких женщинах, какие тебе нравятся, я знаю все. Ты щелкнешь пальцами — она кидается в постель. Ты щелкнешь пальцами — она кидается готовить тебе завтрак или стирать носки.

Нахмурившись, Джей-Джей сидела у телефона за столом в кабинете Люка и обдумывала то, что услышала от Бартона. Она рассказала ему о ранчо, и он заметил, что ей следовало давно понять: для простого работника Люк чересчур хорошо владеет собой. Взгляд скользнул по стене — там в рамочке висел диплом. Оказывается, Люк окончил Колорадский университет. Еще одна пикантная подробность, которую он не нашел нужным упомянуть.

Она оглядела комнату и скривилась на рога лося, развешанные по стенам. Она еще не осмотрела весь дом, но уже поняла, что он обставлен купленной на распродаже подержанной мебелью. Явно не в ее вкусе. Но неизвестная Этель, домоправительница Люка, по крайней мере держала все в безукоризненной чистоте.

— Миссис Ремингтон!

Джей-Джей подняла голову. Берди, направляясь через холл в кухню, остановилась на пороге, нервно накручивая на палец прядь волос.

— Называйте меня Джей-Джей. — Она успокаивающе улыбнулась.

— Джей-Джей — странное имя для женщины. — Застенчивая улыбка мелькнула на тонких губах Берди.

— Мать назвала меня Джаклин Джун, — наморщила нос Джей-Джей, — и потребовала, чтобы никто не называл меня Джеки. Потом появился мой брат Логан. Ему было трудно выговорить: Джаклин. У него мое имя звучало как Джей-Джей. И скоро все так и называли меня.

— Ваша мама злилась?

Джей-Джей вытаращила глаза.

— Мои братья умеют так очаровать маму, что могут вытворять все, что захотят.