Книга Разговорчики в строю - Михаил Серегин

Ну и начинаю называть там: пиво, там, раков, салатик, соответственно. Никакой водки. Вот, пацаны, верите - нет, я эту официантку увидел, посмотрел в ее черные томные глаза, на ее грудь и бедра, и просто думаю, ну не могу я сегодня водку, не должен, понимаете. Только вот пива и чуток закуси, и все. Ниче не надо. И говорю ей: «Слушай - деньги сразу даю за заказ», - все там, переплатил не помню сколько, не важно, она-то… понимаешь, баба - она ведь хитрое существо сразу считает че, как я ей там надбавил. Ну и, видать, она смекнула, что перед ней-то не простой чувак, а с баблом, да? И, короче, говорю ей: «Ты давай сегодня закругляйся, я тебя вечерочком к себе домой провожу». Ну она че, взрослая женщина, да? Если бы я вот ей сразу не понравился, она б че сказала? Что, да нет, мол, типа того, я тут круглые сутки и домой вообще не хожу, да? Так не, она че, деньги забрала, сдачу, смотрю, не дает мне. Ну, значит, понимает, к чему дело-то. Вот.

Ну пока она там стоит, немного соображает, я ей так рукой, мол, говорю типа, наклонись, мол, ко мне. Ну она так че-то по сторонам посмотрела, вроде наш разговор никому не нужен. Ну и она так, хоп - ко мне наклоняется, я ее сразу раз так, в щечку чмокнул, говорю на ушко: «Ну че ты думаешь-то?» Ну она так че-то еще постояла немного, помолчала, потом обратно разогнулась, думала, что я ее еще целовать буду, а я, вишь, нет, я хитрый, пока она ответа мне не даст, все, я ее больше не целую. Ну и она мне, типа, давай, мол, в девять сюда подъезжай, ну она там думает, че же, что я на тачке, типа того. Но тачки-то у меня нету.

Ну че делать? Не фига, я нанял такси. Я ему сказал: «Мужик, ты стой». И вот пока мы с ней вышли. И тут она мне заявляет, бац, что я, мол, типа с тобою к тебе не поеду. Поехали, мол, ко мне. Ну и че. Мы поехали к ней. Все. Заходим. Я только вот с опаской думаю, е мое, щас вот начнем ведь кувыркаться, да? Ведь она будет меня крутить, я-то ее никак… Она на полголовы выше, такая здоровая, с длинными волосами с кудрявыми, и смотрит на меня так тоже, как вот я на нее, типа как на добычу.

И тут понимаете, мужики, когда мы с ней остались в ее однокомнатной квартире, ну детей нет, соответственно, чувствуется, у бабы жизнь так не очень. Вот подвернется ей мужик, она с ним идет, да? И я смотрю, она, значит, раз - и раздеваться начинает. Мы ниче, не сидели там, не говорили. Вот.

Ну че, вы ведь смотрите на меня, че я, мужик-то я худенький, это ж надо все жилы напрягать, чтобы ее там завалить или че, ну если она, допустим, не в настроении, ты фиг такую заглушишь. А эта ниче прям, сама, все нормально, тыры-пыры. Ну только мы вот занялись, да, вот только, прям вот только вот все пошло… И тут звонок в дверь. Я говорю: «Слушай, ты че, замужем?» Она: «Не фига. Как можно. Я вообще никого не жду». А в дверь звонят. И че делать? Я метнулся, соответственно, за штанами - трусы-то, фиг с ними, пусть они висят на стуле. Я не стесняюсь, я просто, чтобы одеться. Че под руку подвернулось первое.

Она на себя халат надела - халат размером, как чехол вот для этой «Нивы». Ну и че. Выходит, значит, открывать дверь. А у дуры даже «глазка» нет, ей бы посмотреть, кто пришел. Слышу, че-то какой-то бас такой, прям вот как динозавр разговаривает. Ну и фиг ли. Я трусы-то в карман запихал брюк - ну это же светиться же - пока там че-то в коридоре «бу-бу-бу», начал уже одну пуговицу на рубашке застегивать, ко второй перешел. И тут в комнату заваливает такое чудовище… Ну вот если она - это ужас, то представляете, какой мужик заглянул? Он, наверно, еще раза в два больше, чем она, просто не помещался в дверном проеме - так бочком завалил. И мне так из-под люстры: «Ты кто?» - говорит. Ну а я че скажу, что слесарь-гинеколог, что ли? Ну нет, говорю, просто вот знакомый, там, то, се. Она ему, типа, свою жирную руку на грудь ложит, а там не грудь, там Эверест и Казбек - две горы такие. И, типа, ему: «Миша, мол, не надо». А Миша там взял ее так в сторону подвинул, как нет ниче, - нет ниче: там полтора центнера, такое зверье, да? - в сторону отодвинул и ко мне. И че вы думаете?

