Книга Окна во двор - Денис Драгунский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как я вошла, вы сразу прямо туда посмотрели! — она почти кричит.
— Куда?
— Сюда! — она тычет пальцем себе в правое ухо.
Смотрю на ее ухо. Там ничего нет.
— У вас прекрасная форма ушей, — говорю я.
— А это видели? — она пальцем отгибает ушную раковину, встает со стула, подходит ко мне, нагибается. — Вот, вот!
Там, за ухом, крохотная родинка. Даже скорее пятнышко. Два миллиметра в диаметре.
— Нет мне счастья, — говорит она, глотая слезы. — Не то что замуж выйти, не то что постоянного мужчину — даже любовника завести не могу. Никто со мной жить не хочет… Не то что жить — хотя бы переспать по-людски. Вечером, а потом утром, особенно если в субботу. Но нет! Как увидят этот кошмар за ухом… вы извините, я вам как доктору, без лишнего стеснения… прямо из постели убегают!
— Вы уверены, что из-за этого? — спрашиваю я.
— А из-за чего же еще?!
— Ноги у тебя кривые, вот из-за чего! — неожиданно для самого себя очень грубо кричу я, тыча пальцем в ее чудесные стройные икры, обтянутые голенищами дорогих сапожек. — Где ты гуляла, когда бог ноги раздавал? К ортопеду! Живо к ортопеду!
Она поворачивается и убегает.
Я вздыхаю с облегчением.
Во сне вспоминаю, как один настоящий хирург-косметолог рассказывал:
«За двадцать лет работы ни разу не угадал, чего потребует моя клиентка. Женщина с ужасным носом просит удалить родинку на шее, женщина с прекрасным носом жалуется на едва заметную горбинку…» Смешно!
Вдруг вижу: на белой поверхности стола — крохотное пятнышко.
Оно меня почему-то очень злит. Беру салфетку и пытаюсь его стереть.
Оно медленно движется и хочет перелезть мне на руку. Я отдергиваю руку. Встаю со стула, отхожу от стола. Оно спускается по ножке стола и ползет ко мне по белому линолеуму.
Быстро выхожу из кабинета в коридор.
Там очень шумно: дворники ругаются на непонятном языке.
То есть они ругаются у нас во дворе, под нашим окном.
То есть я уже проснулся.
На букву «л»
Владимир Сергеевич зацепил вилкой немного салата, сверху положил очищенную креветку и поднес Любочке ко рту.
Они сидели в кафе. Они ходили всякий раз в новое кафе. Она непременно хотела встречаться тайком — непонятно почему. Она в свои двадцать два была не замужем, он был свободный сорокалетний мужчина.
Он сказал:
— Ам!
Она прожевала, проглотила.
Он снова навертел на вилку салат, наколол креветку.
— Зачем? — спросила она.
— Мне нравится тебя кормить вот так, — сказал он. — Как маленькую.
У нее из глаз вдруг потекли слезы.
— Что ты? — он даже растерялся.
— Ты правда меня любишь? — прошептала она.
Он левой рукой погладил ее по голове, запустил пальцы в ее волосы, чуть разлохматил ее затылок…
Она перевезла к нему свои вещи, они подали заявление в загс. Первые дни — даже первые недели — были прекрасны.
Потом начались подружки. «Я к подружке! Нам надо поговорить!» — на бегу кричала она и хлопала дверью.
Однажды он увидел, как она стоит с какой-то девицей сбоку киоска. Они пили пиво из горлышка и курили. Весь асфальт вокруг был забросан окурками. Он сначала подумал, что она забыла ключи. Подошел поближе. Она заметила его и махнула рукой — уходи.
Вечером он сказал: «Приглашай своих подружек домой. Купите пива, закуски какой хотите, а хочешь, я сам куплю вам рыбки, колбасы?» «Ты ничего не понимаешь! — сказала она. — Так прикольно, прямо у ларька!»
Потом — «этот человек». Этот, с позволения сказать, человек, который ее так сумел измучить, что она расплакалась, увидев капельку нежности и заботы. Этот человек звонил ей на мобильник, она закрывалась в кухне и разговаривала по полчаса, по часу. А иногда вечером выбегала во двор. Почему бы не послать его сразу, резко: «Я выхожу замуж! Брысь!» — «Я ему сразу сказала, что выхожу замуж, что между нами все кончено!» — «И что?» — «Мы должны завершить отношения! Я должна его выслушать!» — «Прямо-таки должна?» — «Каждый человек, — вдруг серьезно заявляла она, — имеет право, чтоб его выслушали!» — и убегала, а он смотрел с балкона, как они сидят на лавочке и отчаянно курят.
И наконец: «Я хочу позвать своих гостей!» — «Да, конечно, а кто эти люди?» — «А я тебя хоть раз спросила, кто эти люди, когда ты своих гостей звал? А когда ты меня с собой в гости водишь, я тебя хоть раз спросила, куда мы идем, кто эти люди?» — «Что ты так развоевалась?» — «А то, что я тебе не бесплатное приложение!»
Хорошо. Он сам накрыл стол. Пришли какие-то два парня. Сначала стеснялись. Он подливал им коньяк, старался разговорить, развеселить. Они слишком развеселились. Устроили танцы, чересчур пылкие. Любочка вешалась на шею то одному, то другому — а ему подмигивала. Он сказал: «Ребята, хватит, мне надоело». Один из парней, крепкий такой, ответил: «Отец, не буду же я с тобой драться. Пойди погуляй часа два».
Да, да, конечно. Он здесь лишний.
Вышел. Вернулся через час ровно. Вместе с друзьями своей беспокойной юности. Миша Янсон и Петя Круглов.
Открыли дверь. Один парень сидел и отдыхал, курил в потолок и стряхивал на пол. Другой обнимался с Любочкой.
Миша Янсон был метр девяносто, полтораста кило весу. Линялый камуфляж. Короткоствольный автомат казался крохотным на его огромном пузе. Ручищи такие, что автомат не нужен. «Иди сюда, машина ждет!» — «Черный ворон?» — пошутил парень. «Труповозка», — ответил Миша и свернул парню голову. Петя Круглов — тоже человек-гора — с треском развернул большой пластиковый пакет. Любочкин партнер завизжал, как девка. Миша тем же способом прикончил и его. Пихнул Любочку к Владимиру Сергеевичу: «А ну-ка, сам. Не разучился?»
Нет, не разучился!
Правой рукой он схватил ее за подбородок, левой — за волосы на затылке…
Осторожно пригладил ее бедные крашеные вихры.
— Ты мне очень нравишься, — сказал он. — Но давай будем осторожнее со словами. Особенно на букву «л». Открыли рот. Ам! Вкусно?
— Спасибо, — сказала Любочка.
Надежный признак
Дело было в середине 1970-х.
Сажусь в такси. Таксист постарше меня, лет сорока. Едем. Он сначала вздыхает, громко и многозначительно. Потом говорит: «Эх!» Потом: «Вот, значит…» Потом: «Да, братцы».
На пятый раз я его спрашиваю:
