Книга Наречия - Дэниэл Хэндлер

— Значит, завтра я должна отвести их на природу, чтобы они понаблюдали за птичками? — переспросила Хелена, хотя ее занимала мысль иного порядка, а именно, что надеть.

— Да, а сегодня, — произнесла Андреа, — ты должна рассказать им о птичках. В частности, о сороках. Тебе самой о них хоть что-нибудь известно?

В молодости моя мать как-то раз пошла на День Благодарения в гости к друзьям и спросила мать своей подружки, чем она может ей помочь. «Ты могла бы сделать масляную птичку», — сказала моей матери мать подружки моей матери и вручила ей две маленькие ложечки и холмик масла. Масляная птичка — это кусочек масла, которому придана форма птички, но дело не в этом, а в другом: к чему такая жестокость? Почему люди заставляют других людей делать невозможное? Зачем им это? Зачем понадобились им все эти низости, когда на свете есть столько прекрасного — например, любовь.

— О, я знаю немало разных историй про птичек, — сказала Хелена, и в ее словах была изрядная доля истины. — В университете, прежде чем переключиться на поэзию, я изучала орнитологию.

— Не в университете, — не удержалась Андреа. — Мы не говорим «в университете», мы говорим «в колледже». Однако меня интересует другое: что конкретно тебе известно о сороках?

— Ну, кое-что известно, — пролепетала Хелена, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. — Кое-что известно.

— В таком случае брошюры «Молодежного комитета по содействию миграции сорок» я оставляю себе, — заявила Андреа и поднялась, вся такая тощая и самодовольная. — Мы объединяем два класса, так что там будет пятьдесят ребятишек. Урок состоится через час. Кстати, здесь курить запрещено.

— Я всего лишь держу сигарету в руке, — попыталась оправдаться Хелена, торопливо засовывая сигарету обратно в пачку. — Просто мне так легче думается. Скажите, что случилось с предыдущей учительницей, которая вела этот предмет?

— Она дала урок на тему кое-каких идиоматических выражений, до которых дети еще не доросли, — ответила Андреа. — Я была вынуждена ее уволить.

Дверь закрылась, и Хелена осталась сидеть одна в «комнате отдыха», мысленно сокрушаясь о том, что курение запрещено. С каким удовольствием она бы сейчас закурила сигарету, а потом загасила окурок в глазу этой стервы. Вместо этого она поспешила в школьную библиотеку, где ее поджидало маленькое чудо под названием «Сороки. Среда обитания и особенности поведения черноклювых и желтоклювых сорок», автор Тим Биркхед, с иллюстрациями Дэвида Куинна, издательство «Т и АД», г. Лондон, Англия, первое издание. К тому времени, как истек данный ей час, Хелена уже сделала для себя список любопытных фактов, который затем зачитала вслух. Так что когда Андреа заглянула в класс, чтобы проверить, чем заняты пятьдесят детских душ, она застала удивительную картину — в классной комнате стояла редкая для этих стен тишина, а все учащиеся с увлечением выполняли творческое задание.

«Яркие, хитрые и агрессивные — вот три слова, какими обычно описывают сорок, и в принципе так оно и есть», — это было первое предложение, прочитанное Хеленой в книжке «Сороки. Среда обитания и особенности поведения черноклювых и желтоклювых сорок». И Хелена дала своим подопечным задание написать историю, которая была бы либо яркая, либо хитрая, либо агрессивная — смотря что они предпочтут.

— Сработало! — изумилась Андреа и одарила Хелену улыбкой, когда дети один за другим вышли из класса. — Наверное, все дело в твоем акценте. Дети любят, когда-то кто-то говорит с иностранным акцентом.

— Теперь понятно, почему в Америке так любят слушать записи речей Черчилля, — ответила на это Хелена, но Андреа велела ей последить за ее сумочкой.

— Следи за моей сумочкой, — сказала Андреа, — а я тем временем займусь твоими бумагами. Боюсь, первые свои деньги ты получишь не раньше, чем через три месяца.

— Хорошо, — покорно произнесла Хелена, однако, как только Андреа вышла из класса, открыла сумочку и нашла бумажник. В нем было смехотворное количество наличности, и Хелена выгребла ее всю. Наличность успешно перекочевала в карман Хелены задолго до того, как Андреа вернулась в класс с пластиковым стаканчиком в руке.

— Мы обязаны проверить тебя на наркотики, — сказала она, — у нас в Америке так принято. Тебе надо сюда пописать.

По пути домой Хелена купила в винном магазине большую бутылку дорогущего шампанского. Надо сказать, что продавец самым безбожным образом заигрывал с ней. Она отвечала ему тем же и выпила почти все шампанское по дороге, потому что бутылка была тяжелая, как пара близнецов.

— Интересно, как тебе после этого не приспичило писать? — удивился муж, когда она вошла в дверь.

— О, я пописала, можешь не волноваться, — успокоила его Хелена.

— Все, с кем бы я ни встречался, любили выпить, — сказал Дэвид. — Твоя мать предупредила меня, что ты наверняка примешь капельку в первый день на новой работе. Ты англичанка, но даже все американки, с которыми я встречался, все пили по-черному.

— Ты о чем? — переспросила Хелена. — О том, что нет никакой разницы? Даже у сорок и то есть различия, так что уж говорить тогда про Англию и Калифорнию. И знаешь, в чем разница? В оперении!

— Я хотел сказать, — успокоил ее Дэвид, — что завтра утром тебе предстоит вывести на природу пятьдесят детей, чтобы там наблюдать за черными птицами. Андреа сказала, что ты должна быть там ровно в восемь.

— У них на груди желтое оперение, — кисло возразила Хелена, — и прошу тебя, только не говори, что тебе это безразлично, но бюст у твоей бывшей подружки колоссальных размеров.

— Мне действительно безразлично, — возразил Дэвид и вздохнул. — Знаешь, мне не нравится этот наш с тобой разговор. Ты ведешь себя агрессивно.

— А ты хитришь, — парировала Хелена. — А вот Андреа по-своему яркая и привлекательная. И у меня в голове не укладывается, как ты мог разговаривать и с моей матерью, и со своей бывшей подружкой — и это в то время, когда я покупала для тебя бутылку дорогого шампанского!

— Которую сама же практически всю целиком и выпила, — заметил Дэвид. — Кстати, я равнодушен к шампанскому.

— Послушай, — произнесла Хелена. — Послушай, я люблю тебя и не знаю, что делать. Я сильно переживаю из-за денег. Любовь такой не бывает.

С этими словами она опустилась в кресло, которое купила, повинуясь минутному порыву. Обошлось оно ей… ну, скажем… в три миллиона долларов. В свое время мать говорила ей, что одной любовью сыт не будешь, но Хелена так и не смогла найти для себя другой прокорм. Любовь есть любовь, и в этом вся проблема. Любовь можно заработать, но ждать ее еще целых три месяца, поэтому приходится одалживать ее у других людей и покупать подарок любимому, который не любит шампанское, вот и надо пить одной. То есть ты живешь любовью и начинаешь переживать из-за того, что ее недостаточно. Хелене подобные рассуждения были не по нутру, однако проблема заключалась в другом: даже если вам подобные рассуждения не по нутру, денег все равно не прибавится.

— Я тоже тебя люблю, — произнес Дэвид и взял у нее бутылку.