Книга Окончательно мертв - Шарлин Харрис

— Нет-нет, — прервала она меня, громко смеясь, что было никак не в стиле Пам.

— Ты ему передай, что я сказала спасибо за оттиски календаря, — сказала я.

Эрик, постоянно старающийся еще увеличить прибыльность «Веселья», придумал вампирский календарь для продажи в лавчонке сувениров. Сам он стал мистером Январем — позировал у кровати и с длинной белой меховой мантией. Нет, не в мантии, нет-нет. Эрика и кровать окружал светло-серый фон с огромными блестящими снежинками. Одной ногой вамп стоял на полу, колено другой опиралось на смятую постель, и смотрел он прямо в камеру горящим взором (кое-чему он мог бы Клода научить). Светлые волосы Эрика спадали на плечи спутанной гривой, правая рука сжимала сброшенную на кровать мантию, и белый мех был достаточно высоко, чтобы закрыть то, что надо было закрыть. Эрик стоял вполоборота, так что слегка видна была линия потрясающих ягодиц. К югу от пупка уходила дорожка белокурых волос потемнее. И она будто во всю глотку орала: «Скрытое ношение оружия!»

Мне дано было знать, что у Эрика не тупоносый короткоствольник, а скорее «Магнум» — триста пятьдесят семь.

Почему-то я все время поглядывала на январскую страницу календаря.

— Хорошо, я ему передам, — сказала Пам. — Эрик говорил, что многим бы не понравилось, окажись я на календаре для женщин… так что он меня поместил на календарь для мужчин. Послать тебе копию моей фотографии?

— Ты меня удивила, — созналась я. — Нет, серьезно. В смысле, что ты согласилась позировать.

Мне трудно было представить себе ее участие в проекте, потакающем людским вкусам.

— Эрик мне сказал позировать — я и позировала, — ответила она по-деловому.

Хотя у Эрика была существенная власть над Пам — он был ее творцом, — я понятия не имела, что Эрик может попросить Пам сделать что-нибудь, что она делать не готова. Либо он ее хорошо знал (как оно, несомненно, и было), либо Пам готова была делать решительно все.

— Я на фотографии с кнутом, — сказала Пам. — Фотограф говорил, что это даст миллион на продажах.

В сексуальных вкусах Пам держалась широкого диапазона.

В течение долгой секунды рассмотрев возникший передо мной ментальный образ, я сказала:

— Наверняка даст, Пам. Но знаешь, я пропущу.

— Мы все получим процент — все, кто согласился позировать.

— Но у Эрика процент будет больше, чем у всех прочих.

— Так он же шериф, — разумно заметила Пам.

— Да, правда. Ладно, пока.

Я собралась повесить трубку.

— Эй, постой, что мне Эрику сказать?

— Скажи правду.

— Ты же знаешь, что он разозлится.

Но в голосе Пам совсем не было страха. Наоборот, ликование слышалось.

— Это его проблемы, — ответила я — быть может, несколько ребячески, и на этот раз положила трубку. Вообще-то разозленный Эрик наверняка окажется моей проблемой.

Было у меня неприятное чувство, что я, отказав сейчас Эрику, сделала серьезный шаг. И понятия не имела, что дальше произойдет. Когда я впервые познакомилась с шерифом Зоны Пять, я встречалась с Биллом. Эрик хотел воспользоваться моими необычными способностями, и через мою голову терзал Билла, чтобы вынудить мое согласие.

Когда я с Биллом порвала, Эрик лишился средств принуждения, пока мне не понадобилось от него одолжение, а потом я дала Эрику в руки самое мощное против меня оружие — знание, что это я застрелила Дебби Пелт. Неважно, что это он спрятал ее тело и ее машину, и сам не мог вспомнить, где, — такого обвинения хватит, чтобы загубить весь остаток моей жизни, даже если доказать ничего не удастся. Даже если я смогу заставить себя все отрицать.

Весь этот вечер я, выполняя в баре свою работу, все думала, выдаст ли Эрик на самом деле мою тайну. Если Эрик расскажет полиции, что я сделала, он же должен будет и свою роль в этом признать? Разве не так?

Детектив Энди Бельфлер подстерег меня, когда я шла к стойке. Энди и его сестру Порцию я знала с детства. Они были на пару лет меня старше, но учились мы одних и тех же школах, росли в одном и том же маленьком городке. Как и меня, их в основном растила бабушка. В наших с детективом отношениях имелись свои сложности. Последние несколько месяцев Энди встречался с молоденькой учительницей Халли Робинсон.

Сейчас он хотел поделиться со мной тайной и попросить об услуге.

— Послушай, сегодня она закажет цыпленка в корзинке, — сказал он без предисловий. Я посмотрела на их столик, проверяя, что Халли сидит спиной ко мне. Так и было. — Когда принесешь еду, сделай так, чтобы там лежало вот это, прикрытое.

Он сунул мне в руку маленькую бархатную коробочку. Под ней лежала десятка.

— Без проблем, Энди, — сказала я, улыбаясь.

— Спасибо, Сьюки, — ответил он и улыбнулся в ответ — простая, беспонтовая и испуганная улыбка.

Энди угадал в самую точку. Когда я подошла к их столику, Халли заказала курятину в корзинке.

— Добавь еще картошки, — сказала я новой поварихе, передавая заказ. Я хотела камуфляжа побольше. Повариха отвернулась от плиты и глянула на меня сердито. У нас поваров целый ассортимент — всех возрастов, цветов, полов и сексуальных предпочтений. Однажды даже вампир у нас работал. Сейчас наша повариха — чернокожая средних лет по имени Кэлли Коллинз. Женщина тяжелая, настолько тяжелая, что мне даже непонятно, как она выдерживает столько часов на ногах в жаркой кухне.

— Добавить картошки? — спросила Кэлли, будто впервые к ней обратились с подобной просьбой. — Ну-ну. Дополнительную порцию картошки дают тем, кто за нее платит, а не друзьям официанток.

Может, Кэлли такая колючая потому, что помнит еще старые недобрые времена, когда у черных и белых были разные школы, разные залы ожидания и разные питьевые фонтанчики. Я такого уже не помню, но не хочу делать на это скидку каждый раз, когда приходится говорить с Кэлли.

— Они оплатят дополнительную картошку, — соврала я, не желая пускаться в объяснения через служебное окошко, когда каждый может подслушать, и вместо того вложила в кассу доллар из своих чаевых. При всех наших неладах я желала Энди и его училке счастья. Женщина, согласная войти в дом Каролины Бельфлер даже не невесткой, а женой ее внука, заслуживает романтической минутки.

Когда Кэлли позвала меня за готовым блюдом, я подбежала рысью. Сунуть коробочку под картошку было трудней, чем я думала, и пришлось ломтики осторожно переложить. А Энди сообразил, что бархат станет жирный и соленый? Ладно, это же не мой романтический жест, а его.

С радостным ожиданием несла я поднос к их столу. Энди даже пришлось одернуть меня (суровым взглядом), чтобы я сделала более безразличную физиономию, когда подавала блюда. Перед ним уже стояло пиво, а перед Халли — бокал белого вина. Она почти не пила, как и полагается учительнице младших классов. Поставив еду на стол, я сразу повернулась и ушла, забыв даже спросить, как положено хорошей официантке, не нужно ли еще чего-нибудь.