Книга Смертельный лабиринт - Фридрих Незнанский

Наконец дверь открылась, но не та, которая была нужна, а этажом ниже. И раздраженный женский голос прокричал:

— Эй, чего шумите-то? Надоели уже! Вчерась полночи тыркались, опять начали? Я терпеть больше не стану, сейчас милицию вызову! Ну никакой совести у людей! Даже в праздник от них покою нет! Чтоб вы все там!..

И, словно помогая своей хозяйке расправиться с нежелательными «гостями», оттуда же раздался громкий, почти пронзительный, заливистый собачий лай. После чего дверь захлопнулась так громко, что показалось, будто даже качнулись перила лестницы. Ну силища у тетки!

Выслушав «речь», Климов удивленно покачал головой, хмыкнул и попросил оперативника разыскать местную жилконтору, чтобы вызвать оттуда представителя, если таковой найдется, и слесаря. Он понимал, конечно, что именно сейчас, в это время дня, и найти, и разыскать, и привести — дело почти тухлое, но ведь надо же! Либо придется вскрывать собственными силами и составлять соответствующий протокол. Впрочем, протокол в любом случае придется составлять. Добавив «подождите», Климов отправился вниз. Слышно было, как в той квартире, где лаяла собака, громко прозвенел звонок.

Дверь распахнулась так, что, стой Климов поближе, ему наверняка бы расшибло нос. Он отступил еще на шаг от высунувшей голову пожилой женщины с яростно горящими глазами и сказал извиняющимся тоном:

— Вы хотели видеть милицию, гражданка? Она здесь. Я — следователь прокуратуры, вот мое удостоверение.

Тетка внимательно прочитала, что там было написано, потом сравнила фотографию с оригиналом и смягчилась.

— Это — другой разговор. Заходите, товарищ милиционер. — Ей, видать, было все едино, — что милиция, что прокуратура. — Заходите, не бойтесь, я вам все изложу в лучшем виде! Султан, фу! Свой! Не бойтесь, он не укусит…

Целых полчаса переминалась с ноги на ногу прибывшая бригада. Понятые сели на ступеньки и закурили. А Климов в это время терпеливо выслушивал рассказ гражданки Таисии Прокопьевны Твердолобовой — бывают же такие фамилии! — о ее мучениях в новогоднюю ночь.

А все началось незадолго до боя кремлевских курантов.

Ну то, что в такие праздники люди ведут себя странно, это — не секрет. И шумят, и орут, и музыку на полную мощность включают, ни о ком, кроме себя, не думая, и пляшут так, что с дорогой в свое время хрустальной люстры «Каскад» висюльки срываются и падают на пол — хорошо, не разбиваются, новых-то днем с огнем не сыщешь! Чего только не творят! А тут решили даже мебель двигать! Поди, для танцев освобождали место. Будто днем нельзя было об этом подумать! Словом, бедный Султан, и без того напуганный полуночной пальбой со всех сторон, вовсе под кровать забрался и даже от свежей магазинной котлеты отказался, а такого отродясь не бывало с ним…

— И долго они там двигали? — попытался уточнить Климов, пытаясь одновременно отвлечь Таисию Прокопьевну от страданий ее явно беспородного пса рыжего окраса.

— Так ведь… — чуточку растерялась женщина, — пока не прекратили. Я им ручкой швабры стала в потолок стучать. И вон по трубе. — Она показала трубу отопления в углу комнаты. — Громко, а ничего не сделалось. То у них там падало что-то на пол, то опять двигали. Совсем замучилась. Даже Новый год чуть было из-за них не проворонила. Ну а как куранты пробили, вроде у них там стало успокаиваться. А после и вовсе стихло. Ближе к часу ночи. Но уж какой сон после такого шабаша-то? Вот и пила таблетки, только под утро и заснула, а тут — на тебе! Снова началось! Поневоле взорвешься… И собачкины нервы тоже надо бы пожалеть, живая ведь тварь! Ей-то за что мучения?

В общем, с этим вопросом стало ясно. Климов, чтобы сгладить как-то плохое впечатление у тетки, сказал ей о причине приезда милиции и добавил, что ее свидетельства могут оказаться при расследовании убийства очень важными. Он позже зайдет и запишет их в протокол. Тетка, естественно, обрадовалась — хоть какая-то общественная деятельность.

Значит, стихло только через час после наступления Нового года… А почему, собственно, был этот шум? Гости ожидали припозднившегося хозяина? Семья нервничала и по этой причине меняла местами столы и кровати? Чушь! Хозяин был уже два часа как мертв. Но знать об этом, как предположил тот умница участковый, по идее, могли разве что сами убийцы… Любопытный вывод напрашивается.

Осталось немногое — вскрыть квартиру, но только законным путем, и проверить свои догадки.

Опер вернулся и сказал, что помещение ЖЭКа по естественным причинам закрыто. Придется начинать поиск начальства через собственную милицию, короче, надо звонить дежурному. Не любивший ненужной тягомотины, Климов предложил свой вариант. Но для этого надо было найти слесаря, что, опять же, могло оказаться делом нелегким. Выручили понятые.

— Это чего, Сашку, что ли, позвать? А можно. Только он сегодня без этого дела, — мужчина весело показал двумя широко расставленными пальцами, большим и мизинцем, известную всем русским мужикам меру жидкости, — не пойдет. Ни-ни, и говорить не о чем! В обычный день — еще куда ни шло, а нынче? Да сам Бог велел!

— Нет, ежели поставить, — как-то задумчиво заявил второй понятой, — так могу и я за инструментом сбегать. А делов тут на пару раз плюнуть. Вскрыть, потом закрыть — это мы понимаем, чтоб все по закону. Опечатать, опять же. Отчего ж? Можно, ежели на то ваша воля будет…

— Лучше, чтоб официальное лицо, конечно, но ведь и зря под дверью стоять — тоже не дело. Праздник же у людей… — тоже задумчиво заметил Климов и мысленно прикинул, сколько у него в кошельке наличных денег. Выходило так, что и на бутылку должно было хватить, и самому на обед остаться. Зря мало из дому захватил, но ведь и не рассчитывал на такой случай… Лучше б, разумеется, слесаря. Но тот не захочет идти, заупрямится. Правда, есть и милиция, прикажет, пусть попробует ослушаться… Или самим? Вот дилемма, мать ее!..

Народ стоял в ожидании его решения, и всем было начхать на то, что следователю было впору мчаться домой за деньгами. Да что, в конце концов?

— Ладно, — махнул Климов рукой, как отрубил, — идите за инструментом. Протокол о вскрытии в чрезвычайных обстоятельствах напишем…

Дверь была вскрыта действительно в течение десяти минут, из которых восемь слесарь-понятой изучал дверной замок и советовался с соседом.

Первое, что поразило вошедшего в квартиру Климова, так это полнейший разгром ее. То есть надо было сильно постараться, чтобы привести в такой беспорядок две комнаты. Книжные полки валялись на полу, книги, выпавшие из них, были раскрыты так, словно в них что-то искали. Ящики у письменного стола тоже выброшены на пол вместе со всем их содержимым. В бельевом шкафу царил разгром — белье и одежда вывалены на пол, карманы в одежде вывернуты наружу — и там искали. Но что? Телефонная трубка валялась на полу. Только на кухне был еще относительный порядок — шкафчики открыты настежь, но посуда и продукты оставались на своих местах.

«Да, — сказал себе Климов, представивший, как он станет составлять описание жилища потерпевшего, — тут не позавидуешь… Однако надо действовать, чего время тянуть?..»