Книга Кукурузный мёд (сборник) - Владимир Лорченков

Все страны мира, в которых были Египтологи, присутствовали на карте мира, наклеенной Тудором в большой комнате его просторной, всегда чистой мазанки. Не было на карте только Италии. Ее египтолог соскреб с карты мира бритвенным лезвием. Дело в том, что в Италии жила и работала бывшая жена Тудора, красавица Стелла. Жили они с Тудором всего два года, после чего она родила сына, – оправилась, и поехала на заработки, потому что Молдавия как раз выбрала путь независимости, свободы и процветания. По крайней мере, так говорили люди в костюмах в телевизоре, смотрел который Тудор все реже. С малым дитем на руках разве телевизор толком посмотришь? Только и хватало сил у Тудора на то, чтобы послушать радиоточку. Но там тоже говорили про свободу, независимость и демократию, и процветание, и от этих разговоров Тудор устал не меньше, чем от изнурительной работы в поле. Тем более, что платили за нее все меньше, а работы было все больше. Да и процветания, о котором талдычили люди в костюмах, все не было, да не было.

– Это потому что вы марамойцы мало работаете, – сказал бывший председатель колхоза.

– Привыкли как в совке баклуши бить, – сказал бывший председатель колхоза, а теперь зажиточный фермер.

– Привыкли пить, воровать, и не работать, – сказал он.

– Правильно Сталин стрелял за колосок, – сказал он.

– И не надейтесь, что снова все будет как при коммуняках и при Сталине вашем, – сказал он.

Тудор подумал, что, может, фермер и правда прав, и работать надо больше. Так что Тудор стал работать по 20 часов в сутки. От этого он возвращался домой, харкая кровью и согнувшись в три погибели, как раб с возведения пирамид Среднего Царства. Но Тудор тогда еще не был знатоком египтологии, поэтому он просто харкал кровью и шел, согнувшись. Дома его ждал любимый сын, чудесный мальчишка Петря. Он гукал, улыбался, и Тудор, взяв пацана на руки, забывал о своих легких и спине. Он платил няньке, – старухе с окраины села, – почти весь свой месячный доход. Стелла, к сожалению, перестала звонить и слать деньги сразу же, как только уехала в Италию. Это не очень удручало Тудора. Куда больше его расстраивало другое.

Мальчишка стонал без перерыва.

* * *

О том, что с мальчишкой что-то не так, Тудор догадывался с самого начала. Маленький Петря все время натужно стонал и кряхтел, но бабки в селе успокоили мужчину, сказав, что это от живота. А животом мучаются все мальчишки, сказали бабки. На всякий случай они посоветовали Тудору мазать живот мальчишки паутиной, снимать которую следовало в церкви, за иконами. Тудор, как человек, работающий с техникой, лишь отмахнулся от этих глупых суеверий. В церковь он пошел аж на пятый месяц жизни мальчика. Петря все эти пять месяцев стонал и кряхтел, чем едва не свел отца с ума. От боли губы ребенка были синими и поджатыми. Невесело выглядел маленький Петря, – и все стонал, стонал, да стонал без остановки, – когда Тудор, махнув рукой на свой атеизм, пошел в церковь, смести паутинок за иконами. Там-то его и подловил сельский священник, отец Паисий.

– Ая-яй, сын мой, – сказал он неодобрительно.

– Что же ты за иконами шаришься? – сказал он зычно.

– Выйди на свет, хочу посмотреть на того мудака, который решил нашу церквушку ограбить, – сказал он.

– Отец, вы все не так поняли, – сказал виновато Тудор.

И вкратце объяснил все священнику. Тот от этого нисколько не умягчился, а лишь рассвирепел.

– Потому мы и живем в говне, дети мои! – гремел он на всю церковь.

– Потому мы и отстали от всего мира на сто лет! – кричал он.

– Что занимаемся погаными вудуистскими обрядами и лечимся паутиной, – тряс он руками.

– И это в самом конце двадцатого века! – сказал он.

Тудор не видел укоризненного выражения лица отца паисия. Трактористу было стыдно, и он глядел в пол. Священник, горько повздыхав насчет темноты и безграмотности села, закрыл церковь и пошел в Тудору домой. Там он провел передовой обряд помазания младенца елеем, изгнал из него злых духов, плюнул мальчишке на лоб, помазал слюной нос и рот, дунул в каждую ноздрю, и обмахал веником.

– Дурные болезни сметаю, – пояснил он Тудору.

После этого пришла пора платить. Тудор отдал священнику последние запасы муки и масла.

Но мальчишка стонал не переставая.

* * *

Когда Тудор решился на крайние меры, сыну Петре – все стонавшему да стонавшему без перерыва, – исполнился год. Тудор, взяв пацана на руки, вышел к дороге. Там он тормознул попутную машину, и добрался до Кишинева, где очень долго искал больницу. Какую именно, он объяснить городским не мог, отчего одни очень нервничали, другие много смеялись, и все презрительно воротили нос от Тудора с пацаном, которые действительно не очень хорошо пахли. К вечеру Тудор больницу нашел, но было уже шесть часов, и холеный врач, закрывавший двери кабинета, сказал, что не может дольше задерживаться. Так что Тудор подождал до утра, держа мальчишку на руках. Он уже заметил к тому времени, что маленький Петря стонет от прикосновений к чему-либо. Мальчишка стонал от боли, и просил то попить, то чтобы перестало болеть, так что ночь пролетела как один миг. И утром, всего лишь после трех часов в очереди, Тудор попал, наконец, на прием. Небрежно осмотрев мальчишку, врач начал писать. Писал он долго, часа три. После этого сказал:

– Вот вам направление к врачу, который его посмотрит.

– А вы разве не врач? – спросил бестактный Тудор.

– Я тот врач, который выписывает направления к другим врачам, – с достоинством сказал врач.

У другого врача Тудор положил мальчишку – все стонавшего – на кушетку, и стал ждать. Микстуры бы нам, просраться, доктор, хотел сказать он. Но доктор, качавший печально головой, сказал, что дело вовсе не в животе.

– Hidrutyiis dahytero, – грустно сказал он.

– Я русский не очень хорошо знаю, – шмыгнул застенчиво Тудор.

– Это латынь, – грустно сказал доктор.

Вышел и вернулся с коллегами.

– Hidrutyiis dahytero, – сказал он еще раз.

– Hidrutyiis dahytero? – очень удивился второй.

– Да, Hidrutyiis dahytero, – подтвердил третий,

– Hidrutyiis dahytero без сомнений, – вынес вердикт четвертый.

– Hidrutyiis dahytero, – сказали они хором, как дети в школе.

После этого Тудора попросили сесть.

– Папаша, мальчик ваш неизлечимо болен, – сказали Тудору.

– Это редкая болезнь, которая развивается из-за отсутствия в организма особого вещества, – сказали ему.

– Благодаря ему в суставах есть жидкость, кожа эластичная, кости скрепляются, ноги ходят, глаза смотрят, – сказали ему.

– Чем дальше, тем больше кожа будет сочиться гноем, – сказали ему.

– И любое прикосновение будет вызывать адскую боль, – сказали ему.