Книга База-500. Смертельная схватка - Алекс фон Берн

— А где сейчас ваши родители?

— Отец был оперативным сотрудником милиции. Его убили бандиты во время операции, давно. А мама умерла перед войной.

Марта охотно рассказывала о себе: видимо, ей давно хотелось поговорить с кем — нибудь.

— Я окончила медучилище, и друзья отца устроили меня в медсанчасть НКВД. Ведь и этот пионерлагерь тоже был для детей работников НКВД. Летом я всегда сюда ездила вместе с Константином Николаевичем. Он хороший, он мне как отец!

— А почему детей не эвакуировали с началом войны? — спросил я.

— Какое — то роковое стечение обстоятельств! — передернула плечами Марта: видимо, от неприятных воспоминаний.

— Когда после обеда 22 июня нас собрал начальник лагеря Иван Капитонович и сказал, что началась война, он вначале не велел об этом объявлять детям: дескать, скоро наши бойцы отбросят обнаглевших фашистов в их логово, в Германию, и мы сразу расскажем о наших победах. Ну, а через пару дней стало ясно, что о победах рассказать в ближайшее время не придется. Пионервожатые спрашивали насчет эвакуации, но Иван Капитонович говорил, что без указания из Минска

об эвакуации не может быть и речи, потому что это паникерство, за которое по законам военного времени могут и к стенке поставить. А связи с Минском не было. Но Иван Капитонович говорил, что из Управления НКВД обязательно пришлют транспорт и всех организованно вывезут. И транспорт действительно пришел, но только один грузовик. На этом грузовике в Минск должны были отправить детей руководящих работников, а остальных приказали пешим порядком отвести к железнодорожной станции и эвакуировать эшелоном сразу в тыл. Разумеется, лучше было сразу ехать поездом, потому что уже было ясно: немцы наступают очень быстро и поездка в Минск — это потеря времени. Но Иван Капитонович объяснил, что семьи руководящих работников должны эвакуироваться в последнюю очередь и дети успеют увидеть родителей. Не знаю, правда это была или нет… В общем, утром все дети покинули лагерь: Иван Капитонович на грузовике повез пятнадцать человек на грузовике в Минск, а пионервожатые повели остальных детей колонной к ближайшей станции. Наверное, им повезло больше…

— А что же за дети остались здесь? — удивился я. — Почему их не эвакуировали?

— Это как раз те дети, которые поехали на грузовике в Минск. Они едва выехали на шоссе, как попали в колонну беженцев и отступающих войск. Появились немецкие самолеты и начали расстреливать колонну. Иван Капитонович и шофер погибли сразу. Коля Савельев молодец, не растерялся! Он тут же собрал всех и повел обратно в лагерь лесом. Через два дня все девять выживших детей добрались до лагеря. Остальные погибли там, на дороге, вместе с Иваном Капитоновичем. Коля сказал, что раненую Машу Петровскую они несли целый день, пока она не умерла. Они похоронили ее под корнями упавшего дерева.

Марта замолчала. После короткой паузы она прошептала:

— Вы знаете… я так и не смогла представить себе эту ужасную сцену: дети хоронят свою подружку. А вы можете себе это представить?

— Нет, — искренне ответил я. И так же искренне добавил:

— Дети — главные жертвы этой войны. Мы, если выживем, возможно и сможем это все забыть… или как — то смириться и жить с такими воспоминаниями… А они — не смогут! Это груз на всю жизнь.

— Да, вы правы, — грустно согласилась Марта. — Они стали похожи на маленьких старичков. Из их глаз исчезла радость. Они стали тихие, послушные и разумные. И они не смеются. Совсем! Как вы считаете, это пройдет?

— Время лечит любые раны, Марта. Но на месте ран остаются шрамы. А шрамы не сможет скрыть даже Вечность.

Мы немного помолчали. Марта провела ладонью по лбу мальчика и сказала:

— Я думала, что мы не переживем зиму. В лагере остались я, Константин Николаевич и повар Кузьмич. Пару раз заезжали немцы, но нас почему — то не тронули: может, искали партизан, а может, испугались тифа… Константин Николаевич сказал им, что здесь лазарет для тифозных детей. Немцы ужасно боятся тифа, даже в дом заходить не стали! Здорово придумал Константин Николаевич, правда?

— Н-да, — промычал я неопределенно, а сам подумал, что мои коллеги из айнзатцгруппы после такой информации с чистой совестью могли спалить «очаг тифозной заразы» вместе со всеми его обитателями. Но я, разумеется, не стал это говорить Марте.

— Расскажите о себе! — вдруг предложила Марта.

— А что рассказать? — вздрогнув, спросил я.

— Ну, я знаю, что вы из Латвии, майор, командир… а как про человека, я про вас ничего не знаю, — улыбнувшись, ответила Марта. — Вы женаты? Есть дети?

— Нет, и никогда не было, ни жены, ни детей, — честно признался я. — Как — то не было времени на личную жизнь…

А что я еще мог сказать? Пока я говорил правду, но дальше…

— Марта! Давайте я расскажу вам о себе как — нибудь в другой раз! — решительно заявил я. Я не мог сказать правду и не решался врать. Под ясным взором Марты я был словно под рентгеном. И вообще мне надо выполнять задание. А Марта оказывала на меня какое — то странное влияние, и эго мне не нравилось. Будь моя воля, я бы повиновался инстинкту самосохранения и бежал бы отсюда немедленно. Но я не мог уйти: я ждал Федорцова, который был единственным связующим звеном между мной и загадочным отрядом «Дядя Вова», который НКВД перебросило через линию фронта из — за моего объекта, базы-500. Я был уверен, что это действительно так и должен был сидеть в этом проклятом доме до победного конца. Мне нужно было выиграть это сражение!

Глава 3

6 сентября 1942 года, Белоруссия,

бывший пионерлагерь «Озеро Круглое»

— Значит так, Петруха! — негромко, но отчетливо произнес Первушин. — Вставать пора! Утро на дворе.

Петруха сел на койке, растерянно хлопая глазами. За окном над деревьями небо едва окрасилось светом.

— Так это… Ночь еще, — пробормотал Петруха, нервно зевая.

— Утро! — с угрозой повторил Первушин. — Вот такой конкретный факт налицо. Я сказал!

— Ну, утро так утро, — отозвался Петруха, начиная наматывать портянки. — Только не пойму, ей богу, к чему такая спешка…

— А спешка к тому, что не сегодня — завтра завалится сюда Федор, а то и дядя Вова со своими людьми, — веско заметил Первушин. — Отправит он нас железку взрывать или гарнизоны немецкие штурмовать — вот такой конкретный факт налицо. А тебе это надо?

— Не-е, не надо, — честно признался Петруха.

— Вот это верно! — хохотнул Первушин. — Лучше уж девок по хуторам тискать да бимбер жрать. А потому меня слушай! Собирай хлопцев возле дровяного сарая в полной готовности: чтобы жратву с собой захватили да выпивку. И пойдем мы на юг, в болота. Там много народу после карательных экспедиций оседает, пристроимся! Понял?

— Понял! — обрадовался Петруха. — Только что хлопцев ждать? У них уж все наготове, собрались — и вперед!