Книга Феодал. Усобица - Александр Логинов

— Онисим, — обратился Андрей к кузнецу, — покличь Рябого, пускай найдет Фимку.

Пока кузнец ходил, Андрей, как мог, успокаивал свою подругу и клятвенно пообещал ночевать на женской половине, где его уже заждались. Андрей чувствовал вину перед девушками, все-таки он поступил по-скотски, ударившись в запой, но другого выхода не было. Ужас кровопролитной битвы, после пьянки исчез, и кошмары перестали беспокоить князя по ночам. Вернувшийся Онисим, тихонько шепнул пару слов князю на ухо. Андрей внимательно выслушал кузнеца и обратился к боярыне:

— Тут такое дело… — Андрей замолчал, обдумывая свои слова. — Поискала бы ты новую девку себе…

— Как новую? — испугалась Прасковья. — Никак случилось не доброе?

— Ну-ууу, — замялся с ответом Андрей. — Подслушивала она нас, о чем мы речи ведем, как бы не хорошее не удумала…

— Да какой оно послух? — взбеленилась Прасковья. — Это я ее послала вызнать, чем вы тут занимаетесь! Который ден мы тебя не видим!

— Вернут тебе твою Фимку, — поторопился заверить Прасковью Андрей. — Ну что ты Прасковьюшка, перед народом ведь неудобно, — шепотом, так что бы никто не услышал, сказал Андрей.

А мужики делали вид, что они шибко заняты обсуждением нового механизма для взвода арбалета. Деликатные, ешкин кот.

— Перед народом ему неудобно! — вновь взвилась боярыня, а спать одной мне удобно?

Андрей опешил. Вот те раз! Вот тебе и безусловное подчинение мужчине! Так-то оно так, но когда дело касается супружеского долга, девушка из ягненка превратилась в тигрицу!

— А ну цыц! — сердито прикрикнул Андрей на зарвавшуюся девчонку, — Вернут тебе твою Фимку. Живую. Ну, малость поротую, пусть помнит — любопытной Варваре нос оторвали. Будет подслушивать — скажу Рябому, чтоб отрезал ей нос. Вот так. А ты, если еще раз учудишь такое — быть тебе поротой, — в сердцах пригрозил Андрей, потрясая плетью, выхваченной у Кузьмы из-за пояса.

Девушка моментально разрыдалась, сквозь всхлипы заголосила:

— Катька понесла, а я ведь тоже хочу-ууууу.

— Куда понесла? — не понял Андрей, морщась от бабского завывания.

— Не куда-аааааа, — опять завыла Прасковья писклявым голосом, — не праздна Катька, а я тоже хочу дите-еее.

Андрей оглянулся, но мужики исчезли, по-тихому покинув кабинет князя.

— Какое дите? — Андрей впал в ступор.

— Твое-еее дите-еее, — продолжала выть Прасковья. — А я ведь старшая-ааа.

— Так че же вы, дуры набитые, молчали? — вскипел Андрей.

— Ты все-еее бражничал, — продолжала завывать хитрая боярыня, не забывая искоса наблюдать за реакцией князя.

— Хватит выть, на… — Андрей протянул девушке рушник с вышитыми языческими оберегами, — утри слезы. Вот так… теперь пошли давай к Катерине… ну девки, вот всыплю я вам на орехи, молчать о таком… — Андрей подхватил Прасковью под руку и увлек ее за собой.

— Будет тебе дите, ты только не реви, — пообещал Андрей, что бы успокоить девушку.

Ну, бабы, ну дуры. Совсем мозги отшибло напрочь. Молчать о таком! Это ж радость то какая! Он станет отцом!

Несмотря на протесты сестер, и их матери, Андрей закатил праздник для дворни. Накрыли столы для всех желающих, вино вновь лилось рекой. Три дня дворня с крестьянами отмечала радостное событие. Но Андрей в попойке участия не принимал. Все дни он, как и обещал, посвятил семье, а ночами старательно выполнял обещание данное Прасковье. Катерина не возражала — береглась.

Предаваясь праздности в ожидании вестника, Андрей попытался систематизировать полученные знания о Руси и Европе.

С Русью все понятно. Бардак. Нет сильного центра. Отсюда все печали. Боярам и детям боярским еще жить сподручно, а крестьянам — тяжко. Мало того, что неурожаи случаются, так еще разбойников развелось не меряно. Насмотрелся Андрей на пепелища. Ужас, что твориться на Руси. Хоть самому бери власть в стране. Да ведь не поддержат его. Прав у него нету на власть. И точка. Диктатор получит яд в пище или нож в спину. Вся знать: русская, литовская, татарская — все родичи. А Андрей — изгой, казак, по сути. Другое дело Европа.

Там сейчас полыхают большие и маленькие войны. Голова идет кругом, от обилия войн, кто там только не воюет. Города воюют между собой, короли с городами и между собой. До смешного доходило, жена Английского короля, в не таком, уж далеком прошлом воевала со своим мужем! Это Вам не тихие семейные разборки соседей по лестничной площадке, война шла самая настоящая с громадьем трупов и бегством короля от войск женушки. Повсюду текут полноводные реки крови. На Балтике не спокойно. Ганза старается не пускать англичан в Балтику, венецианцы всячески противодействуют плаванию англичан в средиземное море. Англичане же зажимают тех и других у себя дома. Английский король вступил в союз с датским королем, и тут как на грех жители Долин подняли бучу, и в Швеции в прошлом году вспыхнуло восстание против датчан. До Новгорода дошли слухи, что причина восстания — жестокость одного датского фохта — только лишь повод. Говорят, что это Любек побудил делакарлийцев к восстанию. Но это только слухи, не более. Восставшие захватили несколько замков, сожгли пару-тройку городов и подступили к Стекольне. Главное требование восставши — собственный король в Швеции. Дания терпит поражение за поражением на суше и теряет Шлезвиг. В отместку датские пираты вовсю резвились на море, грабя ганзейские суда, а иногда и топя их. Собственно, датчане не брезговали и мелкой рыбешкой. Несколько новгородских кочей бесследно исчезли вместе с командой и купцами.

Филипп Бургундский затеял войну с Англией и теперь срочно ищет мира с Ганзой. Датский король только что помирился с английским королем и урегулировал вопросы по возмещению ущерба от активных действий английских пиратов на побережье Исландии. Англичане — ребята серьезные, пошалили малость, разграбили несколько церквей, пограбили города и селения, в горячке поубивав королевских чиновников и даже его милость — датского посла. Народу пленили огромное количество. На сорок тысяч любекских стерлингов англичане нанесли ущерба датчанам, и датский король настойчиво требовал компенсации.

Кто там и за что воевал, Андрею дела нет, но по большому счету делать в Европе нечего, разве что воевать за одну из сторон, но наемников в Европе и без Андрея хватает.

Поляки наняли гуситов, и те вторглись в Пруссию, уничтожая все живое на своем пути. Любимым развлечением чешских крестьян стало запекание рыцарей в собственной скорлупе, то есть в доспехе. Страшная, мучительная смерть. Рыцаря привязывали на вертел, словно кабана, и медленно зажаривали на углях. Простым сервам тоже доставалось — убийства, грабежи и насилие — обычная норма жизни.

Сжигая монастыри и грабя церкви, гуситы дошли до самого моря, где наполнили свои бутыли морской водой, что бы привести их в Чехию, как знак своей победы. Орден срочно запросил мира. Польский король поспешил согласиться на мировую, так как Сведригайло наступал ему на пятки, а татары царя Ордынского вовсю жгли черниговские и киевские земли.