Книга Захватывающее время - Тим Тарп

– Может, он любит тебя?

– Я тебя умоляю. Он ходячая проблема. Не держится ни на одной работе. Напивается до потери пульса. На мамин день рождения встал пораньше, чтобы приготовить ей завтрак, и чуть не сжег весь дом. Вот это и стало последней каплей.

– Жалко.

– Ничто не вечно, – говорит она, и ее голос дает трещину. – Ты думаешь, что все так и будет дальше продолжаться. Думаешь: «Вот то, за что можно держаться», но все это неизбежно куда-то исчезает.

Очевидно, она не настолько счастлива от того, что ее мать и отчим расходятся, какой хочет казаться. Она привязана к этому старому пердуну, только отказывается себе в этом признаваться.

– Вот поэтому я никогда не выйду замуж, – говорит она. – Какой в этом смысл?

Огромная слеза выкатывается из уголка ее глаза. Не думаю, что она пьяна настолько, чтобы впасть в плаксивость, хотя, возможно, для того, чтобы эмоции вырвались наружу, много и не надо.

Мне хочется утешить ее. Хочется сказать: «На свете есть много постоянного. Ты встретишь отличного парня – такого, который не будет все время пердеть, – и вы поженитесь и будете жить вечно», только я сам не верю в эту сказку.

Поэтому я говорю:

– Ты права. Ничто не вечно. И держаться не за что. Нет ничего. Но в этом ничего страшного. Это даже хорошо. Это как смерть стариков. Они должны умирать, чтобы освободить пространство младенцам. Ты же не хочешь, чтобы мир переполнился одними стариками, правда? Представь: дороги будут забиты машинами, двадцатилетними четырехдверными «Бьюиками-Лесабрами», с древними, высохшими водилами за рулем, которые тащатся со скоростью три мили в час и, путая педали тормоза и газа, въезжают в зеркальные витрины аптек. – Она смеется, но в ее смехе слышится грусть. – Ведь ты же не захочешь, чтобы такое длилось вечно, – продолжаю я. – Взять хотя бы моих предков. Если бы они все еще были женаты, мой отец – настоящий отец – до сих пор обитал бы в крохотной халабуде на две спальни, в которой мы тогда жили. Он продолжал бы, обливаясь потом, ремонтировать деревянные развалюхи. Зато теперь он, можно сказать, более чем успешен. Видишь вон то здание «Чейз», самое высокое? – Она кивает и отпивает пива. – У моего отца офис на самом верху. Видишь вон то освещенное окно в центре? Это его кабинет, он там полуночничает.

– Ого, – говорит она. – Ты там был?

– Естественно, был. Тысячи раз. Оттуда видно далеко, аж до Нормана.

– Давай прямо сейчас пойдем туда?

– Нет, сейчас нельзя. Он слишком занят. Я сам должен заранее договариваться о встрече.

– Чем он занимается?

– Крупными финансовыми операциями. Заключает одну сделку за другой.

Мы оба сидим и смотрим на этот свет в верхнем этаже самого высокого здания Оклахома-Сити. Холодает, из темноты доносятся какие-то звуки. Тара сжимает мою руку.

– Что это?

– Ничего, – отвечаю я.

Но я и сам чувствую себя ужасно уязвимым, как будто некое зло действительно подкрадывается к нам: орда пускающих слюни зомби или что-нибудь похуже, чему я даже не могу придумать названия.

– Может, пора возвращаться? – говорит она.

– Точно, пора.

Глава 8

Мы опаздываем, но Рикки даже не думает на нас злиться. Они с Бетани сидят плечом к плечу на скамейке у воды и хихикают, как пара первоклашек на кукольном спектакле, и им обоим плевать, вернемся мы или нет.

На обратном пути Бетани болтает больше, чем обычно – я никогда не слышал, чтобы она так много говорила. Она взахлеб рассказывает, как здорово Рикки комментировал их путешествие, и что это было как на аттракционах в Диснейленде, и какие интересные истории он сочинял об окружающих. Она хохотала так, что ее чуть не вырвало. Еще бы, сочинять истории о людях для нас с Рикки – обычное дело, правда, кое-что из рассказанного он стырил у меня, но это не беда. Мой план сработал идеально. У Саттермена опять все получилось. Я так горд собой, что даже не обращаю внимания на то, что за нами по Двенадцатой улице неотрывно следует какая-то машина.

Мы только добрались до машины Тары, а Рикки и Бетани ведут себя как пара. Хотя и не похоже, что на парковке Рикки обнимет ее и осчастливит долгим, мокрым поцелуем. Ну хоть не облажался напоследок.

– Все было круто, – говорит он, – давайте как-нибудь сгоняем еще куда-нибудь.

– Это было бы замечательно, – говорит Бетани, сияя.

– В следующую пятницу было б зашибенно, – добавляю я.

Друг еще нуждается в моей помощи, чтобы скрепить сделку.

– В пятницу идеально, – говорит Бетани. – Встретимся в школе.

– О, он до этого тебе еще позвонит, – говорю я, и на этот раз Рикки быстро подхватывает:

– Да, я тебе позвоню.

Она мило и робко улыбается ему и говорит:

– Хорошо, – и ныряет в тарину «Камри».

Позади, футах в пятнадцати, остановилась та самая машина, что ехала за нами по Двенадцатой, но я все еще не обращаю на нее особого внимания. Я по-дружески обнимаю Тару и говорю, что у ее мамы, надеюсь, все будет в порядке. А в следующее мгновение, к моему изумлению, она обхватывает меня руками, сдавливает, как тюбик с зубной пастой, и прижимается щекой к моей груди.

– Я так рада, что мы случайно встретились, – говорит она. – Спасибо за пиво и за то, что выслушал все мои эти дурацкие проблемы, дал мне совет, ну и вообще.

Я глажу ее по волосам и говорю:

– Всегда пожалуйста.

Именно в этот момент позади меня хлопает дверца той тачки. Я поворачиваюсь и вижу – не поверите – Кэссиди. Оказывается, все это время за нами ехала машина ее подружки Кендры.

– Привет, Саттер, – говорит Кэссиди, причем совсем не дружелюбно.

– Привет, – отвечаю я, выпутываясь из объятий Тары. – Ну как, вам понравился фильм? Было весело?

Она стоит передо мной, скрестив руки на груди.

– Да, но не так весело, как тебе.

– Хм, да. Мы тут угостили девочек пивом. Сейчас, когда Бетани рядом, я не могу рассказать ей о своем плане свести Рикки с какой-нибудь девчонкой. На лице Кэссиди появляется тот самый взгляд.

– Ага, ясно. Я видела, как вы тут обжимались.

– Ничего такого не было. Тарина мать выпнула из дома ее отчима, и они праздновали это событие, и…

Кэссиди поднимает руку, заставляя меня замолчать.

– Ничего не хочу слышать. Я просила тебя только об одном: всего лишь брать в расчет мои чувства, когда ты что-то делаешь. Хотя бы один раз поставить чувства другого человека выше своих. Это все, о чем я просила. О такой мелочи. Но ты даже не вспомнил об этом. Ты на такое просто не способен.

Ага. Так вот, значит, чего она от меня хотела!