Он не один зашел. Следом, опять же бочком, вваливается еще такой же урод. Нет, они, прям, два урода. Вот я нарвался! Нет, вы поймите меня как нормального человека, это вообще в первый раз вот в жизни я влетал так, по полной… Со слонопотамами связался. После этого я уже к толстухам не пристаю. Я, прям, в их сторону импотент полный. И че, второй заваливает, оказался братан этой толстухи, а первый - это, я так понял, ее основной… ну вы поняли, да? - тот, который постоянно с ней занимается.

Я, типа, за вежливого сошел, свою вот тут вот цепочку так поправил и говорю так, ну, типа, собрался я уже на выход, что, мол, извините, мне, видимо, идти надо. И че вы думали, вот эта баба моя, - ну в смысле это их баба, да, но вот она уже моя была, вот уже все, - так она берет и говорит им: вы давайте, мол, идите… Нет, она так культурно все, ведь в баре работает официанткой. Там нужно с клиентом общаться. И она им тоже так разрулила, я даже не повторю сейчас. Мол, вы идите там тыры-пыры в гараж там, че-то там надо принести там, че-то какие-то где-то доски вбить кому-то - в общем, загрузила их хозяйством, и это в десятом часу вечера. Чудеса полные, в натуре.

Эти оба слона че-то постояли, помялись и ушли. И вот вы понимаете, я сижу на стуле, да, весь потный от ужаса, ниче сказать не могу, внутри все трясется. Она передо мною скачет-плачет, хочет, ну понятно, время-то идет, они же щас вернутся с банками и досками, а вы вот, мужики, понимаете, вот сижу я… Наверное, взгляд у меня был стеклянный, ну, прям, вот эти, знаете, такие шарики вот стеклянные; их вот мне взяли вот и в глазницы вставили. И вот с этими шариками сижу я, гляжу в никуда, и мне уже ниче не надо. Это вот, мужики, один раз в жизни, когда у меня ниче не вышло. Я еще посидел минут пять и так, со своими собственными трусами в кармане, от нее и вышел.

И знаете, че самое интересное, вот иду я и думаю, что не фига на каждую первую встречную кидаться. Надо было вот ту макаронину подождать худую, у нее так, если бы и к ней, то соответственно завалят-то… ну кто там придет, ну брат у нее такой же худой и мужик ее основной тоже худой - ну с ними там даже махаться можно. Ну а со слонами-то, че делать со слонами? Вот так вот. Так что, мужики, по жизни разборчивее надо быть, разборчивее.

Простаков очнулся, сморгнул, закрыл рот и снова развалился на заднем сиденье. Мудрецкий после столь серьезных душевных излияний качал головой в знак согласия и, наконец, произнес протяжное «да-а-а».

- Вот и я говорю, - согласился Вован. - Это не просто так, не шутки. Так что снимете толстуху - вы должны быть готовы к тому, что рядом с нею просто монстры, как говорится, «потомственность», а от нее никуда не денешься.

* * *

Ехавшие в «КамАЗе» Резинкин, Колян и Валет также вели разговор о бабах. Но никто интересных историй вспомнить не мог, а своими собственными похождениями здоровый спортсмен Коля предпочитал не делиться. Он все больше поправлял рассуждения молодых насчет женского характера и темперамента. После недолгих споров троица сошлась во мнении, что бабам в мужиках нравятся три вещи: деньги, бедра и мозги. И с этим согласились все. Именно в такой последовательности. По нашей жизни каждая хочет продать себя подороже. С этим утверждением, которое издал в свет Фрол, Колян согласился, цокнув языком. Резинкин хотел было возразить, но потом, пораскинув мозгами, также согласился.